Изменить себе - Аврора Майер Страница 5

— Надо же, как резко испортилась погода. Боюсь, сегодня не доберёмся домой, придётся переночевать в горах, — произнёс Данил со знанием дела.

— Ты что? Как же так?! — воскликнула я. — Мы даже не сможем сообщить о том, что не вернёмся вовремя. Телефоны разрядились ещё вчера вечером, да и связи тут нет. К тому же дождь может закончиться, и мы продолжим путь.

Мне срочно нужно домой, не могу тут остаться на лишние сутки, поэтому хватаюсь за любую соломинку. Ощущение тревоги пронизывает, и становится как-то не по себе.

— Если быстро закончится, то да, есть шанс вернуться сегодня, — ответил Данил. — Но по опыту скажу — это надолго. Поэтому готовься к худшему варианту.

Я с тревогой смотрела на него и никак не могла взять себя в руки.

— Дарин, не переживай, завтра точно уже будешь пить кофе дома.

Я молчу, потому что очень расстроена.

— Прими ситуацию, ты же не можешь ничего изменить, просто плыви по течению.

Я смотрю непонимающим взглядом. Как это плыть по течению, когда меня ждут дома муж и ребёнок? Я им обещала вернуться сегодня вечером, а приеду только завтра? Они же сума сойдут от переживаний. Однако, конечно, понимаю, что идти в дождь глупо. Возможно, Данил и прав, нужно принять ситуацию. В конце концов, что произойдёт? Наверно, нас начнут искать завтра, а может, и ночью. Найдут и сообщат родственникам, что всё нормально.

В мокрой одежде становилось холодно. Казалось, уж лучше бегать под дождём, чем бездействовать. Посидев минут тридцать, мы поняли, что ливень надолго. Сдвинув палатки так, чтобы можно было общаться, решили с пользой провести время. Выпили остатки спиртного и перекусили сухими закусками, которые не нужно готовить, и настроение у всех заметно улучшилось. Мы принялись играть в карты и дурачиться. Когда напряжение из-за изменившихся планов отпустило, кажется, все обрадовались, что будет ещё один день отдыха от семьи, работы и города.

Часа через три робко выглянуло солнышко, его сопровождала радуга, и, кажется, до неё можно было достать рукой. Энтузиазм и радость в нашей компании зашкаливали. Выйдя из своих укрытий, мы обнаружили, что расположились в живописном месте между горами. Почти напротив нас возвышалась какая-то конструкция из камней. Я бы даже сказала, что, возможно, это какая-нибудь историческая ценность. Она напоминала сооружения Стоунхенджа. Два вертикальных камня и один сверху, словно дверь. Но может, это никакая не ценность, а просто причуда природы? Стало любопытно. Мы обошли вокруг, рассмотрели. Вроде ничего особенного, просто булыжники, затейливо сложенные.

— Данил, ты же исходил эту трассу вдоль и поперёк. Что это, просвети?

— А я вообще первый раз вижу, на этом отрезке тропы мы никогда не останавливались. Хотя зря, тут очень красиво и для кемпинга удобное место. Просто оно очень близко находится от предыдущей стоянки, поэтому, видимо, и не популярно.

Воздух был прозрачный и влажный после дождя, ощущалась приятная свежесть. Мы развели костёр и начали готовить ужин. Домой уже никто не спешил, единогласно решили, что в путь отправимся завтра.

Каждый знал свои обязанности. Всё происходило, как по сценарию: один готовил, другой приносил дрова, третий разжигал костёр, а кто-то накрывал на стол. Когда ужин был готов, мы сели кучкой, весело болтая. Как вдруг, начали происходить странные вещи.

Из каменных ворот появилось яркое свечение, все сразу обратили на него внимание. Пришлось прищуривать глаза из-за ослепительного света. Но он настолько притягивал взгляд, что уже невозможно было оторваться. В какой-то момент я почувствовала непреодолимое желание взглянуть, что там внутри. Казалось, что если этого не сделаю, то просто умру. Пронеслась аналогия с «плотоядным цветком», он меня заманивает, чтобы поглотить. Но не смогла себя перебороть и оградить от опасности, свет полностью завладел моим сознанием. Это было единственным правильным решением. Я встала и пошла, никого и ничего не видя, кроме манящего свечения. Словно мотылёк, на свет лампы. Шагнув в сияющий источник, я сразу же потеряла сознание.

***

Пришла в себя я от того, что в лицо мне плеснули холодную воду. Мне показалось, что я нахожусь в невесомости, может, я уже умерла? Ноги не чувствовали земли. Осмотревшись, увидела, что я действительно над землёй. Мои руки за спиной, и плюс туго обвязанная верёвка меня держит в районе пояса и колен. Я попыталась пошевелиться, это было крайне проблематично. На улице ночь. Вокруг суета, бегают неизвестные мне люди в странных одеждах. На моих глазах так же, как и меня, привязывают к столбу Ивана и потом выливают на него воду, чтобы пришёл в себя. Осталось два человека: Аня и Артём, они просто валяются на земле без сознания. Когда Аню привязывают, то её столб вставляют в отведённую ему ячейку. Рядом со мной привязаны Андрей и Алина.

— Андрей, что они делают?

— Я не знаю, меня привязали первым, но пока всё происходит по одному сценарию.

Мы все составляем круг, в середине находится источник освещения. Это что-то типа высокой статуи. Кажется, что это ствол большого дерева, он внутри полый, и свет идёт изнутри, но это не огонь. Свет белый, дневной, как луч солнца пробивается сквозь тучу, так и этот поток света выходит из земли. По всей поверхности статуи вырезаны какие-то символы, узоры и орнаменты. Мне это напоминает гигантский ночник. Зрелище завораживающее, трудно оторваться от этой статуи, глаза всё пытаются рассмотреть узоры и хитрые переплетения, а свет в ночи притягивает взгляд. Есть какая-то надежда в этом свете. Все те, кто уже подвешен на столб, как загипнотизированные, смотрят на него. Хочется подойти и потрогать его руками, ощутить. Когда все привязаны и приведены в чувства, начинают бить в барабаны. Этот звук кажется раздражающим и отвлекающим, хочется, чтобы он поскорей закончился. Вокруг нас, на расстоянии около двух метров от круга, очень плотно друг к другу стоят люди. Ровно половину круга занимают мужчины, а половину — женщины. Мы развешаны на столбах по тому же принципу. Половина круга — Андрей, Данил, Иван, Стас, Денис, Артём, и в другая — я, Алина, Марго, Аня, Олеся и Александра. Людей вне круга видно плохо, хорошо освещены только мы, остальные находятся в тени. Вдруг вся эта толпа завыла какими-то протяжными неестественными голосами. От этого песнопения стало жутко. Один парень вышел в середину, у него в руке был факел, он обошёл каждый столб, как бы обдымляя с ног до головы каждого. Запах дыма был странный и едкий, от чего сразу начало першить в горле. Когда человек закончил обход, наступила какая-то неестественная тишина. Утихли барабаны, люди перестали говорить, петь и, кажется, даже задержали дыхание. Моё сердце, напротив, билось так, что казалось, могло выскочить из груди, оно чувствовало, что сейчас что-то будет. В один миг стоящая статуя рассыпалась на мелкие частички, и эта пыль покрыла всё вокруг. На месте статуи оказалась просто огромная дыра с вырывающимся из неё светом, точно такой же манил нас войти в ворота. События развивались так быстро, что не было ни секунды, чтобы подумать и прийти в себя. Вскоре из образовавшейся дыры поднялся поток воздуха. Он быстро перерос в торнадо, которое подняло все эти мелкие частицы вверх, поэтому совершенно ничего нельзя было увидеть. Чтобы пыль не попала в глаза, я просто их закрыла. Потоки воздуха были так сильны, что моё привязанное тело ходило ходуном и казалось, что сейчас я улечу вместе со столбом. Глаза было открыть невозможно, оставалось только ждать, когда этот кошмар закончится. Это стихийное бедствие длилось минут пятнадцать, а потом всё улеглось, всю пыль резко засосало в дыру, и, когда не осталось ни единой песчинки от разбитого столба, свет погас. Наконец-то можно было открыть глаза. На улице уже наступили сумерки и вот-вот уже должно было начаться утро. Опять песни, барабаны. Нас по очереди отвязывают и куда-то относят, ноги и руки не слушаются, разум отказывается воспринимать происходящее. Меня взвалил на плечо какой-то человек, понёс в неизвестном направлении и сбросил на какое-то подобие кровати. В комнате было достаточно темно и было ещё несколько спальных мест. Как только я оказалась в горизонтальном положении, я просто закрыла глаза и стала молить Господа о том, чтобы весь этот кошмар был лишь дурным сном.