Песня сирены - Виктория Холт Страница 50

На ней было простое синее платье с удлиненной талией и рукавами до локтя, отделанными по краю оборками из кружев. Оно имело глубокий вырез и плотно облегало фигуру, подчеркивая ее стройную талию. Спереди платье было отделано кружевами, чтобы показать нижнее платье из более светлой синей ткани. Юбка была длинной, с широким кринолином. Платье не было изысканным, но я часто думала, что чем проще одета Карлотта, тем более сильное впечатление производит ее красота. С появлением в моей жизни Мэтью я уделяла больше внимания своей внешности. На мне же было прелестное зеленое платье с кружевным корсажем — этот цвет подходил мне больше, чем любой другой: от него мои глаза казались ярче. Под корсажем виднелось бледно-розовое нижнее платье; рукава моего платья были отделаны по краю розовыми оборками в тон. Но у меня всегда было ощущение, что, что бы я ни надела, мой наряд всегда выглядит невзрачным рядом с самым простеньким платьем Карлотты.

Мне показалось, что они долго молча смотрели друг на друга и что Карлотта была так же потрясена увиденным, как и Мэтью. Потом она медленно спустилась по лестнице.

— Это моя сестра Карлотта, — представила я. Глаза ее казались невероятно большими и блестящими. Она так смотрела на Мэтью, словно не могла поверить, что он — не плод ее воображения.

Мне казалось, что она шла очень медленно, но, возможно, мне это только показалось, потому что у меня было ощущение, что все двигалось замедленно. Даже часы в холле, казалось, делали паузу между ударами.

Карлотта улыбалась. Она протянула руку. Мэтью взял ее и поцеловал.

Она тихонько засмеялась.

— Дамарис, — сказал Мэтью, — ты меня не представила.

— Ах, — запинаясь, произнесла я, — это Мэтью. Мэт Пилкингтон, его мать купила Грассленд-Мейнор.

— Мэтью Пилкингтон, — сказала она, не отрывая от него глаз. — Ах, да, конечно, я о вас слышала. Скажите мне, как вам нравится Грассленд?

Он торопливо заговорил о Грассленде, о том, что его мать полюбила это поместье сразу же, как только увидела. Она сейчас уехала в Лондон, и он не знает, как долго она там пробудет. Он надеется, что Карлотта останется здесь надолго. Он так много о ней слышал от Дамарис.

— Я уверена, что вы часто навещали мою семью… и мою сестричку, сказала Карлотта, и я опять отступила на задний план, из которого мне удалось вырваться благодаря моей дружбе с Мэтью.

— Они были очень добры ко мне, — сказал он. В холл зашла мать.

— О, Мэтью! — сказала она. — Как я рада вас видеть!

— Я воспользовался вашим приглашением заглянуть, когда мне будет одиноко.

— И я очень рада, что вы зашли. Вы видите, теперь со мной и вторая дочь.

Она подошла к Карлотте и взяла ее под руку. Потом она протянула мне руку, чтобы показать, что и я не забыта. Но в тот момент и во все последующие дни я чувствовала себя одинокой и опустошенной.

* * *

Я привыкла видеть, какой эффект производит на мужчин Карлотта. Так было всегда с тех пор, как я ее помнила, не важно, кто были эти мужчины. Я часто слышала историю о том, как она очаровала Роберта Фринтона, который оставил ей свое состояние, и даже мой дедушка не избежал ее чар.

Удивительным было то, что она не делала для этого никаких усилий. Она говорила, что хотела, и никогда не стремилась привлечь или произвести впечатление. Это было некое волшебство, некий магнетизм, который она излучала.

Эмили Филпотс намекала, что Карлотта — ведьма. Были моменты, когда я могла в это поверить.

За этим обедом она царила за столом. Она недавно была в Лондоне и знала придворные новости. Она рассказала о том, что делает на континенте герцог Мальборо и как развиваются военные действия. Она говорила о новой книге Даниэля Дефо, в которой, по ее мнению, была блестящая сатира на нетерпимость сторонников церкви. Карлотта весело болтала о вигах и тори и явно была в дружеских отношениях с ведущими государственными деятелями. Это делало ее разговор живым и занимательным. Она блистала и с каждой минутой становилась все прекраснее. Мать говорила:

— Но как ты можешь все успевать? У тебя же дом, ты замужем, как же Бенджи и Кларисса?

— О, Эйот Аббас никогда не бывает таким, как здесь, вы же знаете, сказала она, давая понять, что относит наш дом к категории унылых и скучных. — Харриет никогда не занималась домашними делами, и мужчинам этой семьи пришлось с этим смириться Так и у меня: Бенджи ездит в Лондон, когда я того хочу. Что до Клариссы, то у нас превосходная нянька и очень хорошая молоденькая горничная в детской. Клариссе этого достаточно.

— Почему же все-таки Бенджи не приехал с тобой?

— Я хотела поехать одна, я мечтала вас всех повидать. В своих письмах ты рассказывала мне о том, как повзрослела Дамарис, вылупившись из скорлупы, как цыпленок. Мне захотелось посмотреть, как моя сестричка становится женщиной.

Дальше разговор продолжался в том же духе, и в нем по-прежнему царила Карлотта.

Я была рада, когда вечер окончился. Мэтью поехал верхом в Грассленд, а я вернулась в свою комнату.

Я расчесывала волосы, когда кто-то стал скрестись в мою дверь. Это была Карлотта.

Она вошла, улыбаясь.

— Как хорошо быть дома, Дамарис!

— Разве ты не находишь его скучным? — спросила я.

— Тихим… но это то, что мне нужно… на некоторое время.

Я продолжала расчесываться, потом медленно сказала:

— Тебе все быстро надоедает, Карлотта.

— Я не думаю, что мне бы надоело, если бы…

— Если бы что?..

— Неважно. Он интересный молодой человек, этот Мэтью Пилкингтон, как ты думаешь?

— О да, я так думаю.

— Сын этой актрисы? Я не могу вспомнить, как она выглядит. А я ведь ее видела, когда показывала дом… У нее густые рыжие волосы?

— Да.

— Ты сегодня не очень разговорчива, Дамарис.

— И ты, и другие всегда отмечали, что мне нечего сказать.

Она засмеялась:

— Ты всегда была таким робким ребенком, но говорят, что теперь ты повзрослела. Тебе уже шестнадцать?

— Нет, еще нет.

— Однако будет в недалеком будущем. Когда я вспоминаю о том, как я жила в твоем возрасте, я понимаю, какие мы разные.

Она неожиданно подошла и поцеловала меня.

— Ты хорошая, Дамарис. Ты знаешь, я никогда не буду такой хорошей, как ты.

— В твоих устах это звучит так, словно в том, чтобы быть хорошей, есть что-то отвратительное.

— Я не имела этого в виду. Иногда я хотела бы быть такой, как ты.

— Никогда.

— Да, я хотела бы. Я хотела бы успокоиться и быть доброй и счастливой… В конце концов, как ты мне всегда говорила, у меня есть так много…