Музыка и розы - Лилиан Дарси Страница 5

Он вошел в комнату, и женщина, увидев его, кивнула, показывая, что поняла его готовность к осмотру сада.

— Пия, теперь мы снова счастливы, — сказала она. — Наши пальцы бегают так быстро, что мы не видим их. Я преследую тебя. Ты можешь играть также быстро, как я? Я догоняю тебя. Быстрее!

Пия засмеялась, сбилась с ритма и принялась колотить по клавишам, а дизайнер Мэдисон откинулась в сторону, тяжело дыша, изображая усталость после погони.

— Вот! Поразительно! Спасибо! Одной мне было бы скучно играть. Ты помнишь, как называется эта нота, Пия? — Она нажала на клавишу.

— До, — сказала Пия.

— Правильно. Если я сейчас закрою и открою крышку, ты найдешь эту ноту? — Пия сразу нажала на нужную клавишу. — Очень хорошо!

Поднявшись и закрыв крышку рояля, Роксана повернулась к Джино.

— Мы готовы. Извините, мне казалось, что…

— Нет. Все прекрасно. Вы правы. Следовало закончить игру, как должно. Пия, сейчас мисс Мэдисон хочет рассказать нам о своих планах в саду.

Наступил решающий момент. Роксана решила импровизировать, не заглядывая в записи Ровены, хотя без них чувствовала себя актрисой, которой для исполнения роли не хватает необходимого реквизита.

Сегодня на Джино была белая рубашка-поло, подчеркивающая естественную смуглость его рук и шеи. Волосы сзади на голове были коротко пострижены.

Роксана все-таки взяла некоторые записи из офиса Рови, а Джино, выйдя во двор, спросил, чем она занималась с Пией:

— Это был урок или развлечение?

— Думаю, что для четырехлетнего ребенка занятия нужно проводить в форме развлечения, особенно занятия музыкой, если не хотите, чтобы это вызывало у него отвращение. Девочка очень восприимчива.

— Да? — скептически пожал он плечами, будто не смел надеяться, что его дочь заинтересуется музыкой. Это же просто смешно!

— Джино, она очень умная, способная девочка, желающая учиться. Она вцепилась в то, что мы быстро играли, и ей это понравилось. Думаю, вам следует обучать ее музыке.

— Когда подрастет, — подумав минуту, сказал он и покачал головой.

Ну да. Когда Пия будет завалена школьными заданиями, а искру удовольствия и любопытства полностью затушит серая форменная одежда и строжайшая дисциплина. Именно тогда ты обрушишь на нее бесконечные гаммы и упражнения на развитие пальцев. Но, как мы договорились вчера, это не мое дело, так что я лучше заткнусь, размышляла Роксана.

— Кстати, вы хорошо играли, — прибавил он, отвлекая ее от этих мыслей.

— Не настолько, как мне хотелось бы. Мне нравится музыка, но я начинаю понимать, что… — она остановилась, вспомнив слова Харлана о своем голосе и о том, что сейчас выдает себя за другую, и быстро прибавила: — Моя настоящая любовь — это сады, конечно.

— Расскажите мне про весь план, — попросил он.

Полчаса спустя Роксана была почти уверена, что получила удовлетворительную отметку за экзамен. Она спросила Джино, был ли у него сад в Риме, и он ответил, что его римский сад представлял собой картину, написанную масляными красками, висящую на стене. Нечто из французской школы импрессионизма. Он поинтересовался ее выбором профессии, открыто удивляясь необычному сочетанию скучных исторических исследований с работой под открытым небом.

Зная сестру, Роксана отвечала, как приятно стоять перед цветущим кустом желтых роз, которые вывезли из штата Орегон поселенцы, чтобы распространить их на Западе.

Упрекаемой бывшим мужем в болтливости Роксане сегодня следовало говорить, что она и делала. Джино слушал ее, Пия играла на солнышке.

— Впечатляет, — сказал Джино, когда Роксана закончила.

Она расслабилась и тут же сболтнула:

— Я бы сделала по-другому.

— Но это же вы сделали, — Джино озадаченно посмотрел на нее.

— Я имею в виду, если бы это был мой сад, а не ваш.

— Расскажите, что вы имеете в виду, — он нахмурился. — Как это — по-другому?

Он стоял в конце длинной, обращенной на юг стены, которая граничила с частью сада в английском стиле, обрамленной гравийной дорожкой и возвышающейся над начинающими зеленеть виноградными лозами. Пия бросала гравий в сторону виноградных лоз. Это место обладало завораживающей красотой, но оно находилось в конце стены, в результате его не было видно ни из основного сада, ни с террасы, ни из дома.

Роксана с сознанием долга уже объяснила Джино, как она представляет себе посаженные в одну линию розы у стены — яркие и пахучие, — Согласно плану Ровены.

— Ну… — осторожно сказала она. Что теперь делать? Отступать? Обмануть Джино? Выхода нет, нужно идти вперед. — Я имела в виду, что, хотя исторически античные розы являлись частью основного сада, было бы лучше посадить их у этой стены.

— Да?

— Видите ли, изначально… согласно желаниям семьи, я пыталась объединить… исторический размер основного сада с… художественным взглядом, но в некоторых случаях это могло означать, что цель не выполняется. В то время как… — она глубоко и отчаянно вздохнула, — если выполнить стену в виде отражения эпохи, мы могли бы создать увлекательный исторический экскурс в историю эволюции сортов роз, начиная с шестнадцатого века и заканчивая чайными гибридами года… если посадить их вдоль всей стены. А в основном саду мы посадили бы нечто броское. — И, перестав на мгновение изображать сестру, добавила от себя: — Мне нравятся яркие акценты в саду, а вам? Цвет, запах и броскость, — продолжала она, зная, что уже слишком поздно останавливаться и нужно преподнести эту идею как следует. — Сад, чей запах вы можете чувствовать. Сад, который можно видеть, чувствовать и любить.

Джино выглядел озадаченным.

— Отчего же вы не предложили такой план сразу?

— Так вам понравилась идея?

— Да. Очень. Вы правы. Нужно разделить историю и яркие посадки. — И повторил: — Отчего же вы не предложили этого ранее?

— Я думала… во время встречи… Вы хотели…

— Не помню, чтобы я так говорил.

— Франческо…

— Франческо, конечно, мог так сказать, но вряд ли он хорошо подумал. А не поздно переделать план? Потребуются совсем другие розы, а не те, что вы заказали? И сколько? Каков ваш график посадки?

— Мне нужно посмотреть записи. — И позвонить Рови, отметила Роксана.

— Дайте мне ответ как можно скорее. Ваша новая идея мне нравится гораздо больше.

Он уже направился к дому, зовя Пию, но та не шла, а продолжала бросать камешки гравия.

— Пия, пора домой, — сурово сказал Джино. — И без всяких глупостей!

Пия не слушала.

— Идите в дом, — сказал Джино Роксане, сжав губы. — Я займусь ею.

Войдя в дом, Роксана услышала отдаленные вопли разочарования Пии и узнала от экономки, что ей звонил Франческо.