Мое сокровище - Тереза Ромейн Страница 5

– С вашей стороны очень любезно, что вы интересуетесь моим состоянием, но я тоже в полном порядке. – Джилс как можно непринужденнее прислонился к стене, хотя и знал, что его сюртук почти наверняка измажется в побелке. А его мокрые сапоги при этом слегка хлюпнули. – Скажите, вы ничего не забыли? – спросил он, усмехнувшись.

– Возможно, и забыла. Вы имеете в виду что-то конкретное?

Черт возьми, какое спокойствие… Своим тоном она словно давала понять, что его помощь ей совершенно не требовалась. А впрочем… Наверное, ничего удивительного. С чем-то подобным он уже сталкивался на протяжении довольно долгого времени – с тех пор, как заболела его мать леди Беатрис.

Джилс снова усмехнулся и пояснил:

– Я имею в виду то обстоятельство, что человека, который терпеливо ожидает даму, чтобы сопровождать ее в незнакомом месте, не мешало бы и поблагодарить.

– В самом деле?.. Даже не представляю за что. И вообще, сторожить даму около комнаты для гигиенических процедур… Знаете, это не очень-то прилично.

Тут Джилс наконец-то отделился от стены и проговорил:

– Как вижу, принцесса, вы уже в полной мере восстановили и остроту ума, и остроту языка.

– Меня зовут леди Одрина Брэдли, – заявила девушка. – А вы, если не ошибаюсь, мистер Резерфорд?

– Вы запомнили мое имя?.. Стоило ли так себя утруждать?

Джилс прекрасно понимал, что его манеры были несколько грубоватыми, – но ведь это оттого, что он был немного не в себе, не так ли? И действительно, сначала им помыкают люди, которых он знать не знает, а теперь еще и эта пикировка с увядшим цветком, внезапно превратившимся в розу с колючими шипами. Кроме того…

Следовало признать, что после разговора с графом Джилс снова задумался о перспективах какого-либо прогресса в поисках драгоценностей своей матери. Когда она, дочь маркиза, дебютировала в высшем свете, ей были подарены и бриллиантовая парюра, и серьги, и ожерелье – и бог знает что еще. Все эти украшения стали чем-то вроде семейной легенды. Возможно, та история и впрямь была всего лишь легендой, поскольку на протяжении тридцати лет эти побрякушки никто не видел. Когда родители юной леди Беатрис заподозрили – причем вполне обоснованно, – что она намерена сбежать со своим поклонником, они изъяли все более или менее ценное из того, что находилось в ее комнатах, а также на ней самой. Однако те самые – «легендарные» – драгоценности вроде бы не были ими обнаружены. Резерфорд-старший полагал, что его будущая супруга успела их спрятать, прежде чем они перебрались в Америку, и он ничуть не сомневался в том, что сумеет их найти. И вот теперь Джилс с отцом объехали все владения дедушки-маркиза – и никакого результата.

Возможно, они добились бы успеха, если бы могли заниматься поисками в открытую. Но увы, поскольку леди Беатрис вышла за своего американского возлюбленного без родительского благословения, их отношения с английскими родственниками были довольно прохладными. Эти не слишком приветливые аристократы, конечно же, предоставили им с отцом кров, но что касается драгоценностей леди Беатрис, то позиция семейства была совершенно однозначной: считалось, что украшения, разворованные прислугой много лет назад, проданы, переделаны-переплавлены и восстановлению не подлежат. Так что искать их бессмысленно и даже неприлично (причем именно в этом – но только в этом – Джилс был склонен согласиться со своими чопорными родственниками).

– А что с тем человеком, который… путешествовал вместе со мной? – послышался вдруг голос графской дочери, прервавший размышления Джилса.

– Он наслаждается одиночеством в запертой комнате. Хотя… Возможно, «наслаждается» – не совсем верное слово. Но, как бы там ни было, он сейчас находится взаперти.

Девушка сделала глубокий вдох – отчего ее плечи сначала приподнялись, а затем опустились, – после чего, кивнув, проговорила:

– Что ж, очень хорошо. Просто отлично. Значит, мы находимся в Йорке, и на этом мои приключения закончились, – я правильно вас поняла?

– Почти. Ваш отец тоже здесь. Так же, как и мой. И присутствует еще одна дама – графиня…

– Моя мать? – Девушка нахмурилась.

– Она величает себя леди Ирвинг, – ответил Джилс.

– О господи!..

– Примерно так же отреагировал и я.

– А вы встречались с ней и до сегодняшнего дня?

Джилс утвердительно кивнул, и леди Одрина с усмешкой проговорила:

– Тогда давайте присоединимся к остальной компании, раз уж в ней только старые проверенные друзья. – Она направилась к ближайшей двери.

– На этот счет не стоит питать иллюзий, – сухо заметил Джилс.

Девушка пристально взглянула на него, и он, улыбнувшись, добавил:

– К примеру, мы с вами – всего лишь случайные знакомые. А после того как я отыграю свою роль в ваших неприглядных делах, наши пути разойдутся. Да, кстати, вы не туда пошли. Наша гостиная находится в противоположном направлении. – Наверное, ему не следовало так с ней обращаться. Да, конечно, он устал, продрог и проголодался, – но ведь в схожей ситуации пребывала и она, не так ли?

Леди Одрина остановилась и пристально взглянула на него, вскинув подбородок. Джилс невольно вздохнул. Извиняться не очень-то хотелось, но все же он попытался это сделать.

– Послушайте, леди Одрина, я вовсе не имел в виду…

– Мне кажется, мистер Резерфорд, – проговорила она ледяным тоном, – что у вас сложилось обо мне превратное представление.

Ее надменность отбила всякую охоту извиняться, и Джилс пробормотал:

– Наверное, вы правы, принцесса. Возможно, я действительно полон заблуждений и ошибочных впечатлений. Однако я именно тот человек, который знает, где находится нужное нам помещение. То самое, где вас с нетерпением ожидает ваш отец.

На лице девушки вновь отразились и растерянность, и смущение, и испуг. «Да, принцесса, необдуманные поступки не могут не иметь последствий…» – подумал Джилс, но говорить этого, конечно, не стал – надо же, какая выдержка! Он лишь молча вытянул руку в нужном направлении.

Последовав за ним, девушка пробурчала:

– Во-первых, я не принцесса, а дочь английского пэра, так что, обращаясь ко мне, по правилам нужно говорить «миледи». А во-вторых, я отнюдь не дурочка, накачавшаяся ликером. Меня опоили опием, воздействие которого еще ощущается. И в-третьих… В общем, имейте в виду, я прибыла сюда вовсе не по своей воле.

Леди Одрина высказала все это, опираясь рукой о стену. Казалось, сей монолог стоил ей огромных усилий, однако голос ее ни разу не дрогнул.

– Ну… что ж… – Джилс немного смутился. – Я все понял, миледи. Признаю свою ошибку. Точнее – три ошибки. – Он откашлялся. – Извините, мне очень жаль.

Девушка кивнула и вполголоса добавила:

– Мне тоже жаль, что нам обоим пришлось оказаться в подобной ситуации.