У алтаря - Элизабет Вернер Страница 5

— Это ты называешь двумя минутами? — спросил он. — Но что с тобой, сестренка? Ты чем-то встревожена? Что случилось?

Люси повисла на руке Бернгарда. Почувствовав себя в безопасности, она успокоилась.

— Я встретила чудовище в человеческом образе, — весело ответила она, — в образе мужчины мрачного, страшного; на нем была черная ряса...

— Ах, это, верно, один из монахов соседнего монастыря, — смеясь, заметил Бернгард. — Монашеское одеяние тебя напугало?

— Нет, не одеяние, — возразила Люси, потупившись и задумчиво качая головой, — не одеяние, а взгляд. У него ужасно странный взгляд... точно у привидения.

— По-видимому, твоего геройства хватает только на гувернанток, — насмешливо проговорил Бернгард, — четверть часа тому назад ты хвасталась, что держала весь пансион в страхе, а теперь в ужасе бежишь от монаха, испугавшись его платья или таинственного взгляда. У моей сестрицы душа настоящего героя... нечего сказать!

Люси хотела горячо протестовать против насмешки брата, но в это время они вышли из леса на гору, и девушка остановилась при виде открывшейся картины. Перед ними быстро неслась, сверкая на солнце, горная река; по ее берегам высились красивые здания, утопавшие в зелени. Вдали виднелись горы, покрытые темным хвойным лесом. На переднем плане стоял, отражаясь в воде, живописный старинный замок. Но, несмотря на свой величественный вид, замок все-таки уступал в красоте другому зданию, расположенному на горе, как раз напротив него. Все, что только могла придумать фантазия настоящего художника, воплотилось в этом здании, за которым тянулся большой, роскошный сад. Центром ландшафта был белый монастырь бенедиктинцев, ослепительно блестевший под лучами солнца.

Люси, пораженная открывшейся перед ней картиной, невольно вскрикнула и затем замерла в немом восторге.

— Ну, Люси, будешь ли ты здесь жалеть о том, что оставила свою столицу с ее узкими улицами, высокими стенами и чахлым пансионским садом? — спросил Бернгард, наклоняясь к сестре. — Я думаю, что нет.

Молодая девушка охватила руками шею брата и радостно воскликнула:

— О, я даже представить себе не могла, что мир так прекрасен!

— Ты еще, в сущности, ничего не видела! — улыбаясь, отозвался Бернгард. — Посмотри в ту сторону! Там твой будущий дом. Однако нам нужно торопиться, не то мы никогда не доберемся до него.

Бернгард посадил сестру в экипаж, сел рядом с ней, дернул вожжи, и застоявшиеся лошади быстро понеслись вдоль долины по направлению к синеющим горам.

— Отец Бенедикт уже вернулся?

— Нет еще, ваше высокопреподобие!

— Как только он придет, скажите ему, что я желаю его видеть и что граф Ранек тоже здесь!

— Слушаюсь!

Камердинер закрыл дверь кабинета настоятеля монастыря и пошел исполнять отданное ему приказание.

Граф Ранек остался вместе с хозяином дома в его кабинете. Это была большая, с царской роскошью обставленная комната. Тяжелые красные шелковые занавеси прикрывали высокие сводчатые окна. На письменном столе стоял редкой красоты письменный прибор, лежали бумага и всевозможные приспособления для письма. В бархатном кресле с золотыми украшениями сидел настоятель, напротив него — граф Ранек. Как только камердинер закрыл дверь, граф вскочил со своего места и начал ходить взад и вперед по комнате.

С первого же взгляда можно было догадаться, что настоятель и граф Ранек — родные братья: так велико было сходство между ними. Одинаково высокий рост, те же голубые глаза, те же тонкие черты лица и гордая посадка головы. Очевидно, это были фамильные черты старинного дворянского рода. Граф Ранек унаследовал от своих предков своеобразную линию на лбу, еле заметную, когда он был спокоен, но резко обозначавшуюся при малейшем гневе и придававшую лицу жестокое, грозное выражение.

Несмотря на поразительное родственное сходство, братья производили совершенно различное впечатление. На лице прелата [1]застыло бесстрастное спокойствие, а его глаза смотрели так зорко и проницательно, точно он читал в глубине души каждого человека, приближавшегося к нему. Манеры его были сдержанно-холодны; почти совсем седые волосы в соединении с черным монашеским одеянием придавали ему вид старика, и он казался гораздо старше своего брата, хотя между ними был только один год разницы. В густых темно-русых волосах графа Ранека лишь кое-где виднелись серебряные нити, глаза его были полны огня, а движения быстры и энергичны. Роскошный военный мундир, свидетельствующий о высоком чине, придавал графу молодцеватый, моложавый вид и еще более украшал его видную, стройную фигуру.

— Ты как-то сдержанно говоришь о Бруно, — сказал граф, когда лакей вышел из комнаты. — У тебя есть основание быть недовольным им?

— Нет, — спокойно ответил настоятель, — отец Бенедикт продолжает все так же ревностно исполнять свои обязанности. Он выделяется религиозностью и среди остальной братии, я нахожу, что он даже слишком усердствует.

— Как это «слишком»?

— Я не люблю, когда молодые монахи особенно сильно увлекаются постом, молитвой и строгим покаянием. Такой суровый режим не может продолжаться слишком долго, затем наступает реакция, которая всегда опасна.

— Не взыскивай строго с Бруно, — улыбаясь, сказал граф, — ведь он мечтатель и всегда был им.

— Здесь это не годится, — возразил прелат несколько резко, — мне уже приходилось бороться с подобного рода мечтателями, и, говоря откровенно, мне не нравится, что отец Бенедикт сторонится всех, в одиночестве гуляет в лесу и ночи напролет сидит над книгами или изнуряет себя поклонами и молитвой.

— Ты это ставишь ему в укор, — недовольным тоном прервал граф речь прелата, — ты жалуешься на то, что один из твоих монахов слишком ревностно исполняет свои духовные обязанности? Я совершенно не понимаю тебя. Ведь жажда знаний, способность увлекаться и беззаветно отдаваться любимому делу составляют главные элементы, на которых держится церковь.

— Эти же элементы создают и вероотступников.

— Неужели ты думаешь, что Бруно может...

— Нет, нет, — остановил графа прелат, — повторяю тебе, что отец Бенедикт ведет себя вполне безупречно. Я говорю, что вообще не доверяю тем, кто слишком страстно берется за дело, — страсти надолго не хватает; в особенности это качество не подходит отцу Бенедикту, если он должен стать тем, чем ты хочешь. Ты ведь мечтаешь, что он будет моим заместителем, а по своим способностям он мог бы достичь и более высокого сана, но ему не хватает рассудительности, расчетливости. Покаянием и молитвой нельзя достигнуть выдающегося положения, нужно уметь создавать себе друзей, оказывать влияние на окружающих, учитывать все обстоятельства; вот этого-то у отца Бенедикта и нет, что внушает мне опасения.

Граф ничего не ответил брату и с подавленным вздохом подошел к окну. Откинув занавес, он смотрел вниз, на расстилающуюся перед ним равнину.