Соблазненная принцем - Кристина Додд Страница 5

Значит, он был прав относительно Виктории. Она не привыкла ко всеобщему вниманию и привыкла быть скорее наблюдателем в жизни, чем активным ее участником.

Неудивительно, что она чрезмерно прямо держит спину.

— Мне кажется, что Виктория относится к тому типу людей, которые в ответ на вызов прячутся в раковину.

— И отращивают клешни? Как краб? — У Рауля вдруг возникло подозрение. — Скажи-ка, дорогая моя Элла, зачем ты рассказываешь мне все это?

— Я хотела, чтобы ты знал, что ей нечего ждать в будущем, и чтобы ты перестал распускать перед ней свой павлиний хвост.

Он повернулся к ней и рассмеялся:

— Так я, значит, распускаю павлиний хвост?

Элла не рассмеялась в ответ.

— Мисс Кардифф очень красива, однако ее репутация должна оставаться незапятнанной.

Рауль понял, что сестра имеет в виду. Ему это не нравилось, но он все понял.

— У меня и в мыслях не было желания заигрывать с ней.

— Не верю. — Элла, как всегда, видела насквозь и его, и его характер. — Такое самоуничижение вам не к лицу, король Сейбер.

— Можешь сколько угодно издеваться, но мне очень приятно, когда меня называют настоящим именем.

Тронув брата за рукав, Элла с грустью сказала:

— Белл говорит, что ты скоро покинешь нас и вернешься в Морикадию.

— Белл очень проницательна, — ответил Рауль.

Элла вздохнула:

— Значит, ты намерен вернуть себе трон.

— Все не так просто. Из газетных сообщений я знаю, что де Гиньяры все еще крепко держат власть в своих руках, но я не знаю, осталось ли что-нибудь от сопротивления. И ничего не знаю о моей семье. Я не слышал ни от кого ни слова после того, как получил последнее письмо с сообщением о смерти матери. Правда, не исключена возможность, что Гримсборо не передавал мне писем.

При упоминании имени отца Элла неприязненно скривила губы.

— Я почти уверена в этом. Намерения отца оборвать все твои связи с Морикадией очевидны. И вот что я скажу: он очень жесток.

— Нет ничего особенного в жестокости Гримсборо. Во всех нас есть эта черта.

— Мне не хотелось бы причинять тебе боль, но в Морикадии… не может так случиться, что там не осталось никакого сопротивления? И не осталось никого из твоей семьи?

В глазах Эллы была тревога.

— Этого-то я и боюсь, — вздохнул Рауль.

Он действительно боялся этого. Все долгие годы жизни в Англии он тревожился, надеялся, пытался найти способ разыскать членов своей семьи в Морикадии, не привлекая внимания де Гиньяров, узурпировавших его трон. Они подвергали пыткам и убивали любого жителя Морикадии, которого заподозрили в мятеже, и Рауль знал, что, когда вернется домой, ему придется притворяться. Поэтому он ограничил свои расследования опросом тех, кто побывал в Морикадии с коротким визитом, однако от них он не получал вообще никакой информации.

— Что может сделать один человек против этих зверей, захвативших всю власть? — сказала Элла, сжав его руку. — Признаюсь, я боюсь за тебя.

— Не бойся. Я найду своих родных. Мои родичи обладают потрясающей способностью восстанавливать жизненные силы. Они знают тайные места в горах и лесах. — Рауль улыбнулся, вспомнив свое детство, проведенное в тех местах. — Я должен верить, что они где-то есть, что они все еще живы.

— Ты говорил, за все двести лет, что прошли с тех пор, как де Гиньяры убили короля Рейнальдо, они утверждают, что уничтожили всю его семью, и каждый год твои родные безрезультатно борются за возвращение трона. Почему ты считаешь, что твое возвращение все изменит?

— Без денег и без поддержки у моих родных действительно не было шанса вернуть законный престол, но когда я вернусь, все изменится. — Рауль усмехнулся, взглянув на сестру. — Разве я зря получал образование, которое вколачивал в меня отец?

— Хочешь сказать, что у тебя есть деньги?

— Заниматься лошадьми мне всегда нравилось. Я их понимаю. Я знаю, которые из них победят. Знаю, как купить лошадь, знаю, как вырастить здорового сильного скакуна. Этим-то я и заработал свое состояние.

— Я рада. Я лишь хотела бы… ну да ладно. — Элла пожала плечами. — Не имеет значения. Так, значит, ты планируешь вернуться и либо отобрать назад трон, либо умереть?

— Всегда есть шанс, что меня убьют, но у морикадийцев существует легенда о том, что когда привидение Рейнальдо появляется верхом на коне, это предвещает возвращение на трон подлинного короля.

— Привидение Рейнальдо, которое ездит верхом на коне?

— Ну да. Скоро оно появится в тех местах.

Элла улыбнулась:

— Мне бы хотелось, чтобы ты не уезжал, но я знаю, что ты места себе не найдешь, пока не попадешь на свою родину.

— А каковы твои планы, дорогая сестричка? Какой будет твоя судьба? — спросил Рауль.

— Я выйду замуж, — с серьезным видом ответила Элла. — Рожу детей. Рано овдовею и мирно проживу в одиночестве остаток своей жизни.

— Ты еще не вышла замуж, а уже надеешься стать вдовой?

Элла вытащила карманные часы из сюртука Рауля.

— Кажется, ты должен был встретиться с отцом?

— Ты меняешь тему разговора.

— Лучше тебе поторопиться. Он не любит, когда его заставляют ждать.

— Ты явно меняешь тему.

— У нас еще будет время поговорить, — сказала Элла и подтолкнула брата в спину. — Иди. А мне и самой нужно одеться. — Она пошла прочь, потом, оглянувшись через плечо, сказала: — Обещай мне одну вещь.

— Все, что угодно.

— Обещай мне, что каким бы ужасным ни был твой разговор с отцом, ты останешься на вечеринку Белл.

Рауль чуть помедлил.

— Твой отъезд испортит ей праздник, а у нее так мало радостей в жизни, — настаивала Элла.

— Да, я знаю. Хорошо, я поприсутствую на вечеринке.

Элла пригладила упавшую на его лоб черную прядь.

— Мне безразлично, что говорят о тебе сплетники. Ты хороший человек. И куда бы ты ни уехал, помни — мы, девочки, очень любим тебя.

Рауль взял ее руку и легонько поцеловал пальцы.

— Если я хороший человек, то это заслуга твоя и остальных моих сестер.

— Думаю, что это не так. Великодушие лежит в основе твоего существа.

Хорошо бы. Рауль очень надеялся, что это правда.

Гримсборо, как всегда, сидел за письменным столом и что-то писал. Работа поглощала все его внимание.

Рауль знал, что отец не напускает на себя важность своими величественными замашками. Гримсборо просто не видел смысла в том, чтобы вежливо кивнуть вошедшему, прежде чем сочтет возможным оторваться от своей работы. По его собственному мнению и по мнению умудренных опытом слуг, на земле не было человека более важного, чем виконт Гримсборо. Однако Рауль достиг такого великолепного момента в своей жизни, когда для него не имело абсолютно никакого значения, кем является его отец. Поэтому он уселся в кресло, стоявшее перед письменным столом Гримсборо, и, не проявляя особого интереса, стал ждать, когда отец закончит то, чем занимается. Когда отец положил перо, последовало зловещее молчание. Рауль взглянул на него.