Мой милый плут - Элис Дункан Страница 5

Если бы Чарли и Лестер даже захотели бы что-то сказать, им это не удалось бы, потому что Одри немедленно продолжила, не переводя дыхания:

– Да, тетушка говорила, что тот оркестр был что надо! Они играли в парке по воскресеньям. Мне очень хотелось бы, чтобы и здесь, в Розуэлле, был оркестр, только боюсь, что в этих краях не сыщешь настоящих музыкантов. Здесь если и есть музыканты, то в основном мексиканцы, а мексиканцы разве умеют играть на духовых? Нет, конечно. Они только и умеют, что бренчать на своих гитарах.

К этому времени Одри закончила бинтовать руку Чарли, которой продолжала заниматься во время всего разговора. Она критическим взглядом окинула свою работу и сказала:

– Ну вот и все, мистер Уайлд. Мне кажется, что теперь ваша рана срастется сама по себе, и ее не нужно будет зашивать.

– Ну и прекрасно, – откликнулся Чарли.

Он был бледен, и Одри понимающе улыбнулась, глядя ему в лицо.

“Я должна чем-то отвлечь его, – подумала она. – Поговорю-ка я с ним еще о музыке”.

Тетушка Айви всегда говорила, что мужчину можно отвлечь только разговором о том, что ему по-настоящему интересно.

– Вот что я вам еще скажу, – начала Одри. – Мне кажется, что у каждого человека есть своя мелодия – та самая, что однажды входит в его кровь и становится его частичкой. Такая мелодия уже никогда не покинет его. И у меня такие мелодии есть: “Послушай песенку дрозда”, например, или “Старый колодец”. Ведь даже если я никогда больше не услышу, как их кто-то играет, все равно они всегда будут звучать у меня в голове. А что вы об этом думаете, мистер Уайлд?

И она взглянула на Чарли своими огромными серыми глазами, опушенными густыми ресницами. Чарли же был просто зачарован ее певучей речью и впал в состояние, похожее на транс, покачиваясь на стуле в такт словам Одри, словно змея под дудочку индийского факира. Он с трудом очнулся и заморгал, пытаясь собраться с мыслями.

– Э-э-э… М-м-м… Д-да, мэм, я тоже так думаю, – невпопад выдавил он.

Очаровательная улыбка осветила лицо Одри.

– Рада слышать это. А еще больше рада тому, что у нас с вами одинаковый взгляд на музыку. Не правда ли, в этом что-то есть? Мне кажется, что мы с вами могли бы найти много общего и помимо музыки. Да, что же вы еще говорили о своем оркестре? Кажется, вы рассказывали о том, что бандиты напали на вас, когда вы направлялись в Альбукерке. Но помилуйте, зачем вас понесло в Альбукерке в такую ночь?

Чарли мысленно поблагодарил бога за то, что рядом с ним остался именно тугодум Лестер, а не кто-нибудь другой. Ведь любой другой поспешил бы сунуться вперед со своим ответом, и тогда…

Лестер не обманул ожиданий Чарли. Он продолжал сидеть на стуле, слегка приоткрыв рот и не сводя глаз с мисс Хьюлетт, которая своей болтовней и Лестера превратила в дрессированную кобру.

– Мы спешили туда, потому что нас пригласили поиграть на городском празднике, – осторожно пустился в плавание по морю лжи Чарли. Это было очень рискованное плавание, потому что лжецом он был неумелым. – А перед этим мы… мы закончили одну работу в Эль-Пасо.

Работа в Эль-Пасо… Ну, что ж, можно, конечно, и так назвать попытку ограбления в салуне, после чего их всех едва не перестреляли. Трудно сказать, какие они все музыканты, но вот налетчики из них пока что неважные. Но ведь не от хорошей жизни они взялись за это. А все проклятые переселенцы – именно они толкнули их на это. Заполонили после войны их родной город, Америка-Сити, и оставили без работы. Если бы не они, все парни продолжали бы заниматься каждый своим делом, а по воскресеньям собирались бы в городском парке поиграть для души, и все было бы ладно и мирно.

Мисс Хьюлетт осторожно наложила повязку, пропитанную какой-то мазью. То ли от нежных прикосновений мисс Хьюлетт, то ли от ее волшебной мази боль сразу же утихла.

Одри тряхнула головой, отчего ее волосы блеснули в свете лампы, словно тяжелая волна расплавленного золота. Только сейчас Чарли как следует рассмотрел этот удивительный оттенок ее волос, прежде казавшихся ему просто каштановыми, и ему вдруг захотелось прикоснуться к ее волосам, зарыться в них пальцами, ощутить их нежную тяжесть.

Он стиснул кулаки, чтобы удержаться.

– Ах, господи боже мой, – нараспев протянула Одри. – И каким только ветром занесло вас в наши края? Лучше вам было бы оставаться дома, в Джорджии. Тетушка Айви всегда говорит, что на всем белом свете нет места лучше Джорджии.

Она с такой нежностью произносила слово “Джорджия”, что всякий раз у Чарли замирало сердце, а на губах появлялся вкус меда.

– К сожалению, уже нет, – коротко возразил он. Одри посмотрела на него с недоумением, и Чарли поспешил объяснить:

– Я хотел сказать, что Джорджия стала совсем не та, что была до войны.

– Но почему, мистер Уайлд?

Она застыла в такой изящной позе, что Чарли не мог оторвать восхищенного взгляда от точеной фигурки Одри. На секунду он увидел себя со стороны – голый до пояса, с простреленной рукой, застывший от восхищения перед деревенской девчонкой.

Если его парни когда-нибудь узнают об этом, они лопнут от смеха.

– Да потому, мисс Хьюлетт, – ответил Чарли, – что после войны в Джорджию нахлынули переселенцы.

Как он ни старался, а слово “переселенцы” прозвучало в его устах злобно.

У Одри был такой вид, словно сказанное Чарли поразило ее в самое сердце.

– О боже! – воскликнула она. – Это просто ужасно! А чем вы занимались, пока жили в Джорджии? Только играли?

Одри взяла со стола грязную рубашку Чарли и пошла с нею к лохани с мыльной водой с явным намерением постирать ее.

– Нет, не совсем. – Чарли завороженно следил за девушкой.

При каждом движении ее тонкая блузка отчетливо демонстрировала восхитительные полушария, и Чарли не мог отвести глаз от этой соблазнительной картины. Он провел кончиком языка по пересохшим губам и с трудом заставил себя продолжить:

– Мы играли только по воскресеньям в парке да еще изредка, если нас куда-нибудь приглашали. А так у каждого из нас была постоянная работа. Лестер, например, работал в ювелирной лавке, наш басист был кузнецом, а сам я – плотник.

Одри бросила на Чарли кокетливый взгляд через плечо.

– Ну, тогда я понимаю, откуда у вас такие мускулы, – улыбнулась она.

– Пожалуй, – согласился Чарли и опустил глаза, уставившись на старенькую клеенку, покрывавшую стол.

– Баритон, – неожиданно подал голос Лестер.

Это было первое слово, которое он произнес за все время своего пребывания на кухне.

Одри непонимающе моргнула. Что, черт побери, он хочет этим сказать? Она вопросительно посмотрела на Чарли.

– Да, – решил он расшифровать сказанное товарищем. – Лестер играл у нас на баритоне.