Нежное безумие - Л. Дж. Шэн Страница 5

Пенн

Вопрос: кто отдает самую драгоценную вещь девчонке, которую он даже не знает?

Ответ: этот придурок прямо перед вами. Сделайте мне футболку с надписью «Я тупой» и со стрелкой, ведущей прямо ко мне между ног.

Я бы мог продать эту дурацкую вещицу и погасить кредит за мобильный телефон Вии. Но, увы, корабль уже пошел ко дну. И я могу лишь наблюдать со стороны, как он тонет.

Самое худшее то, что я знал, что ничего из этого не выйдет. Мне четырнадцать, и я целовался только с двумя девчонками. У обеих был огромный язык и слишком обильное слюноотделение. Но эта выглядела так, будто у нее маленький язык, так что я не мог пройти мимо и не выяснить.

Но в ту самую минуту, когда наши губы соприкоснулись, я понял, что не могу сделать этого. Она выглядела депрессивной. Грустной. Навязчивой? Я не знаю, черт побери. Может, у меня просто кишка тонка. Может, тот факт, что я наблюдал за ней три раза в неделю издалека, парализовал меня.

Эй, как вы вырубаете поток мыслей? Мне надо, чтобы они заткнулись. Сейчас!

Мой друг Кэннон передает мне сигарету на веранде нашего дома. С тех пор как еда стала дефицитом у нас, я беру все, что лежит на столе.

Кучка подражателей-гангстеров в красных банданах переходит на нашу сторону улицы, ведя питбультерьеров и держа магнитофоны, из которых играет агрессивный испанский рэп. Их собаки лают, пытаясь сорваться с поводков, а Кэннон лает на них в ответ. Он настолько высокий, что может задеть головой долбаный самолет. Я затягиваюсь и передаю сигарету Камило.

– Я одолжу тебе пятьдесят баксов, так что ты можешь позвонить, – откашлялся Камило. Он огромный, загорелый, и у него уже приличная щетина на лице. Выглядит так, будто он чей-то мексиканский дед.

– Не надо никому звонить! – завопила моя сестра-близняшка, лежащая лицом вниз на траве недалеко от нас. Будто она надеется, что солнце сожжет ее дотла.

– Вы все оглохли?! Или как? Я на это не подписывалась.

– Мы возьмем деньги, – проигнорировал я. Мы обязаны позвонить в балетную школу, это все ради нее. Она не должна оставаться здесь. Это не безопасно.

– Я люблю тебя, Пенн, но ты самая настоящая заноза в заднице, – подвела итог близняшка и бросила в нашу сторону кусок газона, который она вырвала, даже не поднимая головы. Она поблагодарит меня потом, когда станет знаменитой и богатой – ведь балерины много зарабатывают? – а я остаюсь здесь, с моими глупыми дружками, курю и пускаю слюни на местных девчонок Тодос-Сантоса. Может, мне не придется стоять и торговать наркотой. Есть то, в чем я делаю успехи: спорт и особенно борьба. Тренер говорит, что я должен потреблять больше белка, если хочу, чтобы мои мышцы росли, а также больше углеводов для набора массы. Но это вряд ли произойдет в ближайшем будущем, ведь все большая часть денег уходит на автобусные билеты до балетной школы моей сестры.

Я провожаю ее, так как чертовски волнуюсь, если она ездит одна. Особенно зимой, когда очень рано темнеет.

– Мне казалось, что ты говорил о том, что у твоей сестры прекрасно все получается? Каким образом она не поступила? – промямлил Кэннон, проводя рукой по своим длинным дредам, виски у него выбриты. Я ударяю его по руке с такой силой, что он падает в кресло, не издав ни звука, держась за свой крепкий бицепс.

– Я думаю, она должна продемонстрировать нам свои умения. Давай скорее, Виа. Покажи, как ты двигаешься.

Кам включил «Milkshake» Келиса на мобильнике, смял упаковку от жвачки и запустил прямо в голову Вии.

Ее рыдания прекратились, сменившись гробовым молчанием. Я оборачиваюсь к Камило, потирая подбородок, замахиваюсь и ударяю его прямо в челюсть, отчетливо слыша ее хруст.

Подскочив с травы, Виа побежала в дом и захлопнула за собой дверь. Не уверен, что это хорошая идея – сидеть в гостиной, когда Рэтт дома и жалуется на то, что он уставший и голодный. Сестра, вероятно, снова поругается с ним и прибежит на веранду, поджав хвост. Мама выше того, чтобы вмешиваться, но даже если она это и делает, то всегда становится на сторону своего парня. Даже когда он использует купальник, подаренный учительницей Вии, чтобы протереть туфли. А делает он это специально, чтобы вывести ее из себя. В такие дни она ходит на занятия в рваных легинсах и поношенной футболке, рыдая всю дорогу в автобусе. А он в это время дрочит в общественном туалете парка Либерти.

– Дай мне полтинник, – я протянул ладонь и повернулся к Кэму. Он покорно вложил купюру в руку. Я собираюсь купить самый большой бургер себе и Вии, пополнить счет ее телефона, чтобы она могла позвонить миссис Фоллоуил.

Я направился в Ин-энд-Аут, Камило и Кэннон последовали за мной, словно тени. Потрескавшийся бетон и росписи мертвых подростков обрамляли улицу. Пальмы сгорбились от бремени нищеты и повисли над пожелтевшими, словно больные зубы, зданиями.

Уже спустя двадцать минут, чувство удовлетворения от бумажного пакета в руке, заполненного сочными бургерами и картофелем фри, переполняет меня. Виа забудет обо всех своих переживаниях, когда увидит все это. Я открыл дверь, и то, что я увидел, заставило уронить пакеты на пол.

Парень матери растянулся на моей сестре, лежащей на диване, его жирный живот вывалился ей на грудь. Он бьет ее по лицу, его волосатая грудь блестит от пота, а рука сгибается каждый раз, когда он это делает. Рваные джинсы расстегнуты, ширинка спущена вниз. Она хрипит и кашляет, пытаясь сделать вдох. Недолго думая, я бросаюсь к ним и снимаю его с нее. Лицо сестры окровавлено, она еле выдавливает из себя, что он дешевый ублюдок, а он кричит, что она воровская тварь. Я хватаю Рэтта за воротник его рубашки и отталкиваю подальше от Вии. Он покачивается и падает на пол. Я ударяю его в лицо с такой силой, что хруст сломавшейся челюсти раздается по всей комнате. Его голова отскакивает, ударяясь о пол. Я бросаюсь к Вии, но вижу лишь спину, которая выскальзывает за дверь. Успеваю схватить ее за руку, но она вырывается. Что-то мягко падает на пол между нами. Я поднимаю: это что? Зуб? Господи боже. Он выбил ей зуб!

– Прости, – ее голос приглушен из-за крови во рту, – я не могу, не могу, Пенн.

– Виа! – кричу я.

– Пожалуйста, – умоляет она, – отпусти меня.

Я пытаюсь догнать ее, поскальзываясь на следах крови, которые оставляет за собой Виа. Даже мои руки полностью покрыты кровью. Я замедляюсь у открытой двери, готовый выбежать. Как вдруг меня втаскивают обратно и бросают на диван:

– Не так быстро, засранец. Твоя очередь!

Я закрываю глаза и позволяю всему идти своим чередом, понимая, почему Вии пришлось сбежать.

Дом там, где сердце.

Прошло три дня после побега Вии.