Пока не взошла луна - Надя Хашими Страница 5

Ангел? Возможно ли это? Дедушка рассказывал нам про ангелов и их небесную силу, когда мы с ним читали наизусть суры. Вот это ослепление! Не узнать ангела, когда он стоит прямо передо мной! Кокогуль не прекращала свою гневную проповедь о том, что я не оценила должным образом эту чудесную встречу. Сестры слушали, широко раскрыв глаза. У меня в ушах звучали слова ангела, а ее резкий голос терялся вдали.

Он не оставит меня. Мой ангел-хранитель принесет рошани, чтобы освещать мой путь. Я никогда не буду одна.

В следующую пятницу мы ждали отца после джума-намаза – пятничной полуденной молитвы. Падар-джан должен был вернуться из мечети. Кокогуль наказала отцу молиться, чтобы ей и ее дочерям тоже явились ангелы-хранители. Отец ничего не сказал относительно моей встречи. Не знаю, поверил ли он и насколько сильно.

А мы с Кокогуль верили и были в этом единодушны. Она подмечала во мне маленькие изменения, а я видела, как они действуют на нее. Я держалась прямее. Слушалась ее, но уже не дрожала, как раньше. Смело могла ходить в сад в любое время дня и ночи. Во мне жила надежда, что мой ангел снова покажется, чтобы промолвить слова утешения.

Кокогуль просто из кожи лезла. Подругам своим она хвасталась, что меня, ее дочь, посетил ангел. Эта встреча была добрым знаком, и Кокогуль надеялась, что и ей перепадет толика удачи. Она стала внимательнее относиться к своим снам, выискивая знаки, что небеса говорят и с ней. Когда она молилась дома, я слышала в ее молитвах особое рвение. Со мной она говорила немного ласковее и нежно гладила меня по голове.

У сестер все это вызывало любопытство, но они не могли уяснить для себя, почему Кокогуль так хочет встретить мужчину, которого я видела в саду. Наджибу, которая была мне ближе всех по возрасту, поведение матери особенно озадачивало.

– Ферейба, как выглядел ангел? Ты испугалась его? – с любопытством спрашивала она.

Сидя на полу, скрестив ноги, мы лущили горох.

– Он выглядел как обычный старик, как дедушка.

– Какой дедушка? Наш дедушка?

– Нет, он не похож на тех дедушек, которых мы видели. Просто дедушка. – Я помолчала, пытаясь подобрать достойные слова. – Он светился и знал мое имя.

Я бросила горсть очищенных горошин в миску, стоявшую между нами.

Наджиба задумалась над моим описанием и наконец сказала:

– Хорошо, что я его не видела. Думаю, я бы испугалась.

То же самое могла бы сказать и я, но я стояла рядом с ним и видела его серо-голубые глаза. Его ласковый голос заполнял темноту, не оставляя места для страха. И все же я почувствовала себя храброй по сравнению с Наджибой.

Кокогуль, смотревшая на все это по-другому, начала присваивать случившееся со мной. Выходило так, что ангел на самом деле явился ей, а я служила посредницей. Однажды я услышала ее разговор с двумя подругами за чаем.

– А потом он исчез? Вот так просто?

– Ты думала, он уехал на телеге, запряженной конем?

Эта язвительность была коронным приемом Кокогуль. Подруги находили ее сарказм очаровательным, если сами не становились его мишенью.

– Наверное, Бог оберегает ее, раз решил послать ей ангела, – сказала одна.

– Знаете, ее, бедняжку, оберегает с небес еще и душа покойной матери. Может, в этом все дело, – сочувственно молвила другая.

Упоминание о моей маме подстегнуло воображение Кокогуль.

– Это я в тот вечер попросила ее сходить в сад. Редко мне до такой степени хочется тутовых ягод, но в тот раз что-то словно овладело мною. Язык покалывало, так хотелось ощутить их сладость. Я пыталась не обращать внимания, но ничего не могла с собой поделать. Как будто что-то манило меня в сад. Я готова была бежать туда, но никак не могла, потому что помогала девочкам с домашним заданием. И попросила, чтобы Ферейба мне принесла ягодок. Она такая хорошая дочь! И вот она пошла в сад по моей просьбе. Даже не знаю, к кому был послан ангел. Может быть, когда мне так сильно захотелось ягод, это он звал меня. Но кто знает… Я послала Ферейбу-джан вместо себя.

Похоже, ее подруг эта версия не убедила, но спорить они не стали. Я вошла в комнату, неся в одной руке сахарницу, а другой удерживая поднос с тремя чашками горячего чая.

– Тут эти ворсистые ковры, они были вытканы специально для Ферейбы-джан, – объявила Кокогуль, – видите, они красные, поэтому с виду и не скажешь, сколько чаю на них было пролито.

Пока я стояла, опустив голову, они посмеивались. Ставя чашку перед каждой из женщин и предлагая им кусочки сахара, я вежливо улыбалась и ощущала, что меня внимательно рассматривают.

– Афарин, дохтар-джан [6], – похвалила меня Кокогуль, – молодец, доченька.

Я вернулась на кухню с пустым подносом. В тот день я была ее дочерью.

На самом деле я почти каждый день была ее дочерью. В школу я не ходила, а потому проводила много времени дома с Кокогуль. Почти все домашние обязанности ложились на мои плечи, и она жестоко отчитывала меня, если что-то выходило не так, как ей хотелось. Но я почти все время проводила с ней. Мы часами вместе готовили еду, прибирали дом и ухаживали за животными. Ее острый язычок нуждался в публике или мишени.

Я любила ходить с ней на базар. Осматривая груду помятых томатов, она спрашивала торговца, не садилась ли, часом, на них его дородная жена. В магазине хозтоваров она интересовалась, не объясняется ли заоблачная цена сервизов тем, что их выставила на продажу резиденция шаха. Кокогуль своими шутками или раздражала людей, или вызывала смех и добивалась снижения цены.

Мы были союзницами, отчаянно торгуясь за необходимое – мясо, овощи, обувь. Я копировала ее бесцеремонную манеру, снижая цену до предела. Кокогуль одобрительно кивала. Мои младшие сестры не справлялись так хорошо ни на рынке, ни по дому.

– Посмотри, Наджиба, – часто сетовала Кокогуль, – ты говоришь, что выстирала эту рубашку, а если ее снова замочить, вода становится грязной. Ты что, не видела, как хорошо стирает твоя сестра? Я тебе сколько раз уже говорила: нельзя ждать, что рубашка сама себя отстирает! Слава Богу, что у меня есть хотя бы одна дочь, которая действительно мне помогает!

В такие моменты я чувствовала связь с этой женщиной, которая не рожала меня, но была мне матерью.

Ферейба

3

Каждый вечер брат и сестры делали уроки, зажав карандаш в правой руке, а ластик в левой. Опираясь локтями на стол, подперев подбородок ладонями, она читали, учили наизусть, складывали и вычитали. Сначала буквы давались им с трудом. Они учили, как все эти значки связаны с соседними при помощи крючочков. Благодаря точкам и тире слова оживали. Потом настала очередь предложений, коротких и простых. В них рассказывалось о повседневной жизни послушных мальчиков и девочек. А когда настала очередь сложного арабского, использовавшегося в Коране, я почувствовала еще более сильную зависть. Под руководством дедушки я выучила эти молитвы наизусть, но читать меня не учили.