Лунный свет - Патриция Райс Страница 50

– Корабль отплыл утром, и мне не остается ничего, кроме как докучать вам.

Обри взглянула на него, но ничего не смогла прочесть на бесстрастном лице. Теплое чувство облегчения охватило ее, и она удовлетворенно улыбнулась.

– Лишняя пара сильных рук всегда пригодится, – лукаво заметила она.

Ему ничего не оставалось, кроме как согласно ухмыльнуться.

* * *

Врач вышел из комнаты, где лежал больной, презрительно вытер руки кружевным носовым платком и посмотрел на графа почти с отвращением.

– Этот парень совершенно не стоит того, чтобы я тратил на него целый день. От него разит коровьим пастбищем. Очень важные люди зависят от моего присутствия, полагаю, вы это знаете. В следующий раз, когда кто-то из ваших грязных арендаторов заболеет, сделайте одолжение и вызовите местного аптекаря.

Он заботливо сложил свой изысканный платок и аккуратно засунул его в карман элегантного сюртука.

Обри приникла к ложу больного, когда доктор начал говорить, но прежде чем он успел закончить, выскочила в коридор и встала рядом с Остином. Ее лицо пылало праведным гневом.

– Я сделаю одолжение и сообщу о вас в Королевское хирургическое Общество. Сейчас же пошлю за врачом моего отца и попрошу порекомендовать кого-то более пристойного, чтобы он обслуживал этот район. Я не позволю, чтобы здесь портили воздух такие шарлатаны, как вы, сэр. Дар врачевания дается, чтобы им пользовались все, а не использовали для мелких личных выгод. Я выхожу этого мальчика, и в один прекрасный день, надеюсь, он станет великим врачом, и вам придется ходить лечиться к нему!

Обри упорхнула так же стремительно, как и появилась, а Остин не сделал никакой попытки извиниться за ее поведение. Он холодно вручил доктору несколько монет.

– Моя жена несдержанна, но она права. Впредь мы не будем обращаться к вам за помощью, сэр.

После того, как доктор удалился, Остин вошел к больному и остановился рядом с Обри.

– Ему лучше? – заботливо спросил он.

– Я прикладывала к его груди теплый компресс, и, кажется, ему стало легче. Ему полезно дышать влажным воздухом. Но поможет ли это?

Она неуверенно посмотрела на графа.

Остин почувствовал, как сжалось его сердце при виде тревожно блестевших больших глаз. Забота о ребенке, которого она почти не знала, раскрыла в ней женщину. Когда придет время собственных детей, она будет их защищать еще яростнее. И когда это произойдет, ему очень хотелось оказаться рядом.

– Не думаю, чтобы это ему повредило, – ответил он мягко. Сколько же ему еще ждать, прежде чем улыбнется удача, и он получит право назвать ее своей? Захочет ли она его принять?

В минуты, когда они работали вместе, Остину начинало казаться, что она могла бы его принять. В ней крылись тайные, неисследованные глубины, но были и мелкие отмели ребячества, грозившие со временем превратиться в опасные рифы жеманства. А когда он обращал свой взор к самому себе, сомнения его крепли и множились. Когда-то, лет десять назад, у него была уверенность в своих силах, достаточная, чтобы соблазнить ее, невзирая на любые последствия, но опыт сделал его осторожным. Он будет ждать удобного случая.

* * *

Вечером Обри спустилась вниз, чтобы взглянуть, стало ли Майклу легче, и, удовлетворенная видом мальчика, вернулась к себе. К своему удивлению, она застала в комнате Остина, сидящего у камина.

Увидев ее, он криво усмехнулся.

– Вы скоро пожалеете, что я не отплыл на своем корабле. Я уже волнуюсь. А раз у меня нет бильярдной, может быть, вы утешите меня партией в шахматы.

Он только что принял ванну, и теперь обсыхал у огня. Мокрые волосы прилипли к высокому лбу, воздух был пропитан тонким ароматом мыла.

– Последний раз я играла давным-давно, но хотелось бы проверить ваши способности, сэр. Куда вы спрятали доску?

Остин улыбнулся, разглядывая ее тело сквозь тонкий муслин сорочки. Он наверняка дойдет до безумия от ее постоянной близости, но выбор был сделан, когда он покинул корабль. Идти можно только вперед.

– Я принесу шахматы, пока вы будете раздеваться. Вам не потребуется помощи, чтобы ускорить этот процесс? – учтиво предположил он, выпрямляясь и отходя от каминной решетки.

Обри в смятении затрясла головой.

– Нет, я сама. Не нужно… Я имела в виду…

Остин остановился перед ней, снял с ее головы ленту, и провел рукой по волосам, пока пальцы не коснулись плеч.

– Я довольно сильный игрок и должен дать вам фору – если вы будете купаться во время игры, тогда я буду отвлекаться и не смогу сосредоточиться.

Обри не смогла удержаться от смеха от такой неприличной уловки.

– Это для меня совершенно неприемлемо, сэр. И я не уверена, что это можно считать форой. Пожертвуйте мне две пешки и подождите снаружи, пока я переоденусь.

– С вами трудно торговаться, миледи. Согласитесь на штраф, если я выиграю, и я приму ваши условия.

То, как его проницательные, полночные глаза смотрели на нее, повергло Обри в душевное смятение.

– В чем будет заключаться штраф, сэр?

– Поцелуй на ночь, ничего больше, – только и ответил он, пока его глаза прожигали тонкий муслин ее наряда.

В этот момент Обри поняла, что значит быть женщиной, которую хочет мужчина. Ей свело живот, разгорающееся пламя ожило и растекалось теплом, проникшим в самые потайные уголки тела. Ранее она не знала этого ощущения, и ей захотелось усилить его, хотя она и понимала, что играет с огнем. У Остина было не больше предрассудков, чем у нее.

– Один поцелуй… Хорошо, милорд, – уклончиво согласилась она, но ее глаза говорили о большем.

Остин легко прочел это послание, улыбнулся, поцеловал ее в нос и ушел. Он играл в недостойную игру, но испуг потерять ее, пережитый утром, оправдывал его действия. Возможно, он никогда не завоюет ее сердце, но он хотел удовлетвориться тем, что научит ее секретам тела.

Обри наскоро выкупалась и сменила закрытое платье на кружевную ночную сорочку. Она была очень обеспокоена тем, что ее нагота оказалась почти не прикрытой. Каждый ее шаг взметал одежду и обнажал лодыжки и ноги. Но она наслаждалась мыслью подразнить Остина своим видом и, возможно, отвлечь его и заставить проиграть.

Остин заставил свое истосковавшееся по женщине тело сдержаться, когда она, озорно поблескивая глазами, встретила его в дверях. У него чесались руки отшвырнуть столик, который он нес, и вместо него ощутить в них манящую мягкость женского тела. Он перевел дух и преувеличенно вздохнул.

– Мадам, теперь я могу с уверенностью сказать, что вы играете чертовски нечестно. В следующий раз вам не удастся так легко меня провести.

Он не слишком ошибался в своей оценке. Головокружительный аромат сирени отвлекал даже тогда, когда он закрывал глаза, чтобы не видеть красоты, открывавшейся взору. Когда же он открывал глаза, она, дразня, наклонялась над столом, якобы изучая доску. Остин стонал и пытался сосредоточиться на игре в надежде на выигрыш.