Кредо содержанки - Елена Чалова Страница 5

– Ты будешь мыть посуду по-русски, – безапелляционно заявила мефрау. – У меня уже были практикантки из России. Вы денег не считаете.

– А есть способ мыть посуду по-голландски? – удивилась Рина.

Хюльда кивнула и за руку отвела ее в кухню. Ян, муж мефрау, напевая что-то, суетился у раковины. Рина в полном обалдении наблюдала, как он опускает тарелку в раковину, наполненную горячей водой, возит по ней щеточкой, потом аккуратно вытирает и ставит в шкаф.

– А сполоснуть? – жалобно пискнула она.

– А за воду заплатить? – парировала мефрау.

Следующим моментом истины стал день рождения старшего сына Хюльды. Уже и до этого Рина поняла, что питаются все очень экономно.

Завтрак в доме далеко не бедной мефрау Хюльды состоит из черного или серого хлеба, обезжиренного масла, джема и хахелслага. Рина долго не решалась попробовать нечто мелкое и коричневое из коробочки, подозрительно напоминающее мышиный помет. Но через неделю, осознав, что ничего другого в меню не будет, рискнула. Хахелслаг оказался шоколадной стружкой, которой посыпают хлеб с маслом. По выходным к завтраку добавлялись йогурты.

Ленч они ели на работе. Утром Хюльда готовила четыре коробочки с ленчем: детям, мужу и Рине. Меню для всех было одинаковым: сэндвичи, только детям она добавляла еще фрукты.

Хюльда не приветствовала заимствований из распространенных ныне на всех без исключения континентах блюд восточной или средиземноморской кухни, и потому на ужин – вечером – они ели то же, что и ее предки-фермеры сто лет назад: гороховый суп, картошку, мясо или копченую колбасу, вареные овощи – морковку, горошек, зеленую фасоль и т. п.

По выходным после ужина подавали десерт: мороженое или пудинг. Потом взрослые пили кофе. Иной раз пиво или вино – по бокалу каждому.

* * *

Если традиции питания Рину удивили как суперэкономные, то подход голландцев к утилизации всяческого мусора вызвал в ней уважение тщательной организацией процесса и поголовным добровольным выполнением всех правил. Пластиковые бутылки из-под минералки и молочных продуктов дети мефрау собирали и сдавали за деньги в супермаркетах; это был их небольшой, но собственный доход. Все стеклянные бутылки и банки относились в специальные контейнеры. Причем стекло не сваливали в одну кучу, а сортировали по цвету: коричневое, зеленое или бесцветное.

Макулатуру накапливали в домашних голубых контейнерах, и раз в неделю за ними приезжала специальная машина.

Рина вспомнила, как одно время на улицах Москвы (кажется, в основном в районе Юго-Запада) стали появляться разноцветные контейнеры с надписями «Для стекла», «Для пищевых отходов» и так далее. Были даже граждане, наивно поверившие, что мы уже почти в Европе, и сортировавшие свой мусор перед тем, как его выбросить. Но длилось заблуждение недолго: до тех пор, пока кто-то не увидел, как приехавший раненько поутру мусоровоз вывернул все эти разноцветные ящики в свое нутро, один за другим, перемешав стекло с бумагой и пищевыми отходами. Так что до Европы опять дотянуться не получилось.

Первые несколько дней Рина чувствовала себя ужасно одинокой, и не только потому, что не знала языка, но и из-за явно недоброжелательного отношения жителей городка. Стоило ей войти в местный магазинчик, как разговоры посетителей стихали; хотя они могли в полный голос ее обсуждать – Рина по-голландски не знала ни слова. А потом, когда шла к двери, слышала перешептывания за спиной. При встрече женщины недовольно поджимали губы. Мужчины по большой части улыбались, но как-то… не так. Именно это, а не работа изматывало Рину.

Вот сегодня у хозяйского сына Вилли день рождения, и Хюльда – положение обязывает – назвала гостей. В честь выходного работы не было, и Рина с утра бродила по полям, потом предложила хозяйке помочь с готовкой, но та, глянув удивленно, отказалась. Рина ушла к себе в комнатку. Она читала, написала электронное письмо дочке, опять читала, поплакала. Иногда принюхивалась – но с первого этажа, из кухни, ничем не пахло. Наверное, Хюльда пирогов не печет, а горячее еще не поставила, решила она.

К дому подъехала машина, и Рина, не вставая, выглянула из-за занавески. Обычная малолитражка, женщина, которая из нее выбралась, выглядела аккуратно, но ничего особенного: гладко зачесанные и стянутые в хвост волосы, чистые по фигуре джинсы, голубой свитерок, очень хорошо оттеняющий смуглую кожу. Навстречу ей из дома вышел муж Хюльды, пожал руку, и они пошли в дом, при этом женщина сама тащила большую и явно тяжелую сумку – он даже не подумал помочь. Вот они, плоды европейского феминизма. Наверное, это какая-нибудь подруга Хюльды из города, решила Рина и принялась прихорашиваться. Она успела накрасить только один глаз, как на лестнице послышались шаги, в дверь коротко постучали и, не дожидаясь ответа, вошла та самая женщина, за которой Рина наблюдала минут десять назад.

– Привет, – сказала она на чистом русском. – Не съели тебя тут вместе с хахелслагом?

– Ой. – Рина растерялась, рука дрогнула, и тушь попала в глаз. – Ой-ой-ой!

– Ну извини, не хотела тебя пугать. Я Кира, бизнес-партнер Хюльды.

– Очень приятно, я Рина… ой.

– Иди умойся.

– Нет, я уже почти накрасилась. Надо проморгаться и чем-нибудь сухим промокнуть глаз…

– С ума сошла? Ты собираешься выйти в таком виде? То-то Хюльда все губы поджимала, когда о тебе говорила… Иди умойся, чтобы взирать на мир двумя глазами, а я расскажу, почему к тебе так плохо относятся местные жители. Ведь плохо относятся?

– Ну, не то чтобы плохо… – осторожно заметила Рина. – Но не очень дружелюбно.

– Оно и понятно…

После того как Рина умылась и сняла с лица всю косметику, Кира прочла ей лекцию по страноведению и местным нравам. Смысл ее заключался в том, что местные мужчины доведены женским феминизмом до состояния полной растительности. А дамы не утруждают себя диетами, подбором туалетов и макияжем. Люби такую, какая есть, – вот их девиз. И ведь любят! Зеленоглазая русская, накрашенная, пусть и умеренно, – вы когда последний раз выходили из дому без макияжа? – но все же каждый день и с самого утра, одетая не в мешковатые штаны и толстовку, а в аккуратные, обтягивающие попку бриджи и красивый свитерок, с чистыми и аккуратно уложенными волосами, мгновенно была оценена сообществом и проштампована как русская проститутка.

– Что?! – Рина вытаращила глаза. – Ты что такое говоришь?

– Что есть. Я не призываю тебя мыть голову раз в месяц и не чистить зубы. Но не нужно краситься, пока ты здесь живешь и работаешь. Вот просто не открывай косметичку с утра, и все! И одевайся попроще. Увидишь – к тебе станут лучше относиться.

Рина внимательно взглянула на женщину, сидящую на ее постели: молодая, симпатичная, стильная короткая стрижка, широко поставленные серые глаза, но на лице – ни грамма косметики, ногти не накрашены, и из украшений – цепочка с крестиком на шее и золотые пуссеты в ушах. Общим количеством… три в одном и четыре в другом – семь штук.