Твоя рабыня. Слепая страсть - Амира Алексеевна Страница 5

Я пытаюсь прикрыться клочком материала, но ничего не выходит, руки начали дрожать, и совершенно некстати нахлынули слезы. Меня никогда так еще никто не опускал, не унижал, не оскорблял. Он не вправе так вести себя со мною. Я ничего плохого не сделала ему. За что он так?

— А вот и я! Я же говорила, что буду не долго, а ты….

В комнату весело врывается Лилька, и тут же проглатывает свои недосказанные слова:

— А….

Алексей даже не оборачивается, не обращает никакого внимания на только что вошедшую в комнату девушку, он продолжал смотреть на меня и наматывать на кулак мое платье.

Я больше не могу терпеть это унижение. Резко встаю с кровати, и бегу к выходу мимо опешившей Лилии. А он так и остался стоять возле кровати, держа в руках кусок материала от моей рваной униформы.

— Саша, подожди, ты куда? — Услышала я голос Лилии.

— Саш, ну ты чего? Перестань плакать и успокойся. — Подсела Лилька на мою кровать. — Он же специально этого и добивался, чтобы ты сейчас сидела и плакала.

— Лиль, а за что он меня так возненавидел? — Немного успокоившись, я открыла свой шкаф, чтобы переодеться в другую форму.

— Возненавидел? Я думала, ты что-то уронила или сломала в его комнате….

— Нет, — слезы снова предательски потекли по щекам, — я ничего не роняла, ничего не ломала…. Я просто поправляла его постель…. А он…. Он набросился на меня…. и.… — Я снова зарыдала в голос.

— Ну, снова разводишь сырость. — Лилька вместо меня залезла в мой шкаф и вытащила оттуда еще один комплект униформы. — На, надевай и расскажи мне, что между вами произошло, пока я ходила за моющим средством.

— Сама не понимаю, что произошло. — Я сняла с себя рваное платье и надела новое. — Он набросился на меня просто так…. Откуда у него столько неприязни к служанкам?

— Хм…. — Призадумалась Лилька. — Странно…. Ну и что ты думаешь делать дальше? Надеюсь, ты не собиралась отсюда уходить?

— Я не знаю.

— Нет, Сашка не уходи! — Девушка схватила меня за руки. — Тебе же некуда идти! Останься….

— Но я не могу здесь оставаться….

— Почему? Потому что хозяин тебя оскорбил? Но это же вполне естественно для нас, для служанок. Нас могут оскорблять, унижать, забрасывать самыми грязными работами, но это наша работа. Мы обязаны выносить все молча. Такова наша участь. Нам за это немалые деньги платят, крышу над головой дают, кормят. Что нам еще нужно? Или у тебя есть куда пойти?

— Нет…

— Ты должна быть сильной и выносливой, иначе ты здесь пропадешь. Тебе не выжить не только здесь, но и за пределами этого дома. Этим мы и отличаемся от других, “домашних”, - у нас вырабатывается стальной характер и выносливость. Ведь ты детдомовская?

— Да, но до двенадцати лет я жила в семье. И жила бы дальше, если не….

Каждый раз, когда разговор доходил до того злополучного дня, когда в один миг я потеряла все, что имела, я просто замолкала, не в силах выговорить одно из самых страшных для меня слов — авария.

— Не нужно. — Лилия присела рядом и положила руку мне на плечи. — Расскажешь, когда сможешь.

— Спасибо, ты хорошая подруга. — Улыбнулась я. Все-таки не так часто я встречала людей, готовых в любую минуту прийти малознакомому человеку на помощь.

— Я знаю. И как хорошая подруга я тебе приказываю сейчас же прилечь отдохнуть.

— А как же работа?

— Какая работа? Осталось-то подать хозяевам ужин и все. Я скажу домоуправляющей, что у тебя разболелась голова.

— Но она сказала….

— Знаю, что она сказала. Но Валентина Игоревна только на вид такая строгая, а на самом деле она… Эмм… немного добрая. В общем, поймет и простит.

— Ну, хорошо. — Я, правда, сегодня очень устала. Уже не помню, когда в последний раз высыпалась. — Если что, обязательно разбуди меня.

— Хорошо. — Укрыла меня одеялом девушка. Я не стала раздеваться, легла в постель прямо в одежде.

— Ну, все, отдыхай. Завтра будет сложный день. А я пошла, еще не убрано в комнате Алексея Владимировича.

Возможно Лилька права, мне не стоит убегать с работы при первой же возникшей проблеме. Со временем Алексей Владимирович узнает меня получше, и извинится передо мною. Наивно. Но я надеюсь на это.

— Сашка, просыпайся! Вставай скорее!

С трудом открываю глаза, передо мною стоит Лилька и лихорадочно трясет меня за плечи.

— Ну, ты и соня. Скорее беги умываться, нам работать пора.

— Сколько сейчас времени? — С трудом подняла голову с подушки, лениво потянулась и зевнула.

— Уже пять тридцать. — Девушка вытащила из моего шкафчика зубную щетку с пастой. — Вставай скорее.

— Пусть лежит. — Вмешалась Верка, она стояла этим временем у зеркала и подкрашивала ресницы. — Будет забавно, если ее уволят в первый же день.

— Ну и язва ты! — Прошипела Лилька. Вручила в руки мои средства для умывания и пошла разбираться с блондинкой. — Откуда в тебе столько желчи?

— А я не такая добрая, как ты. И никакие подруги мне не нужны. — Не обращая никакого внимания на рыженькую, она дальше продолжала красить ресницы. — Изображаешь из себя милосердную матрешку.

— Кого изображаю?! — Чувствую, девушки снова сейчас подерутся, но у меня нет времени на просмотр спектакля. Я быстро вскакиваю с постели и бегу в ванную. Хорошо, что ванная расположена в нашей комнате.

Быстро почистила зубы, умылась, расчесалась, и когда я вышла из ванной комнаты, девочки уже успокоились. И судя по их внешнему виду — сражение все же произошло. Верка с влажной салфеткой стирала размазанную по лицу тушь, а Лилька пыталась вытащить запутанную в волосах резинку.

— Стерва. — Зло прошипела Лилька.

— Сучка. — Прозвучал ответ.

— Что? — Атмосфера в комнате снова накалялась.

— Лиль, заплети мне, пожалуйста, колосок, умеешь? — Надо их как-то разнять, иначе эта война сегодня не закончится.

— Скажи спасибо, Сашке. Она только что тебя спасла от клочка разорванных твоих волос.

— Ой, как я испугалась!

Но Лилька больше не обращала внимания на девушку, она была занята моими волосами.

Через десять минут мы были готовы к работе. Я не стала сегодня краситься. Да и зачем? Я красивая и без косметики: длинные волнистые волосы, каштанового цвета, длинные черные ресницы, четко-выраженные брови, маленький, курносый нос и маленькие пухлые губы. Особенную меня делают мои небесно-синие глаза, ведь очень мало людей с таким цветом глаз.

Отец еще при жизни всегда говорил — я копия мамы. В двенадцать лет она была точь-в-точь такой же миниатюрной и худенькой. И за шесть лет я особо не изменилась, разве что немного подросла.