НеВозможно - Даниэла Стил Страница 50

– Нелегко спустя год объявляться и начинать всезаново, – сказал он как-то Саше. – Столько воды утекло, они растут,меняются, совсем другими стали. – Но они оставались его детьми, и Сашастаралась ему помочь своими советами, как могла. Лайам был благодарен ей заподдержку, а когда поздно вечером в пятницу вернулся в Нью-Йорк, вид у него былизмученный, но все же счастливый. Он заявился прямо с поезда. Бейсболка на егоголове была повернута козырьком назад, джинсы на коленях разорваны, а на щеках– недельная щетина. Если бы не щетина, он был бы похож на мальчишку,вернувшегося из лагеря.

Саша приготовила ванну, покормила скитальца, села рядом накровати, а он смотрел на нее благодарными глазами ангела.

– Я совсем замучился, Саша, – признался он.

– Еще бы, бедный ты мой, – ответила она, радуясьего возвращению.

– А вот я и не ожидал, что все будет так непросто. Явбил себе в голову, что стоит мне их увидеть – и все опять потечет, как прежде.Но все оказалось совсем иначе. Они изменились. Поначалу мы вообще были какчужие. Они на меня не на шутку были обижены. – На самом деле удивительнобыло только то, что для Лайама такой поворот стал неожиданностью. Онотказывался взглянуть правде в глаза и считал, что время остановилось. Носейчас из его рассказа следовало, что за четыре дня ему удалось сдвинуться смертвой точки и худо-бедно наладить отношения с детьми. Поездка быланенапрасной, а дети у него вообще были замечательные.

– Надо тебе почаще с ними видеться. Ты ведь не хочешьих потерять?! – Саша даже была готова оплачивать ему самолет. Пускай сейчасЛайам этого не понимает, но отношениями с детьми пренебрегать нельзя. А может,теперь он и сам в этом убедился? Дети его любят, и он им нужен. Он их отец.Даже если их без пяти минут отчим в состоянии обеспечить их лучше, их отец –Лайам, и они должны это чувствовать. Если за этот год Лайам не слишком частовспоминал о детях, то теперь, по прошествии четырех дней, он с трудом от нихоторвался.

Саша слушала Лайама и легонько массировала ему спину. Апотом они занялись сексом. Впервые в этой постели. Но теперь это уже не быласупружеская постель. Постель Саши и Артура. Скорее – ее и Лайама. Скоро Лайамуснул, а она лежала рядом, гладила его волосы и осторожно, боясь потревожить,целовала его при лунном свете.

В субботу утром Саша предложила съездить в Саутгемптон. Онадумала об этом всю неделю, но ничего не говорила Лайаму, желая сперваубедиться, что сама к этому готова. Сейчас, готовя завтрак, Саша поняла, чтонаконец она решилась, а Лайам и вовсе пришел в восторг. Стояло жаркое утро, иперспектива провести день на море оказалась заманчивой.

В начале двенадцатого они выехали, а в половине второго былина месте. Всю дорогу Саша сидела притихшая. Машину вел Лайам, и время отвремени они перебрасывались парой слов, главным образом о его детях и поездке вВермонт. Его продолжал беспокоить старший сын, Том, который за год, что они невиделись, превратился в сердитого молодого человека. Осенью ему ехать вуниверситет Пенсильвании, где ему дают стипендию, а общежитие будет оплачиватьотчим. Том несколько раз указал Лайаму, что за последние полгода мамин женихсделал для него больше, чем родной отец. Лайам пытался объяснить, что он всеголишь не слишком успешный художник, на что Том огрызнулся, что ему нет до этогодела, и назвал Лайама никчемным типом и никудышным отцом. И еще Том припомнилему связь с маминой сестрой. Лайам никак не мог понять, зачем Бет ему всерассказала.

– Зря она это сделала, – поддержала егоСаша. – Ей не следовало посвящать в это детей. – Теперь Лайам вглазах детей выглядел чудовищем, и Саше было его жаль, хотя он сам был во всемвиноват. Но «пусть бросит в меня камень, кто сам без греха…». Саша считала, чтофакт измены должен был остаться между взрослыми.

– Она ему все вывалила. – Бет, оказывается,рассказала Тому и об измене отца, и о его финансовой несостоятельности, которуюей приходилось расхлебывать все двадцать лет супружества.

– А как она теперь выглядит? Вы же встречались? –поинтересовалась Саша.

– Нет, не встречались. Когда я приехал за детьми, ее небыло. Мне их выдала бабушка, едва ответив на приветствие. А когда я доставил ихназад, дома была Бекки и будущий муж Бет. Надо думать, к нему она не лезет, какко мне. Да он и поумней меня будет. – Лайам вздохнул и повернулся к Саше. –Симпатичный с виду мужик. И ребятам нравится.

Саша слушала его и убеждалась, что Лайам чувствует себячужаком. Хорошо хоть, съездил и возобновил отношения, даже если со старшим ибыли трения. Лайам сказал, что в конечном итоге Том немного успокоился ипотеплел к отцу. Но сначала ему понадобилось выпустить пар, что он и сделал.Зря все же Бет разоткровенничалась с детьми насчет папиного грехопадения.Независимо от последствий сам инцидент должен был остаться между взрослыми.Саша была убеждена, что детям не нужно знать о родительских грехах. Когда онасказала об этом Лайаму, он попытался объяснить:

– Мне кажется, Бет еще не остыла, все злится на меня.Во всяком случае, я это понял из разговора. Они с Бекки всю жизнь друг другаревнуют. – Со своей бывшей невесткой он разговаривать не стал, хотя ивиделся с ней, когда привозил ребят домой. Молча кивнул и уехал. Бекки тоже нестала вступать в разговор.

Они и не заметили, как доехали до Саутгемптона. Когдадвадцать лет назад Саша с Артуром покупали этот большой приземистый дом избелого камня «викторианском стиле, он им напоминал строения Новой Англии. Повсему периметру шла широкая крытая веранда. Саша с Артуром любили сидеть на нейтеплыми вечерами, а иногда и зимой, только тогда приходилось укутаться и согреватьсягорячим шоколадом. Сейчас, открывая дверь, Саша постаралась отринутьвоспоминания. Обычно она входила в дом через кухню, но сейчас решилавоспользоваться парадной дверью.

– Саша, какой красивый старый дом! – восхитилсяЛайам, оглядываясь по сторонам. Саша с Артуром сохранили сельскую простотудома, но это не лишало его уюта и прелести. В этом доме не было ничегопретенциозного. Никаких дорогих картин, только милые безделушки, большие иудобные кожаные кресла и два дивана, закрытые полотняными чехлами. Но тутвзгляд Лайама упал на картину Эндрю Уайетта над камином. Унылый и прекрасныйпейзаж, одна из его самых известных работ.

Пейзаж имел сходство с видом из окна, только в холодноевремя года. Кое-где на картине виднелись клочки снега, и в воздухе как будтоощущалось дуновение холодного ветра с моря. Рука мастера!

– Вот это да! – произнес Лайам, в благоговениизастыв перед картиной. Уайетт был в числе его любимых художников. – Чегобы я не дал, чтобы иметь картину Уайетта! – Он присвистнул и улыбнулся, аСаша рассмеялась.

– Это свадебный подарок моего отца. – В доме быломного таких предметов – памятные вещицы из семейной жизни, бесценные мелочи,сделанные детскими руками, антикварная мебель, которую они покупали вместе сАртуром в первые годы брака, когда специально колесили по Новой Англии, илипотом, когда навещали Татьяну, по дороге заглядывая в магазины и лавки. Встоловой стоял старинный длинный стол, привезенный Сашей из Франции. Лайамразглядывал обстановку и понимал, что все эти вещи для Саши бесценны. Этимдомом она очень дорожит, и сейчас ему стало понятно, каких усилий потребовалоот нее решение привезти его сюда. Даже больших, чем открыть для него еенью-йоркскую квартиру. Намного больших. Этот дом хранил в себе гораздо болееличные воспоминания, и с ним у Саши было связано многое.