Обольстить грешника - Элизабет Хойт Страница 50

— Вероятно, чуть старше меня, — неуверенно проговорил Вейл. — Тебе следует понять…

Но она, повернувшись к окну, перебила его:

— Посмотри. — Ей показалось, что она видит какое-то движение за окном.

В ночной тишине прозвучал выстрел, и Мелисанда вздрогнула. Салли, вскрикнув, проснулась, а Маус вскочил на ноги и залаял.

— Кошелек или жизнь! — крикнул за окном грубый голос.

Карету тряхнуло, и она остановилась.

— Черт! — сказал Вейл.

Именно об этом беспокоился Джаспер, когда начало темнеть. Они оказались в самом удобном для грабителей-горцев месте. Его не слишком беспокоила утрата кошелька, но будь он проклят, если допустит, чтобы кто-нибудь тронул Мелисанду.

— Что?.. — заговорила она, но он протянул руку и осторожно закрыл ей рот. Она была сообразительной женщиной и сразу же замерла. Взяла Мауса на колени и зажала ему пасть.

Маленькая камеристка сидела с широко раскрытыми от испуга глазами, прижимая ко рту кулачок. Она не издавала ни звука, но Джаспер на всякий случай приложил палец к своим губам. Правда, неизвестно, видит ли его женщина в этой темноте.

«Почему кучер не попытался оторваться от нападавших?» — подумал Джаспер, но быстро нашел этому ответ.

Кучер говорил, что плохо знает эту местность. Вероятно, он боялся, что карета перевернется в темноте, и все погибнут.

— Слезай оттуда, — приказал другой человек. — Значит, их, по меньшей мере, двое, но, возможно, и больше. А у него два лакея и два кучера, и еще двое мужчин верхом на лошадях, один из них — Пинч. Всего шестеро. А сколько грабителей?

— Слышишь меня? Слезай оттуда! — требовал второй голос. Очевидно, один из них держал под прицелом кучера, чтобы тот не тронулся с места. Другой прикрывал нападавших. Третий, предположительно, должен был отбирать у них ценности. Значит, нападавших всего трое. Но если их больше… — Проклятие! Слезай, не то буду стрелять!

Салли тихо застонала от страха, Маус пытался вырваться, но Мелисанда крепко держала терьера и сидела молча. Умный грабитель начал бы со слуг: убил бы их одного за другим, а затем принудил хозяев выйти из кареты. Но этот разбойник, по-видимому, был настолько глуп, что…

Дверца кареты распахнулась, и в карету заглянул человек с пистолетом в руке. Джаспер схватил его за руку и с силой дернул на себя. Пистолет выстрелил, задрожали стекла. Горничная вскрикнула. Грабитель почти ввалился в карету. Джаспер вырвал у него пистолет.

— Не смотрите, — сказал он Мелисанде и ударил грабителя пистолетом в висок так, что хрустнула кость. Потом нанес еще один удар, затем еще и еще и, только убедившись, что человек мертв, отбросил пистолет. Он ненавидел оружие.

Раздался крик, за которым последовал выстрел.

— Черт! Нагнитесь, — приказал он Мелисанде и горничной: пуля могла пробить деревянную стенку кареты. Она не спорила и легла на сиденье вместе с камеристкой и терьером.

К ним приближались торопливые шаги. Джаспер прикрыл собой женщин и приготовился.

— Милорд! — В раскрытой дверце показалось широкое лицо Пинча. — Вы целы, милорд? А женщины?..

— Думаю, что целы. — Джаспер повернулся к Мелисанде и в темноте ощупал ее лицо и волосы. — С тобой все в порядке, дражайшая моя любовь?

— Д-да. — Она, как всегда, выпрямила спину, и ее сердце пронзила внезапная мысль. Если бы он не защитил их, что бы с ними сделали?

Камеристку била дрожь. Мелисанда спустила с рук Мауса и, прижав девушку к себе, успокаивающе гладила ее по спине.

— Все хорошо, лорд Вейл и мистер Пинч защитили нас. Маус, соскочив на пол кареты, рычал на мертвого разбойника.

Пинч кашлянул.

— Мы поймали одного разбойника, милорд. А другой ускакал.

Джаспер посмотрел на него. Половина его лица потемнела от порохового дыма. Джаспер усмехнулся. Его камердинер всегда был отличным стрелком.

— Помоги мне вытащить этого из кареты, — сказал он Пинчу. — Мелисанда, пожалуйста, оставайтесь здесь, нужно убедиться, что опасность миновала.

— Конечно, — храбро ответила она, гордо подняв голову.

И, несмотря на присутствие Пинча и горничной, Джаспер наклонился и крепко поцеловал ее. Все произошло молниеносно. Ведь сложись обстоятельства по-другому, он мог бы потерять ее. Джаспер выбрался из кареты, торопясь увидеть человека, который угрожал его милой жене. Но сначала они с Пинчем вытащили мертвого разбойника из кареты. Он надеялся, что Мелисанда не слишком внимательно смотрела на них — у разбойника была сломана челюсть и проломлен висок.

Маус выпрыгнул из кареты. Джаспер огляделся:

— Где он?

— Вон там, милорд. — Пинч указал на дерево в стороне от дороги, где несколько лакеев стояли над лежавшим человеком. Маус бегал вокруг, принюхиваясь к земле.

Джаспер подошел к группе лакеев и спросил:

— Кто-нибудь ранен?

— Бобу оцарапало руку, — доложил Пинч. — Больше никто не пострадал.

— Ты проверил? — В темноте в таком возбужденном состоянии раненый человек может иногда не заметить раны.

Но Пинч тоже служил в армии.

— Да, милорд.

— Молодец, — похвалил его Джаспер. — Пусть лакей зажжет больше фонарей. Свет прогоняет всякое зло.

— Да, милорд. — Пинч направился обратно к карете.

— Ну а теперь взглянем — кто это тут у нас? — проговорил Джаспер.

Один из лакеев, по имени Боб, был ранен, однако, замотав тряпкой предплечье правой руки, он не выпустил из руки пистолета и держал пленника под прицелом. Подошел Пинч с фонарем, и они осмотрели разбойника. Он был еще совсем юный — наверное, лет двадцати, не более, — его грудь заливала сочившаяся из раны кровь.

— Он жив? — спросил Джаспер.

— Чуть жив, — бесстрастно ответил Пинч. Должно быть, это его выстрел выбил юношу из седла, но Пинч, видимо, не испытывал к поверженному никакой жалости.

Мысли стремительно неслись в голове Джаспера. Этот мальчишка стрелял в них. Он мог застрелить Мелисанду. Перед ним промелькнуло ужасное видение — Мелисанда, лежащая на месте этого юноши. Мелисанда с зияющей на груди раной. Мелисанда, хватающая воздух пробитыми легкими.

Джаспер отвернулся.

— Пусть тут и лежит.

— Нет.

Он поднял глаза и увидел Мелисанду, стоящую рядом, вопреки его приказанию не покидать карету.

— Мадам?

Она не отступила, несмотря на его ледяной тон.

— Возьмем его с собой, Джаспер.

Он смотрел на нее, в свете фонаря казавшуюся неземной и хрупкой. Слишком хрупкой. Вейл мягко сказал:

— Он мог бы убить тебя, моя милая.