Сезон обольщения - Дженнифер Хеймор Страница 5

И тут он понял словно громом пораженный, насколько Бекки ему доверяет. Она была уверена, что он ее не обидит.

Острием кинжала чувство вины пронзило все бушевавшие в нем желания и пригвоздило их к самому сердцу.

Но, черт побери… Иного пути нет. Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.

— Вам нравится? — Чувство вины мгновенно улетучилось, как только зазвенел ее голос.

Джек впился глазами в ее лицо.

— О да, — промолвил он, — очень.

Мало-помалу ее натянутость начала исчезать.

— Я рада.

Джек повернулся к столику с напитками и поднял бокал, который наполнил для нее:

— Хересу?

Она приняла вино с благодарной улыбкой, бледные хрупкие пальцы красиво обняли хрустальные стенки бокала.

— Благодарю вас.

Он проследовал за Бекки к обитому серебристой тканью дивану, стоявшему в центре гостиной, и, лишь дождавшись, когда дама усядется на шелковые подушки и пригубит вино, опустился рядом с нею.

Именно здесь он впервые ее поцеловал. И сегодня в глубине ее глаз теплилось воспоминание об этом поцелуе. У Бекки были самые чарующие глаза из всех, в какие ему доводилось заглядывать. Иногда темно-синие, как ночное ясное небо, иногда — как и сейчас — глубокого цвета индиго.

В нем вдруг вспыхнуло желание завладеть ее губами, и все тело напряглось в ожидании, однако он призвал себя к сдержанности. Сегодня — особенный вечер. Он не должен его испортить.

Джек не сводил с нее взгляда. Потом залпом допил бренди, отставил стакан на столик и, обхватив ладонью затылок Бекки, привлек ее к себе. Она не сопротивлялась. Лишь вздох — почти что вздох безысходности — слетел с ее губ.

Он все крепче обнимал ладонью нежный затылок, пока наконец их губы не встретились. И это прикосновение было подобно искре, от которой зажегся в крови огонь.

Губы ее — лепестки розы — были так мягки, так соблазнительны, нежны и сладки…

Не отпуская ее, Джек закрыл глаза и с наслаждением вдыхал аромат цветущей весны — доказательство того, что Снежная королева уже начала оттаивать. Потом он погладил ее губы своими, касаясь носом кончика ее носа. Бекки оставалась неподвижна. Она ждала: кожа ее теплела, желание пульсировало во всем теле.

— Я мог бы остаться тут на всю ночь, — прошептал он. — Вот тут.

И он снова поцеловал ее — совсем легонько коснулся. Однако рука его на затылке Бекки стала тверже, и, надежно держа ее голову, Джек тронул языком ее верхнюю губу, наслаждаясь этим тончайшим вкусом.

— Джек… — Она вздохнула, ее уста слегка шевельнулись в ответ. Она крепко схватила его за плечи, впившись пальцами в его бицепсы.

— Что ты? — Произнося каждое слово, он ласково гладил ее губы двоими. — Чего ты хочешь?

Она замерла. Казалось, перестала дышать. Джек открыл глаза и увидел, что Бекки, наоборот, опустила веки. Неподвижностью она напоминала безукоризненную фарфоровую статуэтку.

Он немного подался назад, чтобы лучше разглядеть ее лицо. Эту гладкую кожу, алые губы, темные линии ресниц и черные как ночь дуги бровей. Шелковистые темные волосы — как он предполагал, обычно прямые — сейчас были закручены в кудряшки, обрамлявшие овал лица.

Она приоткрыла рот, и Джек едва удержался, чтобы снова не прикоснуться к нему, если не губами, то кончиком пальца.

— Тебя хочу, — бесхитростно ответила она.

Джек ошеломленно молчал.

Бесспорно, он и сам чувствовал ее желание. Все предыдущие свидания она с готовностью шла навстречу всем его дерзновениям. Сегодня она подтвердила эту готовность, надев такое тонкое платье.

Просто он не ожидал, что Бекки скажет об этом. Да еще так скоро. Он думал, что ему придется всю ночь преодолевать ее природную застенчивость, утешая, лаская, добиваясь ее расположения. Заставляя не просто желать себя, но жаждать.

Все пять прошедших свиданий он оттачивал свою тактику, так чтобы, беспрепятственно ее применить в эту ночь. Соблазнение было безукоризненно рассчитано и спланировано безупречно.

Ее голос распалил ему кровь, но он все-таки сдержал себя. Не теперь. Не сейчас… Джек бросил быстрый взгляд на каминные часы — вот именно: не в ближайший час.

Черт возьми! Он скрипнул зубами.

— Бекки… — Его рука скользнула по стройной шее, между лопатками… ниже… и остановилась.

И тогда он поцеловал ее. Жар тонких пальцев обжигал ему плечи. Не было сил сопротивляться. Вся она была опьяняющей смесью яростной жаркой агрессии и ласкового вопроса, робости и смелости, пылкости и покорности, тьмы и света. Губы их слились в отчаянном поцелуе.

У него захватило дыхание, Бекки замерла. С поцелуем время словно остановилось.

— Что с тобой? — шепнула она, как будто бы мягкой теплой пуховкой провела ему по щеке. — Почему ты сомневаешься?

Обняв ее крепче, Джек усадил Бекки к себе на колени. Она запрокинула голову и все так же доверчиво глядела на него.

Он провел пальцем по ее лицу со лба по гладкой щечке — к подбородку, словно обрисовал контур. Она была так юна… и выглядела еще моложе своих лет. Но излучаемая ею уверенность принадлежала скорее зрелой опытной женщине.

Она снова взяла бокал и, сделав большой глоток, слегка поморщилась.

Затем соскользнула с колен Джека, отодвинулась от него подальше и поставила бокал на стол. Прямо у него на глазах между ними снова воздвигались прежние преграды. Бекки становилась холодной и отстраненной. Весна внезапно закончилась — так же скоро, как и пришла. Бекки смотрела прямо перед собой.

— Я не понимаю.

— Что ты имеешь в виду? — Джек нахмурился.

— Я в самом деле не понимаю, почему ты здесь со мной. — Она со вздохом пощупала раненую руку. — Ведь я в таких вещах совсем неопытна. Конечно, тебе не слишком приятно это слушать, ведь ты волен выбирать любую из многочисленных лондонских вдов, чей арсенал любовных ласк стократ превосходит мои умения. Так почему же…

Чувство вины сделалось тяжелее, все больше напоминая проглоченное пушечное ядро. Джек накрыл своей ладонью пальцы Бекки, которыми она массировала поврежденный локоть.

— Если бы мне был нужен кто-то другой, я бы не пришел сюда. Ты должна это понимать.

— Но почему? — Синие глаза пытливо изучали его лицо, стараясь разглядеть в нем истину. Джек понял, что придется еще раз солгать ей.

— Я увлекся тобой с первого взгляда, — сказал он, и покуда это была правда. Во всяком случае, не ложь, а, скорее, умолчание о некоторых фактах.

— Почему?

— Потому что ты на меня похожа, — ответил Джек, не успев понять, насколько недальновиден такой ответ.

— Что ты имеешь в виду?

Он погладил ее бальную руку: