Воздух, которым он дышит - Ш. Бриттани Черри Страница 5

В салоне повисает тишина. Мои щеки пылают, а пальцы плотно обхватывают руль.

Когда мы подъезжаем, он открывает дверь и без лишних слов идет в клинику с собакой на руках. Как я поняла, это именно тот момент, когда мы должны расстаться, но я прекрасно понимаю, что не успокоюсь, пока не узнаю, что с собакой все в порядке.

– Мама? – зовет Эмма.

– Да, малыш?

– Кто такой мудак?

О боже, это была ошибка номер 582, допущенная в воспитании ребенка на сегодняшний день.

– Ну что ты, детка. Я сказала клещ. [3] Клещ – это насекомое.

– Так ты назвала этого человека насекомым?

– Да. Противное насекомое.

– А его собачка умрет? – спрашивает она снова.

Я искренне надеюсь, что нет.

После разговора с Эммой мы направляемся в больницу. Мужчина стоит, упершись руками в стол регистратора. Он что-то говорит, это видно по губам, но мы не слышим ни слова. Администратору, видимо, становится все более неуютно.

– Сэр, я просто прошу вас заполнить все формы и предоставить нам действующую кредитную карточку, иначе мы не сможем продолжить осмотр вашего питомца. Кроме того, вы не можете так просто входить сюда без обуви. Это неприемлемо.

Мужчина бьет кулаками об стол еще раз, затем принимается шагать взад-вперед, его руки ерошат длинные черные волосы на затылке. Дыхание тяжелое и неровное, он еле сдерживает вздохи вздымающейся грудью.

– Я что, похож, блин, на человека, который вышел из дома со своей кредиткой? Я был на пробежке, идиотка! Если вы не в состоянии сделать что-то, позовите кого-нибудь, с кем я могу поговорить!

Женщина вздрагивает от его слов, как и я недавно.

– Он со мной, – говорю я, подойдя к регистратору.

Эмма цепляется за мою руку и прижимает к себе Боббу. Заглянув в сумочку, я вытаскиваю бумажник и протягиваю женщине свою карточку.

– Вы с ним? – спрашивает она оскорбленно, будто бы незнакомец заслуживает одиночества. Никто не заслуживает одиночества. Я смотрю на него и вижу недоумение в глазах, смешанное с гневом. Я хочу отвести взгляд, но боль, которая затаилась в его глазах, показалась слишком близкой, чтобы оторвать взгляд.

– Да, – киваю я. – Я с ним.

Она запинается, я выпрямляю спину.

– Это проблема?

– Нет-нет. Мне просто нужно, чтобы вы заполнили эту форму.

Я беру карточку из ее рук и иду к гостевой зоне.

Телевизор на стене показывает «Animal Planet», и места в самом удобном углу тут же занимают Эмма и Бобба. Незнакомец сверлит меня взглядом. Жестким и нечитаемым.

– Мне нужна кое-какая информация, – говорю я. Он медленно подходит, присаживается рядом и упирается руками в колени.

– Как его зовут? Вашего пса?

Он недолго молчит, прежде чем ответить:

– Зевс.

Я улыбаюсь. Идеальное имя для большого золотистого ретривера.

– Ваша фамилия?

– Тристан Коул.

После заполнения я передаю документы обратно в регистратуру.

– Все расходы по Зевсу снимайте с моей карточки.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Теперь дело пойдет быстрее.

– Чем быстрее, тем лучше.

Я сажусь рядом с Тристаном. Он похлопывает ладонями по шортам, и я вижу, как он нервничает. Когда я смотрю на него, в его глазах та же растерянность, которую я заметила, когда увидела его впервые. Он что-то бормочет, потирает пальцы, потом надевает наушники и включает плеер.

Время от времени ко мне подходит Эмма и спрашивает, когда же мы уже поедем, но я прошу ее немного подождать. Она внимательно смотрит на Тристана. Изучает его.

– Эй, мистер!

Он игнорирует ее. Она упирает руки в бока.

– Эй, мистер! – зовет она снова, повысив голос. Год жизни бок о бок с моей драгоценной мамочкой сделал из нее мини-нахального монстра.

– Эй, мистер! Я с вами разговариваю! – говорит она, топнув ногой. Незнакомец смотрит на нее сверху вниз. – Ты, большой, дурацкий, гигантский клещ!

О боже!

Мне нельзя доверять воспитание ребенка. Я в этом абсолютно плоха. Я уже собираюсь отвести дочь в сторону, чтобы отругать, но вдруг замечаю слабую улыбку, появившуюся в бороде Тристана.

Она почти незаметна, но я могу поклясться, что увидела, как его нижняя губа дергалась. Эмма умела заставить улыбаться даже самые мрачные души, и я была живым доказательством этого.

Проходит еще минут тридцать, прежде чем появляется ветеринар, чтобы сообщить, что с Зевсом все в порядке, просто несколько ушибов и перелом передней лапы. Я благодарю его, и, когда он отходит, Тристан расслабляется. Его тело будто замирает на миг. А затем каждый дюйм сотрясает дрожь. Один глубокий вздох – и исчез злой мудак, превратившись в человека в отчаянье.

Он полностью погрузился в себя, когда вдруг выдохнул и начал бесконтрольно рыдать. Он скулил, глотая скупые и горькие слезы. Мои глаза запекло, и я ругала свое сердце, которое рвалось на части, как и его.

– Эй, Клещ! Э-эй, Клещ! Ну не плачь, – говорила Эмма, дергая Тристана за футболку. – Все в порядке.

– Все в порядке, – сказала я, подтверждая слова моей сладкой девочки.

Я положила руку ему на плечо, пытаясь утешить.

– С Зевсом все хорошо. Он молодец. И ты тоже молодец.

Он наклонился ко мне и кивнул, будто действительно поверил.

Он несколько раз глубоко вздохнул и закрыл руками глаза, качая головой, всячески пытаясь скрыть смущение и стыд. Кашлянув, отошел от меня. Мы дождались, пока ветеринар вынесет Зевса, и Тристан тут же обнял пса. Тот, судя по всему, устал, но все-таки нашел в себе силы вилять хвостом и дарить свои собачьи поцелуи хозяину. Тристан улыбался – было невозможно оторвать от них взгляд. Это была широкая улыбка облегчения. Если бы любовь исчислялась в моментах – в этом моменте она существовала бы точно.

Я не мешала им. Эмма взяла меня за руку, и мы держались в нескольких шагах позади Тристана, когда вышли из больницы.

Тристан отправился пешком с Зевсом на руках, он даже не попросил подвезти. Я хотела остановить его, но не нашла стоящей причины, чтобы просить вернуться. Усадила Эмму на ее сиденье и, когда закрыла дверцу, чуть не подпрыгнула от удивления. В нескольких дюймах от меня стоял Тристан. Наши глаза встретились. Лицом к лицу. Мое дыхание стало сбиваться, я изо всех сил старалась вспомнить, когда в последний раз стояла так близко к мужчине.