В Петербург за счастьем - Татьяна Купор Страница 5

Агата отвела глаза. Полночи не могла уснуть; в конце концов, плюнула и села за работу. Обложка была почти готова, оставалось лишь дорисовать главного героя. Рука послушно вывела знакомые черты… Черты лица того самого художника, которого видела вчера. Вспомнила, как он ей не дал упасть в реку, и сердце почему-то перевернулось. В его взгляде переплелись страх и тревога, когда она вцепилась в перила моста и взглянула вниз. Определенно его пугает что-то, связанное с водой… Внезапно поймала себя на мысли, что хочет узнать его тайну…

***

– Разводных мостов в Питере несколько, но самый известный из них, конечно же, Дворцовый – пусть и не самый длинный, зато самый красивый и величественный, – с видом знатока вещала Мила. Ветер играл с кончиками ее светлых прядей, выглядывающих из-под легкой шапочки, правая рука, обтянутая черной перчаткой, крутила верхнюю пуговицу пальто. Серого – под цвет ее глаз. – Он соединяет центральную часть города со стрелкой Васильевского острова.

– Я вчера здесь гуляла, – призналась Агата, скользя взглядом по зданиям и прохожим. Невольно искала в толпе художника. Он обещал ждать…

– Надо будет вечером сюда прийти, хочу, чтобы ты посмотрела, как разводят мост. Хотя я и давно здесь живу, а все равно не перестаю восхищаться этим зрелищем.

– Ты, наверное, родилась в Петербурге? – пользуясь случаем, поинтересовалась Агата. Хотелось как можно больше узнать о своей спасительнице, устроившей для нее эту замечательную прогулку. Наслаждаясь каждым оттенком серого неба, такого ласкового и доброго, хоть и хмурого, каждой ноткой сырости в воздухе, она никак не могла поверить, что все это происходит в реальности.

– Родилась здесь, но выросла в другом месте, – ответила Мила. – Сразу после рождения меня увезли во Всеволожск. Бабушка не поладила с моим отцом, не приняла его – вот они с мамой и уехали подальше, чтобы их не доставали. А лет пять назад бабуля умерла и по завещанию оставила эту квартиру мне. Я к ней раньше часто приезжала. Вместе ходили в театры, оперу… Жаль, что она так быстро ушла. – Мила отвернулась, чтобы не показывать чувств, но Агата все равно успела заметить, как она смахнула слезу кончиками пальцев. Хотела было как-то подбодрить ее, но, пока подбирала слова, подруга задала встречный вопрос:

– А ты сама-то где родилась? Там же, в Великом Новгороде?

– Рядышком с городом.

– Я была там, но очень давно. С этими книгами скоро совсем рехнусь, никуда не хожу, никуда не езжу, света белого не вижу, – в шутку начала причитать Мила. – Помру – и знать никто не будет.

– Как «никто»? Заметят читатели, которые ждут проду.

– Ха, точно! – рассмеялась подруга. – Ну, еще родители забьют тревогу, если я в течение недели не позвоню, – она театрально закатила глаза и поежилась. – Ух, что-то похолодало. Предлагаю съездить в одно интересное место. Давно хотела там побывать…

Вскоре они оказались в картинной галерее Яна Ларского. Это имя ни о чем Агате не говорило, зато Мила так сияла от радости, будто только что  выиграла миллион, а не купила билет на какую-то выставку.

– Это не «какая-то», – пояснила подруга в ответ на ее фырканье, – а одна из самых популярных и скандальных. Автор этих картин – хозяин галереи, Ян Ларский. Его последние выставки, включая эту, прогремели на весь мир. Приятно, что такой талантливый человек – наш, русский, еще и петербуржец. Я все еще не теряю надежды с ним познакомиться.

Агата шутливо прищурилась.

– Что? Надо обрастать полезными знакомствами, – развела руками Мила.

Картины и вправду оказались интересными: в женских силуэтах отображался Петербург. Издали казалось, что там изображены обнаженные тела, но по мере приближения смотрящего они превращались сначала в абстрактные линии, а затем в городские пейзажи. Задумка Агате понравилась.

– А почему скандальная? – полюбопытствовала она.

– Ну, кто-то там разглядел в его картинах сексуальный подтекст и пытался добиться запрета выставки, – пожала плечами Мила.

– Хм. По-моему, все довольно невинно. Никаких переходящих грань допустимого деталей. Изящный женский силуэт, красивые виды города…

– Спасибо, – послышался за спиной приятный и до мурашек знакомый голос. Обернувшись, Агата увидела вчерашнего художника. Сердце сделало невероятный скачок: уж кого-кого, а его увидеть здесь она никак не ожидала. Бросила взгляд на Милу: та застыла с открытым от удивления ртом. И в этот момент Агата сообразила, что подруга видит перед собой мужчину с обложки собственной книги…

«Как же я не додумалась?! – скользнула запоздалая мысль. – Надо было ее предупредить, что у героя с обложки есть прототип. Конечно, не точная копия, но сходство все-таки очевидное. Главное, чтобы Мила об этом не проболталась… Иначе я сгорю со стыда».

– Здравствуй! – напомнил о себе мужчина, прервав ее мысли. Кажется, он ее узнал…

– Привет, – растерянно пробормотала, чувствуя, как запылали щеки от смущения. В его темных глазах – затаенная грусть, в волосах поблескивают капли дождя, руки спрятаны в карманы темного тренча, а шею обвивает длинный красный шарф, добавляющий внешнему виду утонченной элегантности. У Агаты перехватило дыхание.

– Вот это сюрприз! А я ждал тебя на мосту. Видишь, даже немного промок. Приехал сюда – а ты здесь…

– Подруга пригласила. И я тоже не думала, что встречу здесь тебя… – хоть и сказала чистую правду, все равно оправдания казались нелепыми.

Мужчина снял плащ и перекинул через локоть.

– Так вы знакомы? – наконец пришла в себя Мила.

– Вчера познакомились… – смущенно выдавила Агата, не зная, куда себя деть. Пронзительный изучающий взгляд художника, казалось, вот-вот сожжет ее дотла. Впрочем, ее и без того уже бросило в жар, а из легких словно выбили весь воздух.

– Ян Валерьевич, тогда я, пользуясь таким невероятно удачным случаем, тоже представлюсь: Мила Чернова, писательница, – девушка протянула изящную руку, и Ян с улыбкой ее пожал. – Мне очень нравится Ваше творчество. Просто невероятно вдохновляет!

– Рад это слышать.

– Можно я вам книжку свою подарю?

– Конечно.

– Отлично! – едва ли не заверещала Мила и, порывшись в своей объемной сумке, вынула печатный экземпляр. Это была единственная книга, которую она решилась отдать в издательство. Правда, потом еще извела километры нервов, выбивая свой гонорар. Нерадивый издатель выплатил ей деньги только через год. И то со скандалом. – И фото для Инстаграма… можно?

И такие глаза просящие сделала, что даже у Агаты дрогнуло сердце. Ян не стал отказываться. Они сделали фото, Мила поблагодарила и в следующее мгновение внезапно… отошла в сторону. Да-да, сделала вид, будто увлеклась какой-то картиной и оставила их наедине! У Агаты задеревенел язык. Без поддержки подруги она чувствовала себя маленьким потерянным котенком. О чем с ним говорить? Она уже сто лет не общалась с мужчинами, не считая своего личного палача. А этот еще и смотрит так, что в глазах темнеет и ноги подкашиваются. Теперь, когда узнала, кто он на самом деле, всю уверенность как ветром сдуло. Какие могут быть общие темы у художника с мировым именем и простой малоизвестной обложечницы? Хотя, наверное, уместнее назвать ее обложкоделом, а еще лучше – иллюстратором, ведь она рисует обложки с нуля, но палач всегда называл ее этим словом – «обложечница», с эдаким презрительным прищуром, намеренно стараясь ее унизить.

Конец ознакомительного фрагмента