Соблазненная дьяволом - Тереза Медейрос Страница 5

После такого утомительного путешествия Эмма должна была почувствовать хоть какое-то облегчение. Но, убрав с лица спутанные пряди, чтобы смело противостоять человеку, который теперь был хозяином ее судьбы, она опасалась, что вместо облегчения ее ждет кое-что совсем другого рода.

Он стоял с другой стороны лошади, его ловкие руки расслабляли медную подпругу, которая удерживала на месте седло. Черные пряди волос скрывали выражение его лица от Эммы.

Она стояла, терзаясь неведением, а он снял тяжелое седло, и только бугрившиеся мышцы плеч выдали его усилие. Синклер бросил седло на ворох сосновых иголок, потом повернулся, чтобы снять уздечку с лоснящейся шеи лошади.

Его люди остановили своих лошадей на почтительном расстоянии и с такой же легкостью распрягали их. И хотя некоторые позволили себе косые взгляды в сторону Эммы, складывалось впечатление, что они подражали равнодушию своего предводителя.

Эмма почувствовала, что ее страх начат перерождаться в гнев. Она ожидала, что Синклер станет устрашать ее, но уж никак не игнорировать. Он выполнял свои обычные дела как будто и не похищал ее под дулом пистолета с собственной свадьбы и из семейного круга.

Эмма украдкой бросила взгляд назад. Интересно, заметит ли он если она развернется и бросится навстречу свободе.

— На твоем месте я бы не пытался, — спокойно сказал Синклер.

Удивившись, Эмма повернула голову в его сторону. Синклер чистил щеткой дрожащие бока животного, сосредоточив на этом все свое внимание. Он как будто каким-то шестым чувством, ничего не слыша и не видя, предугадал ее мысли и направление взгляда.

И все же Эмма почувствовала радость победы. По крайней мере она доказала, что ее присутствие не настолько безразлично ему, как он пытался это представить.

— Как ваша заложница, разве я не обязана это сделать? — Эмма старалась, чтобы ее голос не дрожал. — Попытаться вырваться из ваших чудовищных лап?

— Зачем попусту тратить силы, девочка? — пожал мощными плечами Синклер. — Ты и десяти шагов не успеешь сделать, как я остановлю.

— Как? Выстрелом в спину?

Синклер наконец посмотрел на нее. Слегка выгнутая черная бровь предупреждала, что она все-таки удивила его.

— Мне кажется, это было бы напрасной тратой превосходного пороха. Тем более что от тебя живой мне пользы больше, чем от мертвой.

— Как трогательно, — фыркнула Эмма, — но только боюсь, вы раскрыли ваши карты. Если мне известно, что вы не собираетесь меня убивать, тогда что может остановить меня от попытки сбежать?

Синклер обошел вокруг лошади. Его шаги были столь же ровными и решительными, сколь и его голос:

— Я.

Теперь, когда Эмма полностью завладела его вниманием, она пожалела о своей поспешности. Сердце гулко колотилось в груди, когда она отступила назад, понимая, что у нее все равно нет надежды ускользнуть от него. Он был молодым, сильным, мужественным… Опасным. Словом, у него было все, чем не мог похвастаться ее жених.

Может, у этого человека и не было намерения убивать ее, но он мог сделать другое, то, что, по мнению многих, может быть даже хуже.

Гораздо хуже.

Ее спина уперлась в сучковатый ствол сосны, не оставляя другого выбора, кроме как не сдавать позиций перед неумолимым приближением незнакомца. Здесь, на утесе, воздух, должно быть, более разреженный. Чем ближе подходил к ней Синклер, тем труднее дышалось. Когда его тень накрыла Эмму, затмив собой тусклый дневной свет, у нее закружилась голова.

Она считала, что эти светло-зеленые глаза в обрамлении пушистых черных ресниц — самое поразительное, что в нем есть. Но теперь, увидев его близко, такой уверенности у нее уже не было. Возможно, он и был обыкновенным бандитом, но у него были высокие широкие скулы короля, прямой, как лезвие, нос со слегка расширяющимися ноздрями и полные, грешно чувственные губы. На подбородке — едва заметная ямочка.

Синклер положил обе руки на ствол дерева у нее над головой и наклонился к ней так близко, что Эмма почувствовала тепло его мускулистого тела. Ее страх и головокружение усилились еще больше, когда она вдохнула его теплый мускусный запах.

Несмотря на резкие нотки, его голос звучал мягко, касаясь изящной мочки уха, словно бархат. То, что он говорил, предназначалось только для нее и для него:

— Если ты попытаешься бежать, мне придется коснуться тебя руками. Поэтому, если только ты не рассчитываешь, что это доставит тебе удовольствие, что вполне возможно, тебе стоит дважды подумать об этом: бежать или нет.

Потом защищающее тепло его тела исчезло, и Эмма опять почувствовала ледяное дыхание неуютной погоды. Она задрожала, но эта непроизвольная дрожь возникла скорее от мягкой угрозы Синклера, чем от холода. А он сам вернулся к своей несносной лошади, как будто у него не было других забот в этом мире.

Эмма бросила взгляд в сторону других мужчин и поняла, что их короткий разговор привлек внимание остальных. Один малый с болезненным лицом и острой темной бородкой даже осмелился ткнуть локтем своего соседа и громко захихикать.

— Не будьте столь самоуверенны, сэр, — крикнула вдогонку Синклеру Эмма. Уязвленное самолюбие оттолкнуло страх. — Полагаю, ваш триумф будет кратковременным. Вероятно, пока мы здесь разговариваем, граф ставите известность власти и снаряжает собственных людей, чтобы спасти меня.

— Как только мы довольно высоко заберемся на эту гору, он никогда нас не найдет, и он об этом знает, — бросил через плечо Синклер. — Никто и никогда не найдет Синклеров, если они не хотят, чтобы их нашли. Даже Хепберны. Но ты не волнуйся, девочка, — добавил он мягким дразнящим тоном. — Если все пойдет так, как запланировано, ты вернешься в объятия своего обожаемого жениха раньше, чем остынет его постель. Или по крайней мере она не станет холоднее, чем есть.

Синклер начал чистить лошадь, а его люди разразились громким смехом, оценив слова своего предводителя. Эмма подавила в себе новый приступ дрожи, пробравшей ее до костей, когда поняла, что презрение этого человека относится не только к графу.

Кража невест — славная традиция Шотландского нагорья, но Джеймс Аластэр Синклер никогда не думал, что ему придется украсть чужую невесту. Ходили слухи, что его собственный прапрадед Мактавиш Синклер украл свою пятнадцатилетнюю невесту у ее разгневанного отца, а ему тогда было всего семнадцать. Она отказывалась разговаривать с ним, пока не родился их первый ребенок. Потом следующие сорок шесть лет их брака она непрерывно болтала, чтобы наверстать упущенное. Когда прапрадед умер во сне в возрасте шестидесяти трех лет, она безутешно рыдала и умерла через несколько дней. Говорят, от разрыва сердца.

Джейми должен быть счастлив, что его собственное сердце никогда не бывало в такой ужасной опасности.

Когда тучи рассеялись и на ночном небе стали появляться мигающие звезды, его команда быстро расправилась с глиняным кувшином шотландского виски, передавая его из рук в руки, и устроилась на ночлег. Джейми присел рядом с костром и зачерпнул в миску здоровую порцию дымящегося рагу с кроликом, бросив подозрительный взгляд на свою пленницу.