Экстаз - Бертрис Смолл Страница 5

— А я не могу сетовать на такое обращение, — серьезно возразил Уит. — Такова мечта каждого мужчины, друг мой. Горячая бабенка, которой можно насладиться без всяких обещаний и обязательств! Я буду очень счастлив в Каве!

Караван поднимался все выше в горы. Рабам раздали легкие светлые шерстяные плащи, ибо, несмотря на то что солнце светило ярко, дни становились прохладнее, а ветер — все резче.

Как-то вечером Зинейда объявила Дагону, что они в трех днях пути от Кавы и завтра вступят во владения королевы.

— Твое могучее орудие славно потрудилось, — добавила она. — Мои девушки поют тебе дифирамбы, маленький принц. Но теперь ты должен хорошенько отдохнуть, чтобы королева почувствовала всю силу твоей страсти, когда ты впервые с ней ляжешь. Сегодня я расскажу тебе о Халиде.

Они сидели друг против друга перед жаровней, в которой ярко пылал древесный уголь. Перед этим им подали вкусный ужин: жареное мясо газели и только что выловленная рыба на ложе из зелени, миска с овсяной кашей и большая кисть винограда. Дагон согрелся, а вино притупило обычную осторожность.

— Она красива? — с любопытством спросил он.

Зинейда кивнула:

— Богиня более чем благосклонна к ней и наделила не только красотой. Бабка Халиды была королевой Кавы. Сама Халида очень горда и умна. Именно этим, вероятно, и объясняется ее неспособность полюбить. По-моему, она просто не верит, что может отдаться тому, кто ей неровня. Множество мужчин привозила я в Каву, и благородных и нет, но никогда до сих пор не встречала сына короля, будущего монарха. Думаю, что сама богиня прислала тебя для Халиды.

— А я думал, тебя привлекло мое огромное достоинство, — мягко поддразнил он. Зинейда хмыкнула.

— Да, — согласилась она, — но разве все это не замысел богини, решившей столкнуть нас на жизненной тропе?

Дагон тоже засмеялся. Ему нравилась эта крупная добрая женщина, обладавшая неистощимым запасом материнской любви и заботы и совсем не походившая на знатную даму, тоже бывшую когда-то королевой.

— Расскажи, какая она, Халида, — попросил он. — И каковы же дары богини, которыми она ее благословила?

— Для женщины она, пожалуй, чуть высоковата. Ее голова доходит тебе до плеча. Стройна, хотя фигура ее соблазнительно-женственна. Груди — словно высокие снежные конусы, увенчанные розовыми маковками, цвета рассветного неба над горами. Лицо в форме сердечка, лоб гладкий и высокий. Глаза — словно две изумрудные миндалины, рот большой, но очень, очень чувственный, волосы — золотистые нити, отливающие серебром. Ты никогда не видел ничего подобного!

— Она действительно прекрасна, если верить тебе, — тихо согласился Дагон.

— Но если хочешь завоевать ее, придется ступать по тонкому льду, идти по канату, мой маленький принц, — остерегла Зинейда. — С ней следует обращаться как с королевой и одновременно пробудить сознание того, что она истинная женщина. До тебя никому такое не удавалось. Добейся этого, и твоя судьба решена. Тебя ждут счастье и богатство.

— Ты просишь меня переломить собственный характер, изменить свою природу, чтобы угодить королеве, Зинейда, а я не знаю, способен ли на подобное, — откровенно признался Дагон. — Твои служанки, бесстыдно оседлав меня, твердят каждую ночь, что мужчина ниже женщины, хотя я уверен в обратном. Как мне смириться и признать, что вы правы? А я должен сделать это, если хочу добиться успеха.

— Хотя о таком не принято говорить вслух, но мужчине привычнее занимать господствующее положение в спальне любовницы, — спокойно заметила Зинейда. — У нас все не так. Но я, хоть и буду все отрицать на людях, привыкла, когда мой возлюбленный, Дурантис, лежит между моими толстыми ляжками. Это легче, чем взбираться на его тощий живот. Кроме того, я бы просто раздавила бедняжку. Но когда-то я была такой же худой, как наша королева. С годами я отяжелела, но хочу сказать, что и тогда мы с Дурантисом пробовали самые разнообразные позы. А тебе придется проявить немалые выдержку и терпение, Дагон, мой прекрасный принц. Сначала нужно привлечь Халиду своими недюжинными мужскими способностями. И только потом — умом и сообразительностью.

— Но как мне лучше приблизиться к ней? — справился он у своей наставницы.

— Прежде всего с уважением, ибо она наша и твоя властительница, хотя ты равен ей по рождению. Не сделай ошибки, подобной той, которую сотворил несколько лет назад один несчастный глупец, вообразив, что королева — всего лишь красивая легкомысленная девчонка, нуждающаяся в твердой мужской руке. В эту же ночь его отдали на общую потеху, а потом отослали на алмазные рудники, где он до сих пор и пребывает, смиренный и раскаявшийся, а товарищи, если мне не солгали, в лицо называют его дураком. Сначала Халида может испытывать твое терпение и даже показаться высокомерной, но по-другому она просто не умеет, поскольку с четырнадцати лет правит Кавой. Как только она поймет, что ты ценишь ее по достоинству, можешь благополучно начинать борьбу за ее сердце. Поверь, у каждой женщины оно есть, даже у Халиды, властительницы Кавы.

— Попытаюсь не разочаровать тебя, великая госпожа, — заверил Дагон. Нет. Он не разочарует ее, ибо единственный способ сбежать из Кавы и вернуться в Арамас — это стать возлюбленным и супругом королевы. Это позволит ему жить во Внешнем дворце консортов, где за ним никто не станет следить. За последние несколько недель он многое узнал от служанок Зинейды. Супруги-консорты бывших королев считались людьми, достойными доверия. Женщины-воины, охранявшие город, не обращали внимания на их передвижения. Придется действительно набраться терпения, ведь на осуществление плана могут уйти месяцы. Но он все равно добьется свободы! И в один прекрасный день вернется в Арамас. Пусть даже Ногад успеет жениться на Аурее и подарить ей сыновей, Дагон все равно прикончит своего изменника-брата, а вместе с ним и его отродье. Если Аурея попробует заступиться за них, ей тоже не жить. Дагон не может жениться на женщине, опозоренной подлецом! А если отец еще жив, он полностью одобрит поступок сына. Отец — человек чести. Если же он отправился к богам, Дагон просто уничтожит Ногада и его семью и займет законное место на троне Арамаса.

В середине следующего дня караван остановился у подножия высокой горы, извергавшей черный дым. Главная сводня встала перед гладкой черной скалой и, трижды стукнув по ней жезлом, символом своей власти, произнесла:

— Во имя богини Суневы, откройся!

Послышался скрежет, и в скале образовалось отверстие. Караван двинулся по широкому, хорошо освещенному туннелю. Дождавшись, пока все окажутся в скале, Зинейда повернулась и, ударив жезлом в землю, воскликнула:

— Во имя богини Суневы, закройся и сохрани нам жизнь!

Отверстие мгновенно исчезло.

Они шли по туннелю несколько часов. В наступившей тишине были слышны лишь звуки шагов и стук копыт. Дагону было совсем не страшно: сухо, светло и не холодно, только чуть пахнет сыростью. Сначала Дагон подумал, что они приблизились к вулкану, но здесь, под землей, не было заметно никаких признаков готовящегося извержения.