Голоса ночи - Лидия Джойс Страница 51

– Лорд Эджингтон? – переспросила Мэгги и почувствовала, как внутри у нее все похолодело.

– Моя семья рассчитывает выдать меня замуж за него, – откровенно сказала девушка. – На самом деле родственники хотят выдать меня замуж из практических соображений за любого достойного джентльмена и решили, что лорд Эджингтон является наиболее подходящей кандидатурой среди собравшихся здесь молодых людей. Это мой первый светский сезон, но я непривлекательна, и родственники боятся, что я навсегда останусь в девицах. Моя семья убеждена, что если только лорд Эджингтон заметит меня, то сразу влюбится. – Флора скривила губы. – Со своей стороны я пообещала постараться понравиться ему, хотя, по-моему, лорд Эджингтон довольно часто видел меня, еще когда мы были детьми, и потому я знаю, что не представляю для него никакого интереса.

Мэгги, поглощенная своими мыслями, улавливала лишь частично то, что говорила Флора, однако общий смысл был ей ясен. Ее первой реакцией было раздражение, и она хотела посмеяться над той, чья жизнь омрачалась такими пустяками, как намерение семьи выдать ее замуж. Однако, взглянув на невзрачное расстроенное лицо девушки, она поняла, что Флора Ашуэрт искренне несчастна, хотя и по совершенно глупой причине. В связи с этим Мэгги подумала, что и в богатстве люди могут быть несчастными, а счастье иногда посещает даже бедняков. Тот, кто никогда не знал мук истинного голода, однажды лишившись обеда, может переживать это также мучительно, как тот, кто голодает месяцами.

Мэгги сжала руку Флоры.

– Я сожалею, – сказала она. И она действительно сожалела. Однако то, что Чарлз не обращал на Флору внимания, не вызывало у нее ни малейшего сожаления. Мысль о Чарлзе вместе с Флорой или с любой другой девушкой вызывала у Мэгги такое чувство, словно все ее внутренности стягиваются узлом.

Флора изобразила на лице улыбку.

– О, ничего. Мне не следовало обременять вас своими проблемами… но вы единственная, кто готов был выслушать меня!

– Однако мы должны найти что-нибудь для вас, – сказала Мэгги, испытывая некоторую неловкость. – Давайте поищем. Может быть, на нас снизойдет вдохновение.

В конце концов они придумали костюм и для Флоры и присоединились к своей группе как раз в тот момент, когда прозвучал колокольчик, призывающий всех в бальный зал для начала представления живых картин.

Мэгги мало помнила из того, что происходило в оставшуюся часть вечера; запечатлелись только шумное веселье и последовавший затем спад, роскошь и нелепость того, что творилось вокруг. И в центре всего этого был Чарлз, холодный и неподвижный, как Полярная звезда, вокруг которой вращались небеса. Находясь среди представителей своего класса, в некотором отчуждении от мужчин равного с ним положения, он казался далеким и недоступным. Он представлял собой безупречного аристократа в своем вечернем фраке, и даже тога не делала его смешным. Каждый раз, когда Мэгги смотрела на него, грудь ее болезненно сжималась, потому что она не могла даже представить, какой силой надо обладать, чтобы преодолеть разделяющее их огромное пространство и оказаться рядом с ним.

«Я знаю, что уже близится конец, – мысленно произнесла Мэгги. – И теперь ясно, что между нами реально ничего не может быть».

После представления всех живых картин компания снова собралась, чтобы выпить по последнему бокалу хереса или бренди перед тем, как отправиться на отдых. За одним бокалом быстро последовал другой, и прошло еще несколько часов, прежде чем поднялась первая группа, вслед за которой начали расходиться и остальные. Чарлз весь вечер сохранял дистанцию между собой и Мэгги, и она не осмеливалась приблизиться к нему, даже когда не было угрозы подвергнуть риску его пари.

Мисс Кроссхем ничего не опасалась, и ее любопытство в отношении Мэгги не знало границ. Мэгги скромно старалась уклоняться от ее вопросов в присутствии других гостей, однако это только еще больше возбуждало любопытство женщины. Едва Мэгги вошла в свои апартаменты, чтобы отдохнуть, как стук в дверь возвестил о прибытии мисс Кроссхем.

– Мисс Кинг, я хотела бы поговорить с вами! – Мисс Кроссхем стремительно вошла в комнату и села без приглашения на одно из обтянутых бархатом кресел.

Ее пренебрежение правилами приличия не выглядело непочтительным и скорее было похоже на проявление дружеских чувств. Мэгги настороженно села напротив нее, не зная, что может означать этот визит.

– Вы редкая женщина! – заявила мисс Кроссхем. – Вернее, редкое существо, неземного происхождения, неизвестное таким простым смертным, как мы, которые должны жить на этой земле и подвергаться пагубному влиянию мирской суеты!

Мэгги с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться. Меньше всего она ожидала подобного начала. Данная характеристика была ошеломляющей и совершенно ей не подходила. Она опустила глаза, чтобы скрыть смущение, а потом сказала:

– Я почти не бывала в обществе, но все равно я очень ценю вашу похвалу.

– Вы совершенно неиспорченное дитя! – воскликнула мисс Кроссхем. – О, вы должны подробно рассказать мне вашу историю, я просто умираю от любопытства. Кто ваши родные? Как вы жили до того момента, как появились в наших местах?

– Не знаю, стоит ли описывать мою ничем не примечательную жизнь, – ответила Мэгги, сдерживаясь из последних сил, чтобы не рассмеяться.

Однако она была готова к такому рассказу – ведь она практиковалась в изложении своей истории десятки раз перед Чарлзом и мисс Уэст. По мнению Мэгги, ее легенда выглядела слишком мелодраматичной, чтобы казаться правдой, однако барон, вероятно, лучше знал свою сестру.

– Мой отец, – начала она, – был состоятельным человеком, к счастью для меня – его единственного ребенка, потому что моя дорогая матушка скончалась, когда я была совсем младенцем, а несколько лет спустя он последовал за ней. У отца не было ни братьев, ни сестер, и потому моим опекуном стал двоюродный дедушка-холостяк. В своей семье он был младшим сыном, сколотившим состояние на покупке домов в Лондоне и сдаче их внаем. Ему нравилась городская жизнь, однако он не упускал из виду и свой небольшой дом в сельской местности, полагая, что для моего развития необходимы свежий воздух и солнце, а также общение с другими детьми. Я была грустным, замкнутым ребенком, не знавшим радости в доме. И дедушка позаботился о том, чтобы рядом со мной находилась женщина, которая могла бы заменить мне мать. С таким убеждением, укоренившимся в его голове, он обратился к своему другу с целью создать для меня более благоприятную обстановку, и оказалось, что дочь его друга была замужем за сквайром в графстве Мидлсекс и имела трех юных сыновей, а вот девочкой Господь ее не осчастливил. Двоюродный дедушка, умело распоряжавшийся моим наследством, как капиталом, так и имуществом, предложил более чем достаточное регулярное пособие на мое содержание, однако женщина, которую я вскоре стала называть мамой, была настолько рада моему присутствию, что двоюродный дедушка с трудом заставил ее мужа принять деньги.

Мисс Кроссхем вздохнула; ее глаза восторженно блестели под действием такой сентиментальной истории.