Маска возмездия - Маргарет Макфи Страница 5

Граф Мисборн лежал на покрытой шерстяным кремовым покрывалом кушетке в кабинете своего лондонского дома на Лесистер-сквер и прислушивался к шуму экипажа, доносящемуся снаружи.

— Уехал. — Фрэнсис Уинслоу, более известный как виконт Линвуд, сын и наследник Мисборна, стоял у окна и следил за каретой Пикеринга, пока та не свернула за угол и не выехала с площади. — Думаете, он нам поверил? — Глаза Линвуда, такие же темные и колючие, как у отца, оторвались от окна и остановились на кушетке.

Мисборн кивнул.

— Сложнее будет завтра, когда он явится и захочет встретиться со своей нареченной. Хотя история со сломанной каретой завтра будет в газетах, и это должно помочь. Я позаботился о том, чтобы слухи уже поползли по клубам.

Сын отлично умел управляться с подобными проблемами, но Мисборн даже не поблагодарил его. Он думал совсем о другом.

Граф достал из кармана халата мятый листок, разгладил бумагу и в который раз уставился на нее.

«1795, Хаунслоуская пустошь

Документ, который был украден, в обмен на вашу дочь».

Он думал, напряженно думал. Лишь один человек знал о существовании документа, а у Мисборна в каждом крупном порту на юге страны были свои глаза и уши, ожидавшие его приезда. Неужели Роттерхэм ушел от слежки и сейчас в Англии? От одной этой мысли у Мисборна кровь застыла в жилах. Прохватила дрожь, словно он увидел восставшего из могилы мертвеца.

— Отец? — Линвуд смотрел ему в лицо и видел беспокойство и смятение в глазах.

— Дай мне подумать, — фыркнул Мисборн. Нет, это невозможно. Кем бы ни был Роттерхэм, он человек слова, любит, чтобы все шло как по писаному. До его возвращения еще есть время, достаточно, чтобы успеть выдать Мэриэнн за Пикеринга.

Мисборн снова откинулся на кушетке и перечитал письмо. И все же, несмотря на клятву хранить молчание, преступная порука могла дать утечку. Достаточно прихвастнуть за бутылкой или шепнуть лишнее словцо развеселой милашке. Слава богу, еще не все умеют читать. Интересно, что известно разбойнику?

— Отец, тебе нехорошо? Позволь, я займусь этим вместо тебя.

— Со мной все в порядке. Не суетись. — В голове Мисборна начал складываться план.

— Но я так не согласен! — воскликнул Линвуд в приступе раздражения.

— Вечно ты упрямишься.

— Весь в отца. — Линвуд не сводил с него глаз.

Мисборн с улыбкой покачал головой:

— Что верно, то верно.

— Давай обратимся к братству. — Линвуд улыбнулся, говоря о тайном сообществе, в котором оба состояли. — Попросим у них помощи.

— Нет!

— Теперь, когда мастером стал Гюнтер, все изменилось. Они нам помогут, и…

— Я сказал, нет, черт тебя побери! — Мисборн почувствовал, что впадает в панику. Нужно обязательно переубедить сына.

— Мы сами справимся. Это семейное дело, оно не должно выйти за пределы этой комнаты. И не важно, что ты там считаешь.

Лицо Линвуда сделалось злым и недовольным.

— Я не намерен рисковать репутацией и безопасностью твоей сестры. Это ты понимаешь?

Линвуд угрюмо кивнул.

— Что это за письмо пятнадцатилетней давности, которое он требует?

Этот вопрос Мисборн боялся услышать больше всего.

— Тебя не касается.

— Так ты отдашь его?

Мисборн раздумывал, прежде чем ответить.

— Да, отдам. — И еще сильнее нахмурился, на переносице образовалась складка — верный признак, что он с трудом сдерживал себя. — День в разгаре, а о них ничего не слышно.

— Услышим.

— Какого черта он медлит? — Его верхняя губа вздернулась от злости.

— Хочет удостовериться, что мы приняли его всерьез. К тому же, уверен, ему хочется помучить нас. Кто бы он ни был, тебя он точно не любит.

— И, клянусь Богом, он меня возненавидит! Впрочем, когда я прикончу его, ему будет уже все равно.

Эта мысль слегка успокоила Мисборна.

В дверь кабинета постучали. Вошел дворецкий с одним-единственным письмом на серебряном подносе.

— Получено только что, милорд. Принес уличный мальчишка.

— И что, этот несчастный ждет ответа?

— Нет, милорд, убежал.

Заметив, что взгляд дворецкого остановился на его опухшей скуле, Мисборн испытал внезапный прилив раздражения. Взял письмо и небрежным движением пальцев отослал слугу. Печать сломалась легко, однако руки Мисборна дрожали от волнения. Он развернул послание, передал его сыну.

— Элдгейт-Хай-стрит на пересечении с Фенчерч и Диденхол, — произнес Линвуд. — Выбор хорош. В лучшее время это оживленный перекресток, а в три там вообще столпотворение. К тому же к нему примыкает множество улиц и переулков. Сложно контролировать всю территорию.

— Сложно не значит невозможно, — перебил Мисборн. — И как только Мэриэнн будет в безопасности…

— Как только Мэриэнн будет в безопасности, мы пристрелим его, как последнего подонка, каковым он и является, — закончил сын.

Из комнаты наверху слышался детский плач и ссора между мужчиной и женщиной, кричавших в полный голос. Какой-то пьяный старик горланил застольную песню. На улице лаяла собака. Уже несколько часов Мэриэнн неподвижно сидела на единственном деревянном стуле и ждала. Смотрела на груду грязного тряпья, сваленную в углу и служившую кроватью. На стенах плесень, пол ничем не покрыт. У двери два ведра. Одно с водой, второе настолько грязное, что невозможно было определить его предназначение. Угля в очаге не было, как не было ни кастрюль, ни сковородок. Лишь кружка для питья. Грязь, покрывавшая окна, делала свет тусклым и не позволяла видеть ничего вокруг.

— Здесь кто-нибудь живет? — спросила Мэриэнн.

Невероятно, чтобы кто-то мог жить в такой нищете, однако кровать из грязных тряпок в углу свидетельствовала об обратном.

— Семья с пятью детьми, — ответил из-под маски сообщник разбойника.

— Все в одной этой комнате?

— Так и есть, барышня. Но за те несколько часов, что нам нужна эта комната, он заплатит им больше, чем они заработают за год. Он всегда помогает, когда может.

— Не знала, что существует такая бедность. — Мэриэнн в жизни не видела подобных мест, затерянных в лабиринте улиц и переулков среди обветшавших домишек. — Дети такие оборванные и худые, и глаза как у стариков. А матери… — Она припомнила женщин с плохими зубами и едва прикрытой грудью. Как они трясли юбками и высоко задирали их, завидев разбойника и его товарища.

— Для некоторых это единственный способ прокормить детей.

Мэриэнн пришла в ужас.

Свет здесь был уныло-серым, воздух спертым от разлагающегося мусора. Но хуже всего, ей казалось, что она никогда не сможет избавить свой нос от этой вони.