Найти в себе силы - Элла Фельдбуш Страница 50

Наконец Ляля закрыла дверь на щеколду. В ванной она быстро произвела все необходимые приготовления: вылила шампанское, налила в бокал воду, затем всыпала туда половину содержимого целлофанового пакетика, что вдвое превышало ее суточную дозу. «В самый раз, чтобы унять расшалившиеся нервы! После сегодняшнего стресса добавка не повредит», — оправдывалась Ляля перед своим отражением в зеркале. Катя не обманула: розоватый цвет порошка и впрямь обещал неземное наслаждение. Перемешав раствор указательным пальцем, Ляля достала из сумочки шприц и втянула в него жидкость. Она боялась, что в дверь вот-вот постучат, сердце бешено колотилось, рука дрожала. Из комнаты донеслось некое подобие пения, и ей показалось, что голоса слышны все ближе. Надо поторопиться. Ляля расстегнула пояс на брюках и попыталась им перевязать руку, но пальцы соскальзывали. Получалось плохо, да и вены попрятались. После нескольких неудачных попыток Ляля с раздражением развязала поясок и перевела дыхание. Как же быть? Может, уколоться в вену на ноге? Правда, такого ей еще делать не приходилось. А, будь что будет! Спасибо брючкам: достаточно снять носки, поставить ногу на край ванны, и можно легко отыскать синюю жилку. Дело и впрямь пошло куда быстрее. Обе руки были свободны, и уже с первого раза Ляля уверенно нашла вену, спустила поршень шприца и… почувствовала сильнейший «приход». Она села на пол и закрыла глаза: кайф нарастал с каждой секундой. Неожиданный взрыв удовольствия Ляля приписала увеличенной дозе. Все тело пронизали радость, тепло, восторг. Вначале она с наслаждением отдалась новым ощущениям, на время позабыв обо всем. Внутренний голос шептал, что надо бы подняться и выйти к гостям, иначе Татьяна устроит скандал. Но тело обмякло, руки и ноги перестали слушаться. В тягучем, как карамель, сознании появились скорбные лица папы и мамы. Ляле захотелось протянуть к ним руку, обнять, сказать, что с ней все в порядке, но почему-то сделать это никак не получалось. Чуть погодя вдалеке послышался заразительный смех Даши. Лялька обрадовалась: подруга-то, оказывается, жива! Наверное, следователь ошибся, а может, все произошедшее было дурным сном. Сейчас она проснется и увидит Дашку, а потом они вместе посмеются над нелепым происшествием. Ляля попыталась открыть глаза, но веки налились свинцом, и поднять их не было сил. Она увидела перед собой Ксюшу и ужасно удивилась: почему она тут? Не поссорилась ли с Марком? Ксюша что-то говорила… Внезапно Ляля вспомнила те давние слова подруги: «Люд, ты сильный человек и сможешь со всем справиться». В ответ Ляля лишь тихонечко, еле шевеля губами, прошептала:

— Ксюшенька, ты даже не представляешь, какая я слабая.

Где-то далеко-далеко раздался стук в дверь. С каждым ударом он становился все сильнее и сильнее. Слышались голоса людей, они звали Людмилу, но все это уже не имело никакого значения: она все глубже проваливалась в темную, туманную бездну, зная, что возврата оттуда нет…

Тишина и темнота сменились светом. Он раздражал, бил в глаза, от него никуда нельзя было деться. Ляля поморщилась и наконец разлепила веки. Взгляд уперся в белый потолок, скользнул по серым разводам и трещинам. Опять этот белый потолок, словно наваждение… Голова раскалывалась. Обрывки мыслей никак не удавалось связать в единое целое. Даша… Ее убили. Потом был салон. Гости. Не удавалось попасть в вену. Да, еще голоса, стук в дверь — и… разверзшаяся бездна.

Постепенно глаза привыкли к яркому дневному свету. Чуть приподнявшись, Ляля постаралась осмотреться. Она лежала в больничной палате, прямо у окна. Рядом стояла капельница, по трубочке в вену вливался раствор. До боли знакомая картина! Тут же стояли еще три койки, на одной из них лежала женщина. Она не двигалась, неясно было даже, жива ли. Одиночество и холодная белизна стен пугали, и Ляля обрадовалась голосам, доносившимся из коридора. Совсем рядом раздалось звяканье посуды, дверь открылась, и в палату вошла незнакомая парочка.

— Быстрее бы уже выписали! Не могу я больше эту баланду хлебать. — Девушка присела на соседнюю кровать с перекошенным от недовольства лицом.

— Да, в армии и то лучше кормят, — подтвердил ее приятель. — Я сегодня просился домой под расписку. Не дали: тебе, мол, с твоим отравлением еще тут куковать не перекуковать.

Забрав что-то у девушки, он отправился к себе, в мужскую палату. Его собеседница, сладко потянувшись, залезла на кровать и достала из тумбочки книжку. Тогда Ляля решила подать голос: пусть знают, что она пришла в себя. И вообще, неплохо бы узнать, который сейчас час…

— Извините! — обратилась она к незнакомке.

— О, новенькая оклемалась! — отреагировала девушка.

— Вы не скажете, какое это отделение?

Девушка ответила с ироничной улыбкой:

— Токсикология. Ты сюда вчера с передозом поступила.

— А сколько времени?

— Обед. Да ты отдыхай, придет доктор — все, что надо, скажет.

Лялина собеседница разговорчивостью не отличалась, так что пришлось и в самом деле дожидаться доктора. Тот заглянул только под вечер, когда Лялину руку освободили от капельницы. Беседа вышла не из приятных. Старый врач время зря тратить не любил. И в красках расписал Ляле все «радости», которые героин ей принесет в скором будущем. А в конце разговора как отрубил:

— С нас взятки гладки: организм твой очищен, если сюрпризов не будет, через три дня палату освободишь. Хотя скоро опять тут появишься, уж поверь. А жить тебе, девица, осталось еще года три-четыре такими темпами…

Далее он, к ужасу Ляли, заметил, что по ней тюрьма плачет, и вообще он бы таких, не спрашивая, посылал на принудительное лечение. Ляля слушала его не слишком внимательно, но уловила главное: силой ее в клинику положить никто права не имеет, поскольку преступлений за ней не числится. Эта новость придала Ляле сил. По окончании разговора она даже сумела заставить себя подняться и выйти позвонить. Маме с папой она не задумываясь наплела что-то про поездку с подругами в Питер. Те, как обычно, поохали по поводу учебы, на что она резонно заметила, что за несколько дней слишком много пропустить не успеет.

Положив трубку и вернувшись в палату, Ляля всерьез задумалась: только сейчас она по-настоящему поняла, что, собственно, произошло. Ведь она была на волосок от гибели. Не подоспей помощь, вот уж точно сейчас бы на небесах ей архангелы песни пели… И что тогда было бы с родителями? Игра с героином стала смертельной. Ляля вроде как и осознавала это, но одновременно лихорадочно размышляла, как поскорее покинуть больницу или хотя бы получить назад свою сумку с заветным порошком.

Пришло время ужинать. Кормили в больничной столовой и впрямь не по-королевски: овсянка на воде, отварная курятина и ни грамма соли. Ляля со вздохом отодвинула тарелку. Ну и слава Богу, что аппетита нет, еще неизвестно, как желудок на эти кулинарные изыски отреагирует. Лялиной неразговорчивой соседки по палате рядом не было: она смотрела телевизор в холле. Зато на Лялю внимательно смотрела женщина, попавшая в больницу чуть позже нее. Как выяснилось, она отравилась выхлопными газами от собственной машины, по неопытности закрыв двери в гараже. Вот уж точно редкий здесь случай: большинство-то пациентов наркоманы.