Вилла у моря - Карен Брукс Страница 5

Он был совсем не таким, каким Линн представляла себе брата. Совсем не таким, каким она хотела бы видеть своего брата. И потом, его было просто немыслимо представить в роли ее брата. Линн невольно поежилась, вспомнив презрение, с которым Хуан смотрел на нее…

Сквозь распахнутое окно в комнату доносилось стрекотание цикад. Теплый ветерок шевелил легкие занавески.

Линн была слишком возбуждена, чтобы снова заснуть. И еще ей хотелось пить. Она оглядела комнату. Ее чемоданы лежали на длинном низком комоде. Кто-то распаковал их, пока Линн спала. Она встала с постели, открыла шкаф и достала свое любимое хлопчатобумажное платье.

Линн без труда нашла лестницу. Но, спустившись на первый этаж, нерешительно остановилась. Где же здесь может быть кухня?

Легкий скрип открывшейся двери застал Линн врасплох. Она резко обернулась на звук, и ее лицо мгновенно сделалось замкнутым и холодным: в холл вошел не кто иной, как Хуан собственной персоной.

— Итак, вы все же решили почтить нас своим присутствием. Жалко только, что вы не соблаговолили с нами отужинать.

Тон, которым он произнес эти слова, был откровенно оскорбительным, и это сразу заставило Линн забыть обо всех благих намерениях. А ведь она вроде бы твердо решила не поддаваться на провокации и не портить еще больше их и без того не самые теплые отношения.

— А почему я должна с вами ужинать? — язвительно проговорила она. — Вы, как оказалось, лучше меня знаете, зачем я сюда приехала, и ясно дали мне понять, что нам вовсе не обязательно поддерживать пусть даже видимость нормальных человеческих отношений. — От Линн не укрылось, что ее резкая отповедь задела Хуана за живое. Кровь прилила к его лицу, а в серо-стальных глазах зажегся недобрый огонь. Похоже, дерзкие слова уязвили его болезненное самолюбие.

Окрыленная успехом, она продолжила медоточивым голоском:

— Сразу видно, что вы, Хуан, человек большого ума. Вы так проницательно и так верно оцениваете мотивы поступков других людей, даже не будучи с ними знакомы, и вообще ничего про них не зная!

На этот раз на его лице не дрогнул ни единый мускул, и только голос прозвучал немного натянуто:

— Боюсь, вы мне льстите. Что касается вас, тут большого ума не надо. Факты говорят сами за себя. Взрослая дочь знать не знает отца, но зато появляется, словно по волшебству, когда становится известно, что покойный отец что-то оставил ей по завещанию. Причем упомянутая особа вряд ли вообще бы посетила этот дом, если бы ее настойчиво не пригласили приехать. Почему, интересно, вы не попытались разыскать своего отца? Я еще могу понять, что, когда вы жили у бабушки, у вас просто не было возможности сделать что-то вопреки ее воле. Но после того как ее не стало, а мне известно, что тогда вам исполнилось уже четырнадцать, что помешало вам его разыскать? Неужели даже не было любопытно узнать, что за человек ваш отец? Неужели вам не хотелось с ним встретиться?

Линн казалось, что она задыхается: так сильно билось у нее сердце. Ей стало ясно, что Хуан не знает всей правды. Но та гордость, которая с детства помогала Линн выносить все обиды и горести, теперь не давала ей унизиться до оправданий.

И вместо того чтобы объяснить свое поведение, она с вызовом бросила:

— А мне должно было хотеться?

Брезгливое презрение у него в глазах всколыхнуло в душе Линн такую жгучую ярость, что она мгновенно забыла об осторожности. Когда она снова заговорила, ее голос дрожал от переполнявших ее горьких чувств:

— И вообще, по какому праву вы меня осуждаете? Вы же совсем ничего не знаете ни обо мне, ни о причинах, побудивших меня сюда приехать. И, тем не менее, считаете себя вправе обвинять меня.

Глаза Линн потемнели от гнева, бурная вспышка эмоций лишила ее последних сил.

Причем она прекрасно понимала, что мериться силами с Хуаном — занятие неблагодарное и бесполезное. Но не собиралась безропотно сносить оскорбления.

— Я не намерена здесь оставаться! — Линн повысила голос, едва не срываясь на крик. — Я уезжаю. Сию же минуту!

Она развернулась и направилась вверх по лестнице. Она так и не добралась до кухни, но ей было уже все равно. Хотелось лишь одного: как можно скорее уехать отсюда.

Впрочем, ушла она недалеко. Хуан схватил ее за плечо и развернул лицом к себе.

— А ну-ка стойте! — процедил он сквозь зубы и встряхнул Линн так сильно, что та едва не прикусила язык.

Она подняла на него глаза, полные жгучей ненависти… и вдруг испуганно замерла, потому что одна из дверей резко распахнулась, и в холл вошла женщина.

— Хуан, дорогой, что происходит!

Она говорила по-английски, но даже если бы не произнесла ни слова, Линн все равно поняла бы, что светловолосая женщина с голубыми глазами не может быть испанкой. Вторая жена ее папы… ее мачеха. На изысканно тонком лице лежал отпечаток неизбывной печали. Да, подумала Линн, эта женщина любила ее отца.

Мать Хуана встревожено посмотрела на сына, потом на девушку. Взгляды их на мгновение встретились, и Линн показалось, что ее сердце превратилось в кусок льда, составленного из щемящей боли.

— Мисс Вэйн изъявила желание нас покинуть, — сухо проговорил Хуан. — А я как раз собирался ей разъяснить, что этого делать не стоит. Во-первых, поблизости нет ни одного отеля. А во-вторых, завтра утром сюда приезжает адвокат — специально для того, чтобы обсудить с ней завещание ее отца.

Женщина, которая до этого старательно отводила взгляд, все же посмотрела на Линн.

— Значит, вы дочь Эймона. Ваш отец… — Глаза у нее заблестели от слез, и она отвернулась.

Хуан отпустил плечо Линн и поспешно шагнул к матери. Его предупредительность и искреннее беспокойство разительно отличались от той презрительной холодности, с которой он обращался с Линн. Ей стало нестерпимо обидно.

Как хотелось сказать, что они несправедливы к ней! Что она не виновата в том, что им с папой пришлось расстаться. Что она тоже страдала… Но Линн поняла, что никогда этого не скажет. Потому что не могла допустить, чтобы Хуан увидел, насколько она уязвима. Для него ее боль будет лишь поводом позлорадствовать. Может быть, внешне он и проявит вежливое сочувствие, но в глубине души будет только рад.

Снова открылась дверь, и в холле появилась молоденькая девушка. Сестра Хуана. Сводная сестра Линн. В ней испанская кровь проявилась не так очевидно, как в брате, но ее волосы тоже были иссиня-черными, а кожа — золотисто-бронзовой.

Хуан что-то сказал ей по-испански. Девушка покосилась на Линн, а потом нежно взяла маму под руку и увела из холла.

— Не советую вам уезжать сегодня, — холодно произнес Хуан, когда его мать и сестра скрылись за дверью. — Разумеется, если вы будете настаивать, я вас не стану удерживать. Но, как я уже говорил, завтра утром приедет адвокат. Наверняка он захочет обсудить с вами кое-какие вопросы.

— Хорошо, Vuestra Excelencia, — отозвалась Линн с неприкрытым сарказмом, — я останусь до завтра и побеседую с адвокатом. Но хочу, чтобы вы знали: мне неприятно пользоваться вашим гостеприимством ровно настолько, насколько вам неприятно принимать меня в этом доме.