Прости за все - Татьяна Бочарова Страница 5

– Нет, – спокойно и мягко возразил Митя. – Я просто не могу так желать ребенка, как ты. Наверное, потому, что я не женщина, а мужчина.

Она, всхлипывая, подняла лицо.

– Ты сказал, что тебе все равно, с кем я…от кого…

– Я этого не говорил. Вернее, я не это имел в виду. – Он наклонился и поцеловал ее. – Пойми, у меня тоже есть нервы. Ты застала меня врасплох.

Вера кивнула.

– Я понимаю. Прости. Мне не надо было так сразу, в лоб. Я дура.

– Ты вовсе не дура. – Митя улыбнулся ласково.

– Обними меня, – шепотом попросила Вера.

Он обнял ее, как ребенка, вытер слезы, укутал ноги пледом.

– Я хочу, чтобы мой малыш был и твой малыш, – лепетала Вера, постепенно погружаясь в сон. – Слышишь меня, а Митя? Я хочу родить от тебя. Только от тебя. Ты слышишь?

– Слышу, слышу. – Митя терпеливо и мягко гладил Веру по голове. Взгляд его ничего не выражал, лицо было спокойным и отстраненным, как всегда. Он дождался, пока Вера начала дышать сонно и ровно, тихо поднялся и, перейдя из спальни в гостиную, сел за компьютер.

Наутро никто не вспоминал о вчерашнем. Оба старательно делали вид, что ничего не произошло. Вера, как всегда, встала первая, привела себя в порядок, приготовила завтрак. Митя проснулся, когда она уже допивала кофе. Вышел на кухню сонный, взъерошенный, без очков. Вера взглянула на его глаза-щелки, улыбнулась и укоризненно покачала головой.

– Во сколько лег вчера?

– Кажется, в три. – Он тщательно прокашлялся, взял с полки стакан, налил воды и выпил жадно, залпом.

Вера выразительно посмотрела на часы, которые показывали семь пятнадцать.

– Знаю, знаю. – Митя усмехнулся и сел за стол напротив. – Пять часов сна – маловато. Но слишком уж гладко все шло, не хотелось прерывать.

«Он загонит себя, – с каким-то обреченным спокойствием подумала Вера. – Доведет до ручки. Почти не спит, ест кое-как, несмотря на то, что холодильник всегда полон. В голове только работа, статьи, студенты, семинары. Мы существуем в разных плоскостях и, как параллельные прямые, никогда не соприкоснемся. Но ведь соприкасались же когда-то?»

Митя внимательно изучал вчерашнюю газету. Вера допила кофе, встала, сняла крышку со стоящей на плите сковороды. Положила в тарелку картошку и пару котлет – то, что накануне предназначалось на ужин. Хотела поставить на стол, но Митя протестующе замахал руками:

– Нет, нет, спасибо, я не голоден. Лучше попью еще водички.

– Сделать тебе кофе? – спросила Вера, послушно убирая еду обратно.

– Я сам сделаю, потом. – Митя перевернул страницу, брови его поползли вверх. – Яхлакову дали заслуженного деятеля культуры! Ты только представь, Яхлакову!

– Ну и что? – Вера непонимающе пожала плечами. – Что тут такого? По-моему, давно пора – он столько лет пишет, издается.

– Но ведь он же ничтожество! – Митя со злостью отшвырнул газету. – Как ты не понимаешь?

– Прости. – Она включила воду и принялась мыть чашку. – Мне всегда казалось, что его статьи достаточно глубоки и интересны. Возможно, я ошибалась.

– Ты ничего не понимаешь! Ровным счетом ничего! – Митя вскочил и нервно заходил по кухне. – Меня вообще удивляет твоя серость, ограниченность. Ну отвлекись ты от этой дурацкой чашки, наконец!

Вера обернулась к нему, держа мыльные руки на весу.

– Митенька, не надо сердиться. Ты прав, я мало что понимаю в твоих делах. Если ты уверен, что Яхлаков ничтожество, наверное, так и есть. И… Митя… ты неважно выглядишь. Тебе нужно поспать хотя бы пару часов.

– Посплю, – буркнул Митя и направился к порогу. Перед тем, как выйти, он остановился, поглядел на Веру с недоумением и растерянностью. – Раньше ты понимала. Когда-то…

Вера стояла, держа вымытую до блеска чашку за тоненькую фарфоровую ручку, и смотрела на дверь, за которой исчез Митя. Неужели это конец? Они утратили связь друг с другом, стали чужими, далекими, как полюса магнита. Нет, полюса притягиваются, а их с Митей уже ничего не соединит. Вчера он не захотел обнять ее, лечь с ней рядом, он не хотел ее тела, так же, как не хотел ее души. Может быть, его давно тянет к Маринке, снится ее колышущаяся грудь, румяные щеки и смеющиеся карие глаза? А может быть, они уже давно…

Нет, нет! Вера даже зажмурилась, чтобы отогнать ужасные мысли. Все будет хорошо, они просто устали. Обычная семейная утренняя ссора – за стеной, у соседей, наверняка такая же. Через несколько дней Митя закончит статью, выспится и тогда она поговорит с ним еще раз. Он обязательно послушается ее, пойдет в центр. Его обследуют, и окажется что-нибудь пустяковое, то, что лечится простым курсом уколов. Уже к Новому году Вера будет в положении, а осенью у них родится маленький. И сразу забудутся все распри и обиды, и глупая ревность к Маринке тоже забудется. Все будет хорошо…

Вера поставила чашку в шкафчик, протерла и без того чистый стол и пошла собираться на работу.

Институт, в котором работала Вера, несколько лет назад находился на грани развала. Заказчиков почти не было, сотрудникам регулярно задерживали зарплату, и Вера уже собралась уходить, когда неожиданно пришел новый директор. Это оказался энергичный мужчина в самом цвете лет, он в два счета произвел революционные изменения в штате, заключил выгодные договора с подрядчиками, и умирающий институт ожил. Если раньше сотрудники работали ни шатко, ни валко, по неделям сидели на больничном и запросто могли опоздать с обеденного перерыва минут на сорок, а то и больше, то теперь между ними началась настоящая конкуренция. Каждый дорожил своим местом и опасался сокращения.

Вера, обладая от природы цепкостью и деловой хваткой, довольно быстро очутилась в лидерах, и через год ее, рядового научного сотрудника, назначили заместителем заведующего лабораторией, специализирующейся на разработке технологий для отечественных средств бытовой химии.

Не сказать, чтобы Вера так уж рвалась к руководству: по натуре она не была вожаком, скорее толковым и вдумчивым исполнителем. Однако, новая должность ей нравилась. У нее сразу возникло множество идей, которые Вера принялась воплощать со свойственным ей упорством и трудолюбием. Не обошлось и без неприятностей: некоторые из коллег, до этого бывшие с Верой на дружеской ноге, стали поглядывать на нее косо, здоровались сухо и официально, подчеркивая ее новое, начальственное положение. Вера понимала, что это обычная зависть, но ей было противно.

Зато со своим завом у нее все складывалось лучше не придумаешь. Зава звали Петр Петрович Кобзя, был он личностью колоритной и весьма оригинальной. Начать с того, что по утрам о его приходе на работу немедленно узнавали все сотрудники, включая молоденьких лаборанток и уборщицу. Кобзя обладал великолепным басом, которому мог позавидовать сам великий Федор Шаляпин. Оставалось лишь гадать, почему он предпочел карьере сольного певца скромную должность химика-технолога.