Дуэль на брачном ложе - Елена Арсеньева Страница 5

– Помните, как у нас говорят: «Нижегород – либо вор, либомот, либо пьяница, либо жена гулявица!» А здесь сказывают: однажды гасконецпопался черту на зубок, и тот предложил выбирать: либо языка лишиться, либобабьей радости, а не то – и вовсе жизни. Ухарь наш таково-то долго выбирал, чточерт плюнул с тоски – да и провалился обратно в свое пекло. С тех пор они иостались бабники да острословы, гасконцы те!

Нижегородская, родимая скороговорка немного успокоила Марию,пропала дрожь, и она смогла стоять сама.

– Седлай, не медли. Чего в самом деле ждем – пока та курваМанон воротится или эти олухи набегут? – выговорила она хрипло. – Да кинжалвозьми, слышишь?

Убивать невозможно привыкнуть, даже если не в первый раз,даже если защищаешь свою жизнь. К тому же эта смерть, она была совсем иной, чемсмерть насильника-кузнеца.

Раздался протяжный, влажный вздох: Данила подвел коня,взялся за стремя.

– Садитесь. Тем-то упырям, пока суд да дело, я ремни подседлами порезал. Да они уже и так лыка не вяжут от барских вин! – В голосеДанилы звучала обида слуги за господское добро, и Мария невольно усмехнулась.

Они довели коней до зарослей тамариска – и только тогда селиверхом.

– А теперь, Данила, гони! – велела Мария.

– В Марсель прикажете? – спросил куафер-кучер.

– В Париж! – крикнула Мария, хлестнув коня поводьями, такчто он с места взял рысью. – Возвращаемся в Париж!

– Эх, с ветерком, родимые! – завопил Данила, и дорогапослушно легла под копыта.

Мария пригнулась к шее коня. Ветер бил в глаза. Но не ветермешал ей смотреть вперед. Не в Париж возвращалась она сейчас – в прошлое.

Маше Строиловой не исполнилось еще и двенадцати, когда пожарпугачевщины опалил нижегородские земли. Это было в июле 1774 года, но еще спрошлой осени из Поволжья и с Урала долетали слухи один страшнее другого, слухио самозванце, назвавшем себя царем Петром III Федоровичем – крестьянским царем,который у помещиков отнимает крепостных, дает им волю, а господ казнит за ихиздевательства над народом. Слухи эти не повторял только ленивый!

Отец то и дело наезжал в Нижний, где губернатор Ступишинсобирал дворян для совета, и возвращался раз от разу все мрачнее; но от детейсамое страшное старались утаить. Однако чего недоговаривали отец с матерью илиТатьяна с Вайдою [9] – эти старые цыгане весь дом держали в ежовых рукавицах! –о том Машенька с Алешей узнавали на кухне, в людской, в девичьей. А здесь,понятно, судачили только лишь о победах мятежников, смакуя подробности ихжестокосердия к поверженным врагам. На всю жизнь запомнила Маша судьбузащитников Татищевской крепости, которую Пугачев захватил лишь после троекратноотбитого штурма, воспользовавшись пожаром. Офицеров, после жестоких пыток, когоперевешали, кому отрубили головы. С полковника Елагина, командующего гарнизономкрепости, человека тучного, содрали кожу; вырезав из него сало, злодеи мазалиим свои раны. Жена Елагина была изрублена. В то время в крепости оказалась идочь Елагиных. Мужа ее, коменданта Ниже-Озерной крепости, храброгосекунд-майора Харлова, самозванец казнил незадолго до того. Вдова славиласьудивительной красотою – и вся эта красота пошла в добычу злодею: более месяцаон продержал у себя молодую женщину как наложницу, а семилетнего брата ееназначил своим камер-пажом. Низкие душонки, окружавшие Пугачева, во всяком,даже редчайшем, порыве доброты его видели измену; уступая их требованиям,самозванец приказал расстрелять несчастную красавицу и ее брата. Послеружейного залпа, еще живые, они, истекая кровью, добрались друг до друга и,обнявшись, испустили дух…

В тот вечер к Маше пришла догадка: если чьи-то Глашки иПетьки, крепостные и дворовые, радостно предают своих господ смерти и присягаютзлодею, то подобное может случиться со строиловской дворней и крестьянами. Оназашлась таким ужасным криком, что в людской содеялся превеликий переполох.Сбежались матушка, Татьяна; девочку чуть не в беспамятстве уложили в постель.Вайда учинил дознание и, поскольку дворня всегда рада доносительствовать,вскорости вызнал, что именно явилось причиною припадка барышни, а стало быть,тем же вечером виновные отведали добрых плетей.

Такие неприятные обязанности в отсутствие хозяина всегдаложились на плечи Вайды, ибо у княгини характер был мягкий, а у Елизара Ильича,управляющего, – мягче втрое. Отец (собственно, был он Маше отчимом – ее роднойотец, граф Валерьян Строилов, вместе с полюбовницей пал когда-то жертвойсобственной лютости, от которой много страданий приняла его жена, Машина мать.Впоследствии, после многих тягот и страданий, она вышла за давно любимого еюкнязя Алексея Михайловича Измайлова, и он никогда никакого различия междуМашенькой и своим родным сыном Алешей не делал, хоть падчерица его и оставаласьграфиней Строиловой, а сын – будущим князем Измайловым) – итак, отец каждыйпоступок Вайды одобрял, но на сей раз, о порке узнавши, брови свел то лизадумчиво, то ли осердясь. В нынешнюю сомнительную пору, когда началось немалоебегство нижегородцев в повстанческую армию Пугачева, кое-кто из бар ужесточилсяс крестьянами, кое-кто, напротив, нрав укротил: иные едва ли не заискивалиперед теми же, кого вчера драли на конюшне и продавали с торгов. Алексей жеМихайлович полагал, что вести себя следует с достоинством, но и состорожностью: по несомненным сведениям, Пугачев рассчитывал пополнить своиотряды за счет нижегородских крестьян; к тому же через Нижний проходил прямойпуть в центр страны, прежде всего – на Москву, а это не могло не привлечьмятежника. Манила самозванца также губернаторская казна, хранившаяся в Нижнем.

Любавино – наследственное имение Строиловых – находилосьневдалеке от Нижнего, в центре губернии, и хотя Измайлов не очень любил его,памятуя, сколько страданий пришлось принять его жене в этом прекрасном доме,стоявшем на высоком волжском берегу, однако он понимал, что в такое ненадежноевремя семье в Любавине – вполне безопасно: чтобы до него добраться, пугачевцамнадо пройти почти всю губернию; к тому же Любавино от торных путей в стороне.Поэтому князь не очень-то уговаривал жену отъехать в его Ново-Измайловку, чтоблиз Починок. Однако внезапное известие поломало все расчеты: старый князьИзмайлов прислал верхового сообщить, что княгиня Рязанова рожает. КнягиняРязанова – то есть Лисонька.