Третьего не дано - Дениза Алистер Страница 5

Он говорил еще, что никогда не женится, потому что из этого не выйдет ничего хорошего при том образе жизни, который ему приходится вести. Но сказал, что ты наверняка это сделаешь. Тебе нужна будет женщина, которая родит детей, чтобы они продолжили семейный бизнес. Сказал, что твоя жена никогда не пожалеет о том, что вышла за тебя. Но при этом добавил, что ты очень разборчив. И не принимаешь скоропалительных решений…

Джоан слишком поздно спохватилась, что ей не следовало говорить об этом. Она хотела обойти стороной вопрос Эрвина — по крайней мере, не отвечать на него сразу, напрямую, — а вместо этого косвенно обвинила его в том, что он с деловой расчетливостью оценивал женщин, чтобы выбрать одну из них на роль будущей жены. Напряжение, повисшее в воздухе после ее слов, казалось, еще больше отдалило ее от Эрвина.

Холодное, почти презрительное выражение его лица ясно давало понять, что он догадался о намерении жены и понимает, чем оно вызвано.

Внезапно Джоан почувствовала резкий приступ тошноты, которая мучила ее с самого утра, то появляясь, то исчезая. Она вскочила и, прижав руку ко рту, устремилась к ванной.

Естественно, Эрвин последовал за ней, но ей было уже все равно. Когда ее желудок изверг наружу все, что она съела утром, Джоан в изнеможении прислонилась к кафельной стене, сознавая абсолютную невозможность своей мечты: повернуть время на три месяца назад.

— Джоан! Что с тобой? — Эрвин приблизился к ней и осторожно поднял на руки. Джоан положила голову на его плечо, ощущая сильное тело сквозь нагретую солнцем ткань. Она бы хотела, чтобы это мгновение длилось вечно, но эта мечта была так же неосуществима, как и предыдущая.

На лице Эрвина отражались забота и сострадание, но даже это не могло сейчас помочь Джоан. Наоборот, ей стало еще хуже, потому что она понимала, что не заслуживает такого отношения с его стороны. И когда он повторил: «Что случилось? Ты больна? Я отвезу тебя в клинику», — Джоан поняла, что должна во всем признаться.

Сегодня утром тест на беременность окончательно подтвердил ее подозрения. У нее будет ребенок!

Последние несколько дней ее слегка поташнивало по утрам, и несколько раз она испытывала внезапные головокружения. Джоан говорила себе, что решение, принятое той злополучной ночью, вряд ли могло иметь столь серьезные последствия, но все же сделала тест на беременность, — просто чтобы успокоиться на этот счет. И вот сейчас ей придется признаться в том, что она совершила отнюдь не единственную ошибку в своей жизни.

Джоан слегка отстранилась, высвобождаясь из рук мужа, и, глядя ему в лицо, произнесла:

— Я беременна, Эрвин.

Несмотря на побледневшее лицо и отчаяние, которое слышалось в ее словах, Эрвин, внезапно успокоившись, улыбнулся и покачал головой. Он снова обнял Джоан и прижал к себе. Словно внезапно забыл их недавний разговор о ее отношениях с Томом.

— Как ты можешь знать об этом наверняка, дорогая? Всего через неделю! Конечно, это было бы замечательно, но, боюсь, ты просто съела что-нибудь не то сегодня утром.

Какое-то время Джоан продолжала оставаться в его объятиях, ожидая, пока сильные и частые удары сердца хоть немного утихнут, а обрывки ненужных теперь сожалений полностью исчезнут. Они с Эрвином уже обсуждали вопрос о ребенке и решили, что у них нет причин ждать. Они оба хотели иметь детей. Теперь оставалось сообщить самое худшее.

— Это правда, Эрвин. Тест на беременность дал положительный результат. Я сделала его сегодня утром.

Встретив недоверчивый взгляд Эрвина, Джоан поняла: сейчас он скажет что-нибудь вроде того, что она ошиблась, потому что неправильно прочла инструкцию. Поэтому голосом, дрожащим от напряжения, добавила:

— Срок примерно три месяца.

Глаза Эрвина превратились в две льдинки.

— Но три месяца назад мы еще не были знакомы. Мы впервые занимались любовью в нашу первую брачную ночь. — Его голос звучал хрипло, губы стали совсем бескровными. — Итак, дорогая моя женушка, не хочешь ли ты мне сказать, кто отец будущего ребенка?

Ей приходилось выносить гнев, оскорбления, даже физическое насилие. Все это оставляло глубокие душевные травмы. Но холодный сарказм Эрвина, казавшийся результатом циничного безразличия, был хуже всего, а боль от раны, нанесенной им, нестерпимой.

То, чего она так боялась, произошло. Он уже был немыслимо далек от нее, и то магическое таинство, которым для них всегда становилось занятие любовью, для него теперь не более чем просто секс… Но Эрвин по-прежнему ждал ответа.

— Том, — еле слышно выдохнула Джоан.

Он вышел из комнаты. Его спина казалась напряженной и одеревеневшей. Джоан была не в силах пошевельнуться. Ноги словно приросли к полу, а руками она крепко обхватила плечи, чтобы унять сотрясавшую тело дрожь.

Лишь услышав, как Эрвин заводит во дворе автомобиль, взятый им напрокат, она неуверенно сдвинулась с места. Колени подкашивались, пока она шла сначала к выходу, затем через вымощенный плитами внутренний дворик к подъездной дорожке.

Независимо от того, какое решение принял Эрвин, он все равно не мог бросить ее вот так, ничего не сказав, ничего не объяснив! Но облако пыли, окутавшее машину, и постепенно затихавший шум мотора свидетельствовали о том, что именно так он и поступил.

Первым побуждением Джоан было вывести из гаража собственный автомобиль и помчаться вслед за ним. Но это скорее всего привело бы Эрвина в бешенство. Даже если она нагонит его, что дальше? Он поступил так, как счел нужным: побыть сейчас одному, чтобы привести в порядок мысли.

Если бы только муж дал ей достаточно времени, чтобы все объяснить, договорить до конца… Но он был потрясен. Имя, которое она произнесла, добило его окончательно.

Джоан сжала руку в кулак и вцепилась зубами в костяшки пальцев, чтобы остановить начинающуюся истерику. Ей не хотелось возвращаться в дом. Палящее солнце словно смягчало терзавшую ее боль. Она вышла на дорогу, не обращая внимания на мелкие острые камешки, впивающиеся в подошвы босых ног, и смотрела на облако пыли до тех пор, пока оно не скрылось внизу, в долине. Тогда она побрела обратно к дому, чувствуя себя разбитой и отчаявшейся.

Рано или поздно Эрвин должен вернуться. Все, что ей оставалось сейчас, — это ждать. Но едва ли не впервые Джоан чувствовала себя неуютно в собственном доме, который был наглядным воплощением ее успехов. Олицетворением эмоциональной и финансовой независимости, которой она добилась своими силами.

В тот, последний, раз она призналась Тому:

— Когда я десять лет назад оставила мужа и приехала сюда, у меня ничего не было — даже самоуважения, потому что Барни разрушил его полностью. Я работала официанткой в баре, снимала маленькую квартирку и в свободное время пробовала писать рассказы, чтобы хоть немного отвлечься от тяжелых мыслей. К счастью, это мало-помалу стало приносить доход, и то, что начиналось как психотерапия, постепенно превратилось в основную профессию…