Море цвета крыла зимородка - Джейн Арбор Страница 5

Ее спутник мрачно кивнул:

– А то как же. Его все знают. Так это Сент-Ги стоит у вас на пути?

Снова это упоминание лишь части титула покоробило Розу. Словно «Сент-Ги» уже само по себе должно быть известно всем и вся.

– Ну, положим, это еще вопрос, так как мы пока не в состоянии добраться до него. Видите ли, даже отсутствие этого лендлорда может оказаться для нас непреодолимым препятствием, ибо он, подобно диктатору, никому не передает свою власть. В настоящее время он отбыл на неопределенный срок, и, хотя у него есть агент, мэтр Веррье утверждает, что этот агент не может дать нам добро, пока монсеньор Сент-Ги лично не произведет досмотр.

– А между тем вы пока не можете работать в магазине. Как давно вы прибыли в Мориньи?

– Сегодня рано утром. Мы останавливались на одну ночь в Париже и прибыли сюда ночным поездом.

– Оказывается, прошло еще так мало времени! Тогда уж точно вы можете немного подождать, пока не получите зеленый свет от Сент-Ги!

– О да. Но предположим, что мы не получим его? Так уж сложилось, что мы будем здесь жить, нам придется рассчитывать главным образом на доходы от магазина. Кроме того, будет загублен тетин бизнес. Посему, если монсеньор Сент-Ги не одобрит наш внешний вид или же решит чинить нам препятствия по иным причинам, что тогда? Как я сказала мэтру Веррье, для двадцатого века это слишком отдает феодализмом, – добавила Роза, вновь закипая от возмущения.

Ее спутник опять пожал плечами.

– Да, возможно, – заметил он. – Но видите ли, в здешних краях нужно быть готовыми к тому, чтобы пожертвовать некоторой свободой для блага общины и той защиты, что дает нам соблюдение традиции, которую вы соблаговолили назвать феодальной.

Роза резко остановилась и кинула на него недоверчивый взгляд.

– Вы имеете в виду, что если монсеньор Сент-Ги откажет нам, то у него есть на то полное право? – потребовала она объяснений.

– В вашем случае, думаю, он ошибается. А есть ли у него такое право – отвечу однозначно: да, есть. Если он считает, что в интересах Мориньи лучше держать нежелательных арендаторов подальше от своей собственности, то что в этом плохого?

– «Нежелательных»! Но я племянница мадам Боннар, и если он отлучит нас от магазина, то сделает и ее своей жертвой!

– С этим я согласен. Но зачем заранее предполагать худшее, мадемуазель? Почему вы так упорно думаете, что не пройдете квалификацию у Сент-Ги? Чего вы боитесь?

– Боюсь? Да ничего, – начала отрицать Роза.

– Никаких пятен в прошлом, ничего, что хотели бы скрыть? Растраты или хищения? Нарушения общественного порядка, мелкое воровство, имевшие место в Англии?

Не требовалось знания тонкостей местного диалекта или взгляда на его неясные очертания в темноте, чтобы догадаться – ему доставляет удовольствие немного над ней подтрунивать. Роза холодно ответила:

– Конечно нет. Просто я категорически возражаю против классификации меня как персоны нон грата, и меня очень раздражает необходимость сидеть сложа руки, пока монсеньор Сент-Ги не вернется домой.

В этот момент они вышли на площадь в нескольких ярдах от магазина. Она остановилась и протянула незнакомцу руку на прощание, как это принято во Франции при расставании:

– Ну, благодарю вас, монсеньор, за то, что проводили меня так далеко. Теперь со мной все будет в порядке.

– Очень хорошо. Мне это доставило удовольствие, – галантно ответил он, однако не сразу отпустил руку Розы. – Посмотрим, – качал размышлять ее спутник, – Боннар – это фамилия вашей тети после замужества, а вы француженка только со стороны вашей матери. Поэтому ваша фамилия…

– Дрейк, – сообщила она. – Роза Дрейк, а моя сводная сестра – Сильвия Лайон. Наши родители умерли. А вы, монсеньор? Кто вы?

Но прежде чем тот успел ответить, на них прямо-таки обрушилась полная женщина в пальто, из-под которого выглядывал край фартука, с французской булкой в одной руке, вырвала у Розы руку мужчины и зажала в своей крепкой пухлой ладони.

– Ах, монсеньор Сент-Ги, – выдохнула она, – вот вы и снова среди нас и никому ни словечка в городе о своем прибытии! А мадам Сент-Ги… она с вами? С ней все хорошо? А как вы сами? Ну зачем спрашивать о том, что и так бросается в глаза? Ах, как здорово видеть вас – это как надежда, что весна вскоре последует за этой ужасной, отвратительной зимой… – Здесь она прервалась, чтобы отвесить легкий поклон Розе: – Вы должны простить меня, мадам… тысяча пардонов! – И тут же снова обратилась к собеседнику Розы: – Когда начнется обдирка коры? И подрезание деревьев? Вы снова возьмете Клотильду, Софи и остальных на этот год? Жильберта тоже? Я могу ему так сказать?

– Да. Для всех найдется работа. Скажите Жильберту, чтобы записался утром в конторе. Или нет… если вы направляетесь домой, мадам Дюран, я пойду с вами и скажу ему сам. – Он повернулся к Розе: – Тогда au revoir, мадемуазель. Вы уж извините меня.

– Au revoir, монсеньор! – Досада Розы не позволила ей встретиться с ним глазами.

Хотя Сент-Ги не оглянулся, было ясно, что он догадывается, почему она застыла на месте как вкопанная.

«Что я наговорила? Что наделала?» Роза лихорадочно перебирала в голове все, о чем они говорили, пока смотрела вслед Сент-Ги и женщине. Только потом она позволила себе войти в «Ла Ботикью».

Сильвия была уже на ногах. Она приготовила чай и дулась на Розу за столь долгое отсутствие.

– Ты уж извини, Сильвия, дорогая… – начала было Роза, но прервалась, будучи не в силах произнести что-либо в свое оправдание. Острый стыд от допущенной глупости, в которой теперь предстояло покаяться, накрыл ее с головой.

Пребывая в смятении, она скорее рухнула, чем опустилась на ближайший стул.

– Ох, Сильвия, – вымолвила она, – поверишь ли, но с тех пор, как вышла на улицу, я ухитрилась разрушить все наши надежды, связанные с этим магазином!

– Ну, ты так долго отсутствовала, что тебе вполне хватило бы времени разрушить надежды всех жителей в этой дыре, – сухо ответила Сильвия. – Но продолжай… Чего же такого особенного ты успела натворить в первый день нашего пребывания здесь?

Роза собралась с духом и все ей рассказала.

Сильвия слушала в восторженном ужасе. В конце рассказа попросила:

– Повтори мне снова… что точно ты говорила, когда обзывала его?

– Насколько могу припомнить – аристократ, диктатор, лендлорд… я, должно быть, спятила, но откуда мне было знать? Он, как предполагалось, отсутствовал и… ну, например, как ты себе представляла монсеньора Сент-Ги?

– Толстый, лет пятидесяти, сидит, как паук, в своей паутине, манипулируя нитями, – твердо заявила Сильвия.

Роза кивнула: