Земля надежды - Вирджиния Спайс Страница 5

Джек наслаждался, ощущая под собой нежное теплое тело девушки, и ему доставляло удовольствие то, как она отвечала на его ласки. Он жадно целовал ее, чувствуя, что скоро наступит разрядка. Когда по его телу начали пробегать судороги, он спрятал свое лицо на груди Энни и застонал, сильными толчками входя в ее лоно. Ощущая, что она испытывает те же ошеломляющие чувства, Джек улыбнулся, радуясь тому, что Энни издала, наконец, крик от пережитого наслаждения.

— О-о! — выдохнула Энни, все еще потрясенная новыми волшебными ощущениями.

Джек опустился рядом с ней на землю, приподнялся на локте и убрал рукой рыжую прядку с вспотевшего лба Энни.

— Тебе понравилось? — спросил он.

Энни потупила взор и, залившись краской смущения, ответила вопросом:

— А тебе?

— Я чувствую себя на седьмом небе. О, Энни, ты сама не знаешь, какое ты чудо! Ты само совершенство, моя любимая! Я не позволю ни одному мужчине даже подумать о тебе. Теперь ты моя, слышишь? Отныне и навсегда ты принадлежишь Джеку Уиллоби и больше никому! Завтра же я отправлюсь в миссию за священником и как только вернусь, мы обвенчаемся!

Ты согласна?

Энни, замирая от счастья, прошептала:

— Конечно, я согласна. Быть с тобой — это то, чего я хочу. Я буду с нетерпением ждать тебя. Джек, можно я расскажу маме и Патрику о наших планах?

Джек серьезно ответил:

— Не только можно, но и нужно, моя хорошая… Я не хочу, чтобы твой брат снова наставил свое ружье на меня, когда я появлюсь тут со священником! Это было бы некстати, не так ли?

Девушка приподнялась на локтях и, целуя любимого, проговорила:

— Я ни за что не допущу, чтобы мой родной брат возненавидел моего жениха! К твоему приезду я сумею убедить Патрика, что не желаю ничего иного, чем стать миссис Уиллоби. Я люблю тебя!

Джек с нежностью рассматривал свою любимую. Ее длинные волосы, разбросанные по плечам, падали на спину шелковистой волной. Молочная кожа словно светилась в лунном свете, щеки горели ярким румянцем. Ее зеленые глаза будили в душе Джека смелые мечты и желания, манили его.

Джек провел рукой по волосам Энни, и их губы вновь слились в поцелуе.

Джек смертельно устал, не покидая седла уже двое суток, поскольку хотел как можно скорее добраться до Веллингтона, найти священника и привести его к Энни. Следовало торопиться: Патрик О Конелл был в городе, он мог услышать что-нибудь о деятельности и образе жизни будущего деверя и настроить против него свою сестру. Этого нельзя допустить!

Джек чувствовал, что уже не в силах отказаться от этой девушки. У него сладко щемило сердце, когда он думал об Энни. Он все еще ощущал вкус ее мягких губ, помнил бархатную нежность кожи, сладостные изгибы ее тела… Все вокруг напоминало о ней: запах трав рассказывал о терпком аромате ее волос, в шелесте листьев ему слышалось шуршание нижних юбок, и он представлял, как снимает их одну за другой, а его любимая смотрит на него сквозь опущенные ресницы; на губах ее та самая счастливая улыбка, которую он увидел после их первой и пока единственной ночи…

Джек чуть слышно застонал, конь под ним удивленно повел ухом и сбавил шаг, так что пришлось пришпорить его, чтобы восстановить темп. Сейчас, в двух-трех милях от города, начиналась самая опасная часть дороги, и необходимо было проехать ее побыстрее. Здесь ставились засады на одиноких европейцев, необдуманно пустившихся в дорогу без охраны. Конечно, это были вынужденные меры защиты, потому что англичане творили иногда страшные вещи в маорийских поселениях, и тогда невинные заложники становились единственной гарантией безопасности для туземцев. «Как вообще может все испортить человеческая низость, — думал Джек, приближаясь к городу. — Все достижения первооткрывателей, благородные устремления миссионеров были перечеркнуты жадностью и разнузданностью военных, которые должны защищать мирных переселенцев, а на самом деле грабят, убивают туземцев, забирают в наложницы самых красивых девушек, а потом выбрасывают их, как увядшие цветы. Такое положение дел не может не возмущать аборигенов, и они сопротивляются, как могут». Но, несмотря на свое сочувствие к дикарям, Джеку совсем не хотелось попасть сегодня в западню. Поэтому он пустил коня вскачь, тем более что оставалось преодолеть только спуск с горы, под которой уже предстал городок с его деревянными мостовыми, двумя трактирами, церковью и целой кучей домов и домишек, растущих как грибы, заставляя город раздаваться во все стороны, как подошедшее тесто.

Внезапная боль в боку, громкое ржание коня, стремительное падение и спасительное беспамятство обрушились на Джека почти одновременно.

Когда он снова открыл глаза, перед его взором открылось звездное небо. Джек осторожно ощупал бок, который все еще сильно болел, и обнаружил наложенную на него повязку.

— В тебя попала моя стрела, брат, я сожалею об этом. Я хотел выстрелить во врага, а ранил друга…

Негромкий, спокойный голос принадлежал красивому юноше-аборигену, который сидел, обхватив колени руками, рядом с раненым и смотрел на него своими черными глазами пристально и благожелательно. На его широкоскулом лице отражалось беспокойство за здоровье Джека.

— Я понял, что ошибся, когда увидел вот это. — Он прикоснулся к плечу Джека, где красовалась татуировка в виде парящего орла.

— Такие знаки отличия не даются просто так, их надо заслужить. Ты храбрый воин и ты сражался на нашей стороне. Скажи мне, как же так получилось, что ты начал воевать против своего народа?

— Я не воюю со своим народом, — возразил Джек, пытаясь приподняться и морщась от боли.

— Я сражаюсь против отдельных нечистоплотных, жестоких и жадных людей, которые позорят нашу нацию, и поэтому они являются и моими врагами тоже. Кроме этого, дерусь я только в случае крайней необходимости, вообще же я вижу свое предназначение в том, чтобы примирить наши народы, найти общие точки соприкосновения, договориться о мирном сосуществовании.

— Разве это возможно? — сверкнув глазами, перебил его юный воин. — Ваши люди не хотят договариваться, они приходят на наши земли, в наши поселения и просто берут все, что им понравится, а если кто-нибудь из нас пытается возражать, его убивают на месте!

— Не все англичане такие подонки! — хмуро ответил Джек.

— Может быть и не все, а только те, с которыми пришлось иметь дело моему народу! О, с этими, поверь мне, друг, я уже не буду договариваться ни о чем, их я буду уничтожать! — пылко произнес Манипу.

— Я помогу тебе в этом, если все, о чем ты говоришь, правда, — поддержал его Джек.

— Манипу не имеет привычки лгать, — гордо произнес туземец.

— Я тоже не бросаю слов на ветер. И позволь мне представиться: меня зовут Джек Уиллоби.

— Я слышал о тебе, — широко улыбнулся Манипу, — и это были хорошие слова! Hani народ зовет тебя Летящий Орел, верно?

— Верно, это имя мне дал Ранги-Дуара, — подтвердил Джек.