Витамины любви. Сладкий запах спелой клубники - Георгий Купарадзе Страница 5

Новогодние каникулы Вахтанга совпали с сообщением из Хони — пришла телеграмма, извещающая о кончине отца Николоза Иллариона.

Вахтанг видел деда лишь раз, когда семья, вернувшись из Чехословакии, провела две недели в Хони. Тогда Илларион не проявил особенного интереса к внуку.

Николоз попросил пять дней в счет отпуска, взял три билета на самолет до Кутаиси, и в новогоднее утро вся семья была в Хони, в отцовском доме.

Илларион скончался, почти не болея. О его смерти раньше всех узнала ближайшая соседка Цуца. Соседи положили покойника на тахту и, посовещавшись, отложили похороны до приезда Николоза.

Было за полдень, когда председатель сельсовета Кириле явился в дом Иллариона. Вместе с ним вся деревня пришла выразить соболезнование семье.

Вахтанг, как зачарованный, смотрел на односельчан, его восхищала их преданность, способность сопереживать и поддержка. Его поражало тепло, которое проявляли они друг к другу и особенно к нему самому, Вахтангу. Все родные и близкие были необычайно внимательны, окружали его заботой.

На второй день после похорон в дом к Николозу явился Кириле, который приходился ему двоюродным братом. Пришел также директор школы Сико, который тоже приходился им родней. А еще соседка Цуца.

Нана накрыла стол, Кириле после нескольких тостов перешел к делу.

— Николоз, дорогой, что собираешься делать с этим домом и приусадебным участком, такой площади ни у кого нет, и если ты думаешь жить с нами, то уже время переезжать сюда на постоянное жительство. А не то отберут у тебя этот участок. Покойный отец твой не ленился работать, все делал на совесть, двор, как видишь, хорошо ухожен.

— Как быть, Кириле, ведь на пенсию мне еще рано. Еще несколько лет придется послужить. К тому же, тебе хорошо известно, здорового мужчину из армии не отпускают.

— Но кто-то должен прописаться здесь, поработать в колхозе.

— А если переписать на моего сына отцовский дом и участок?

— Хорошая мысль, но тогда здесь должен остаться парень. И школу тоже должен окончить здесь, а у школьника и у армейца никто ничего не станет оспаривать. Так сказано в законе.

В беседу вмешалась Нана.

— Я лично не против, чтоб он остался.

Все посмотрели на Вахтанга, который хранил молчание. Сико спросил:

— Что, парень, останешься в дедовой вотчине?

— А почему бы и нет?! — выпалил Вахтанг. — С большим удовольствием начну жить самостоятельно. А то сил нет от их ежедневных наставлений.

— Тогда и я на время останусь, — сказала Нана. — Все равно ведь надо справить сороковины.

— Выходит, самый главный наставник остается здесь, — вздохнул Вахтанг.

Нана, не обратив внимания на слова сына, посмотрела на него ласково, подошла и чмокнула в щеку.

— Прекрасно, — одобрил Николоз решение жены и устремил полный надежды взгляд на соседей, — здесь такие люди, они не оставят его без внимания.

— Мальчик плохо владеет грузинским, не помешает ему это в учебе? — поинтересовался директор школы Сико.

— Не знаю, — призадумалась Нана.

— А если посадить его классом ниже? Тогда он и грузинский выучит, и остальные предметы легче освоит.

— Так будет лучше, — согласился отец Вахтанга.

— Не хочу быть второгодником. Останусь, если возьмут в десятый класс! — выставил ультиматум Вахтанг.

— Воля твоя, в какой захочешь класс, туда тебя и посажу, — согласился Сико. — Только пусть из той школы высылают документы вовремя.

Вопрос, казавшийся Николозу неразрешимым, моментально был снят. Единственное, что озадачило его, это то, что жена, не колеблясь, согласилась остаться.

Вечером Николоз в разговоре с женой полюбопытствовал:

— Что это ты так сразу согласилась?

Женщина не ожидала такого вопроса, растерялась и стала мямлить.

— Николоз, как бы это сказать…

— Ну же, говори.

Женщина снова призадумалась, медля с ответом.

— Ты хочешь мне что-то сказать. Каждый раз, когда ты избегаешь беседы, я уже знаю наперед, что дело касается чего-то самого серьезного.

У Наны дрогнул голос:

— Николоз, неужели ты ни о чем не догадываешься? — Она пристально посмотрела на мужа.

Терпение у мужа лопнуло.

— Говори, женщина, не томи! О чем я должен догадаться?!

Наступило неловкое молчание.

— Да о том, что дети Петровых, должно быть, заслуга нашего Вахтанга, потому его надо увезти подальше от Клайпеды! — разом выпалила жена.

— Откуда ты знаешь? Кто тебе сказал?

— Никто не говорил, но чует мое сердце, что это так, — сорвалась чуть ли не на крик Нана.

— Странная ты женщина, Нана, как тебе пришло в голову такое?! Не может же мальчик взять в жены женщину вдвое старше себя, да и которую из них брать?

— Николоз, материнское сердце не обманешь!

— Оставь меня, ради Бога, а то еще что-нибудь придумаешь, от чего я глаз не сомкну за всю ночь.

Через неделю Николоз вернулся в Клайпеду. А Нана с Вахтангом остались в старинном каменном доме деда.

Вахтанг стал ходить в школу. Первое время учеба давалась ему с трудом, особенно грузинский, но мало-помалу он привык к родной речи.

Подошло время отмечать сороковины, и Николоз снова прибыл из Клайпеды в Хони. Настроение у него было отличное, и это не ускользнуло от внимания жены.

— Николоз, ты выглядишь помолодевшим, — сказала Нана ему.

— Помолодеешь, когда видишь, как зарождается новая жизнь, — ответил Николоз и добавил: — Ну и хитры же вы, женщины. Представь, все оказалось, именно так, как ты предполагала.

— Правда, дети от нашего сына? Как ты узнал? — растерялась Нана.

— Очень просто. Пошел к Петровым и, не мудрствуя лукаво, попросил, чтоб мне показали свидетельства о рождении, а прочитав в одном из них «Николоз Вахтангович Петров», а в другом «Вахтанг Вахтангович», сказал, что хочу знать правду.

— А дальше, дальше, — торопила Нана.

— Инна начала было что-то сочинять, но Вера остановила ее и призналась, что оба мальчика — мои внуки, но никаких претензий к Вахтангу у них нет, а тем более к нашей семье. Просто, говорит, мы не нашли в этом городе другого подходящего мужчину.

— Какие могли быть у них претензии?! Изнасиловали моего ребенка, навязали ему детей, — взбеленилась Нана.

— Перестань, Нана, не гневи Бога. Ангелочки, а не дети. Ты бы видела, как они мне обрадовались. Оба потянулись ко мне. Замечательные малыши.

— Ох уж эти Бахтадзе, ох этот ген, все дело в нем! Этих старых кобыл сделал матерями наш Куротана. А меня бабушкой — какое мне время быть бабушкой!