Золушки для холостяков - Маша Царева Страница 5

– Куда? – Алкоголь медленно, но верно выветривался из моей головы, и я начинала понимать, что совершила ошибку, с ней связавшись.

– Как – куда? В пентхаус к Люсику.

– Меня туда вообще-то никто не звал.

– Да ладно! Люсик сказал, что у тебя попа, как у Дженнифер Лопес.

– Сомнительный комплимент, – усмехнулась я.

– Поехали, – подбадривала меня бывшая верная жена Варенька, – не пожалеешь.

Я поняла, что спорить с ней бесполезно, и сказала, что, разумеется, счастлива скрасить ночное одиночество Люсика и его друзей, вот только схожу подкрашу губы и сразу в – пент – мать его – хаус.

После чего, ободрительно улыбнувшись Вареньке, быстренько получила в гардеробе свое пальто и отправилась в клуб «Пропаганда». Домой не хотелось – мне срочно надо было согнать с себя этот мираж, сотканный из кислого шампанского и самовлюбленного Люсика.

Я выпила водки с лимоном и часов до четырех утра перетаптывалась на месте под фолк-эйсид-джаз.

А потом ко мне подвалило нечто патлатое, довольно неряшливое, к тому же лыка не вяжущее, и на полном серьезе попыталось представиться, что ему удалось только с третьего раза. Существо назвалось Павлом. Буква «п» была произнесена столь экспрессивно, что миллилитров пятьдесят его слюней перекочевало на мой новенький (светло-бежевый, между прочим) пиджак.

В иной день я бы многословно послала его по известному адресу. Однако тот вечер был перенасыщен снобизмом, и я искренне обрадовалась появлению хоть кого-то, кто думает, что «Вдова Клико» – это эротический фильм Тинто Брасса, а «Пропаганда» – самый модный клуб в Москве. Все закончилось тем, что мы с Павлом этим приобрели в ночном супермаркете бутылку виски за семьсот семьдесят рублей (он сказал, что ему хочется шикануть, видимо, это и был самый шикарный поступок в его жизни) и отправились к нему, а жил он ни много ни мало в Чертанове.

Когда символ роскоши был нами ополовинен (на это ушло не больше сорока минут), он задрал мою блузку и попытался поцеловать меня в пупок. У меня и в мыслях не было оказывать ему сопротивление, все же ситуация была предсказуемая: полупьяная девушка в гостях у незнакомца. Однако тело мое само, видимо, знало, что ему нужно, и, вместо того чтобы поплыть по сладким волнам случайного пьяного секса, я стремглав понеслась в туалет, чтобы в унитаз изрыгнуть зловонные волны выпитого алкоголя. Тошнило меня долго и мучительно.

Когда я, умывшись и приняв контрастный душ, вырулила из ванной, Павел спал, подложив под голову пустую бутылку из-под виски.

Будить его я не стала.

Порылась в холодильнике, лениво сварила себе яйцо. Выпила кофе и отправилась на работу – времени заехать домой и переодеться уже не оставалось.

В очередной раз я мечтала начать новую жизнь с понедельника.

И в очередной раз жизнь моя привычно свернула в изъезженную колею.

Так уж сложилось исторически, что брюнетов я люблю больше, чем блондинов. (Хотя это ни в коем случае не значит, что светловолосый мужчина не может претендовать на мое внимание.)

Вот от кого я без ума: 1. Джордж Клуни!!! 2. Владимир Вдовиченков. 3. Антонио Бандерас. 4. Джонни Депп!!! 5. Дэвид Копперфилд??? 6. Редактор отдела культуры нашего журнала Боря Сыромятин.

И если с первыми пятью у меня, возможно, и есть шанс когда-нибудь вступить в близкие романтические отношения (хотя с Джонни Деппом я, пожалуй, согласилась бы и на кратковременную интимную связь), то шестой – это идеал высшей степени недосягаемости. Пусть мы и трудимся в соседних кабинетах. Пусть мы и выпиваем вместе на корпоративных вечеринках. Пусть мы и случайно сталкиваемся почти каждый день на лестнице, и я влюбленно шепчу ему: «Здравствуйте!», а он рассеянно бубнит в ответ: «Ага».

Сыромятин – рослый брюнет, игнорирующий каноны моды, легко сочетающий кроссовки «Адидас» со строгим костюмом от Армани – является тем не менее самым стильным и самым эффектным из всех мужчин, встретившихся мне на жизненном пути.

Когда позавчера по редакции пронесся слушок, что, мол, Сыромятин ищет себе секретаршу-помощницу, поскольку рубрика его разрослась аж на три полосы, я готова была убить себя за то, что в свое время поступила на журфак, а не на секретарские курсы, и поэтому претендовать на данную должность не могу. А сегодня выяснилось, что секретаршу он все-таки себе нашел. И когда я секретаршу эту самую увидела, я была готова убить себя уже по другой причине, ведь она оказалась похожей на работницу подиума, а не на скромную офисную помощницу.

Она была, естественно, блондинкой. Рост – примерно метр восемьдесят (без каблуков), вес – не больше пятидесяти пяти килограммов, джинсы в обтяжку, плюшевая футболка, открывающая полоску впалого коричневого живота.

И это будет работать в нашей редакции, в непосредственной близости от меня?!

Это что же получается – выходит, отныне я больше не имею права явиться на работу с немытыми по причине тяжелейшего похмелья волосами, кое-как подведенными глазами и в мешковатых спортивных штанах?! Но это ведь самая настоящая дискриминация. Наверное, будь мы в Штатах, я бы вполне могла подать на нее в суд за красоту и выиграть иск.

И вот, пока я бродила по офису мрачнее тучи, печально рефлексируя, эта так называемая Алла приветливо знакомилась с моими коллегами. Надо сказать, будь у нее целлюлит или косоглазие, у нее были бы все шансы мне понравиться, потому что держалась девица вполне мило.

Утешало хотя бы то, что, судя по всему, она была небольшого ума. Правда, на умственные данные обладательниц вот таких полутораметровых ног никто, как правило, не обращает внимания.

– Я вообще-то мечтала стать религиоведом, – вещала Алла, усаживаясь на краешек стола спортивного комментатора Леши (он был не против, хотя обычно относится к своему рабочему месту, как к драгоценному яйцу Фаберже), – но так сложилось, что в шестнадцать лет мне пришлось устроиться стриптизершей в один клуб. А потом меня заметили и пригласили работать в модельное агентство. И я могла бы стать звездой, честное слово, могла бы… Но я понимаю, что для работы манекенщицы я слишком сложна. Поэтому сейчас я собираюсь журналистикой заняться. А потом… Потом поеду в Тибет изучать неизвестные йоговские школы.

Моим инстинктивным желанием было зажать пальчиками уши, чтобы хоть как-то оградить себя от этих бредней. На мой взгляд, несостоявшийся религиовед Алла смотрелась жалко, жалко, ЖАЛКО. Ну а ей, по всей видимости, было жалко как раз меня – во всяком случае, она как-то косо посматривала на облупившийся лак на моих ногах и на мои растоптанные боты (и угораздило же меня надеть их именно в тот день, когда в нашем офисе появилась эта мымра!).

К обеденному перерыву обитатели нашего офиса разделились на два воинственно настроенных лагеря. Одних новенькая Алла раздражала, другие были от нее без ума. Как вы понимаете, первые были женщинами (впрочем, к нам примкнул стилист Юрочка, но он голубой, так что это не считается), а вторые – мужчинами.