Он, она и ее дети - Джил Мансел Страница 5

«Замечательно», — радостно подумала она. Хотя, познакомив его с Натом и Руби, она, вероятно, навсегда вытолкнула его из своей жизни. Однако были и другие аспекты, которые ее интересовали.

— Где ты его нашел? Ты даже не рассказывал мне, что подумываешь о продаже бизнеса.

— Судьба. — Фредди пожал плечами и снова наполнил фужеры. — Помнишь Марсию и Уолтера?

Конечно. Марсия и Уолтер Клейн, из Нью-Йорка. В течение последних пяти лет Клейны приезжали в Хестакомб каждую Пасху и, используя один из коттеджей в качестве базы, с типичной американской целеустремленностью исследовали Стратфорд-он-Эйвон, Бат, Челтнем, то есть все традиционные туристические маршруты.

— Так они его родители? — Лотти сообразила, что Тайлер является тем самым сыном, которым все эти годы хвасталась Марсия. — Насколько я помню, он был какой-то банковской шишкой на Уолл-стрит, да? И с чего это вдруг он решил от всего отказаться и переехать сюда? Это все равно что Микаэлю Шумахеру бросить «Формулу-1» и начать развозить молоко в тележке!

— Тайлер хочет перемен. Уверен, он объяснит тебе причины своего поступка. Как бы то ни было, Марсия позвонила пару недель назад, чтобы забронировать коттедж на следующую Пасху, и мы заговорили с ней о пенсии, — сказал Фредди. — Я упомянул, что подумываю о продаже. Через два дня она позвонила опять и сообщила, что рассказала об этом своему сыну и тот заинтересовался. А потом внимательно изучил все на сайте. Естественно, он слышал о нас от Марсии и Уолтера — благо они превозносили нас до небес, поэтому, когда Тайлер позвонил мне, я назвал ему сумму, которую хочу выручить, и перенаправил его к своему бухгалтеру, чтобы он мог проверить счета. Вчера вечером он прилетел в Хитроу и приехал сюда, чтобы взглянуть на место своими глазами. Два часа назад он сделал мне очень выгодное предложение.

Вот так.

— Которое ты принял, — проговорила Лотти.

— Которое я принял.

— А ты уверен, что поступаешь правильно? — Похоже, эта ситуация не очень радовала Фредди, хотя он и пытался показать обратное. Или она заблуждается?

— Полностью, — кивнул Фредди.

Тогда хорошо. Он имеет право на капельку радости.

— В таком случае прими мои поздравления. Желаю тебе долгой и счастливой пенсии! — Подняв фужер и чокнувшись с Фредди, Лотти бодро проговорила: — Тебя впереди ждет замечательное время. Только представь: ты сможешь заниматься всем, чем захочешь. — Зная, что Фредди всем сердцем ненавидит эту игру, она съехидничала: — Может, еще и гольф начнешь играть?

Фредди улыбнулся в ответ, но почему-то улыбка у него получилась невеселой.

— Тут кое-что другое.

— О Боже, неужели ты хочешь вступить в народный танцевальный ансамбль?

— Вообще-то это хуже народных танцев. — Сжав ножку фужера так, что побелели костяшки пальцев, Фредди пояснил: — У меня опухоль мозга.

Лотти испытующе посмотрела на него. Вообще-то так не шутят. Но это, должно быть, шутка? А иначе как Фредди может сидеть и спокойно говорить об этом? У Лотти глухо, как барабан, забилось сердце. Неужели это правда?

— О, Фредди!

— Я понимаю, что ошеломил тебя. Прости. — Испытав, очевидно, облегчение, оттого что тайна вышла наружу, он добавил: — Хотя, должен сказать, я никогда не думал, что ты можешь лишиться дара речи.

Лотти собралась с мыслями.

— Да, это действительно шок. Но сейчас доктора умеют с этим справляться — просто удаляют ее, и все, верно? Подожди, скоро ты станешь как новенький.

Именно в это ей и хотелось верить, однако, произнося эти слова, Лотти знала, что на самом деле ситуация гораздо хуже. И проблема значительно серьезнее, чем поцарапанная коленка, когда ребенку можно сказать, что боль исчезнет через минуту, а царапину заклеить пластырем с картинкой из диснеевского мультика. Это заболевание не из тех, которые можно излечить простым поцелуем в макушку.

— Я тебе все рассказал и буду признателен, если это останется между нами, — проговорил Фредди. — Опухоль неоперабельная, поэтому хирурги не могут просто взять и удалить ее. Химия и радиотерапия меня не излечат, но с их помощью я мог бы протянуть чуть дольше. Как это ни забавно, меня эта перспектива не соблазнила, и я сказал: «Нет, спасибо».

— Но…

— Я так же был бы признателен, если бы ты меня не перебивала, — спокойно произнес Фредди. — Раз уж я начал, хотелось бы закончить. Как бы то ни было, я решил, что если уж мне отпущен небольшой срок, то я предпочту прожить его на собственных условиях. Мы оба знаем, через что прошла Мэри. — Он грустно посмотрел на Лотти. — Два года операций, бесконечные кошмарные обследования. И дикая боль. Она месяцами терпела эти муки — и что ей это дало? В конечном итоге она все равно умерла. Поэтому я намерен всего этого избежать. Как говорит мой лечащий врач, у меня есть примерно год. Что ж, замечательно. И я проживу его на всю катушку, по обстоятельствам. Врач предупредил меня, что последние месяцы могут оказаться нелегкими, и я сказал ему, что в таком случае предпочту избежать и их.

Эта новость была слишком шокирующей, чтобы ее можно было осознать в одно мгновение. Лотти протянула дрожащую руку к фужеру и случайно опрокинула его. Пять минут назад она бы слизала со стола все пролившееся вино, чтобы не пропал дорогой продукт. Сейчас же она просто налила себе еще, до краев.

— Мне разрешается задавать вопросы?

Фредди милостиво кивнул:

— Приступай.

— Ты давно об этом знаешь?

— Две недели. — Улыбка получилась у него кривой. — Естественно, сначала я был в шоке. А потом привык, причем на удивление быстро.

— Я даже не знала, что ты болен. Почему ты ни о чем не рассказывал?

— Да просто потому, что не чувствовал себя больным. — Фредди развел руками. — Головная боль — вот и все прииски. Я думал, что мне нужны новые очки для чтения, и пошел к окулисту… а когда она с помощью своих инструментов заглянула мне в глаза, то увидела, что у меня проблемы. Меня направили к невропатологу, провели сканирование и прочие обследования. И бац по голове диагнозом. Лотти, если ты плачешь, я выплесну вино тебе в лицо. Прекрати немедленно.

Лотти поспешно сморгнула слезы, громко шмыгнула носом и приказала себе собраться. Фредди открыл ей свою тайну, потому что считает ее стойкой и знает, что она не устроит тут море разливанное. Ведь она действительно не плакса.

— Все, больше не буду. — Она еще раз шмыгнула носом, отпила вина и, как бы защищаясь, проговорила: — Извини, но это несправедливо. Ты этого не заслужил.

— Знаю, я само совершенство. — Фредди загасил сигару. — Почти святой.

— Особенно после того, что произошло с Мэри. — У Лотти перехватило горло, ей трудно было смириться с мыслью, что Фредди скоро умрет.

— Дорогая моя, не сердись от моего имени. Мэри здесь больше нет. — Потянувшись через стол, Фредди взял ее руку в свои и ободряюще сжал. — Разве ты не видишь? Ведь все становится значительно проще. Когда мне сообщили об этой штуке у меня в голове, новость оказалась не самым страшным событием в моей жизни. Моя опухоль ничто по сравнению с утратой Мэри и необходимостью жить без нее.