Утренняя песня - Кимберли Кейтс Страница 51

– Скажу лишь одно: кроме меня, у него нет никого в целом мире.

Остен откинул прядь ее волос.

– Ты ошибаешься, – мягко возразил он. – У вас есть я.

Эти слова дорогого стоили. Никогда в жизни ей не предлагали более ценного подарка.

На этого человека можно положиться в самую трудную минуту жизни.

– Остен, ты не знаешь... не можешь знать...

Он взял ее лицо в ладони. Ей показалось, что он смотрит в самую глубину ее души.

– Вот что я знаю: я перевернул бы рай и землю, чтобы защитить тебя, Ханна. Я люблю тебя.

– Нет. Ты не можешь...

– Я не хотел никого любить. Я не собирался. Но я увидел твою смелость тогда на дороге, в ту ночь, когда ты чуть ли не силой заставила меня впустить вас. Я смотрел на вас с Пипом, в тебе было что-то, что не давало мне покоя. Ханна, ты была такой упрямицей, что я не мог ничего с собой поделать. Временами я думал, что ты околдовала меня.

– Остен, пожалуйста...

– Ханна, я тебя знаю. Ты меня любишь. Иначе не легла бы со мной в постель.

– Остен, я не могу здесь остаться. Я не пара тебе.

– Ты считаешь, чго мои чувства настолько неглубоки, что я откажусь от тебя, прислушавшись к мнению света? Мне все равно, откуда ты взялась и кто твои родственники. Меня совершенно не интересует чужое мнение. Ты станешь моей женой, Ханна, сразу же, как я получу разрешение на брак. Никто больше не посмеет обидеть тебя.

Провести всю жизнь в его объятиях, в его постели... Смеяться с ним, помогать ему заботиться об этой земле, рожать ему детей...

– Остен, ты совершенно не знаешь меня. Часы, которые ты провел со мной в музыкальной комнате, потрачены напрасно.

Он огорченно улыбнулся.

– Ханна, сейчас не время обсуждать мою музыку.

– Они потрачены напрасно не из-за тебя – из-за меня. Я тебе солгала. Я не умею писать ноты.

Остен нахмурился.

– Ноты... я наблюдал за тобой... я видел... – Он стиснул губы.

– Я просто хотела найти ночлег. Боялась, что ты выгонишь нас. Мы были такими голодными, а Пип так замерз.

– Но я не спрашиваю, почему ты так поступила. Вспомни, именно я нашел вас тем вечером.

Было мучительно причинять ему страдания, но другого выхода не было.

– Ты не раскрыл мой обман, и я подумала, что Пип хоть немного отдохнет, поест и согреется. Я не хотела причинить тебе зло.

– Наверное, приняла меня за дурака, – проворчал он.

– Нет.

Она схватила его руку и крепко сжала.

– На свете есть множество людей, не умеющих читать ноты. Для меня – настоящее чудо, что ты умеешь играть и сочинять музыку, не зная нот.

Он вздрогнул, будто она задела его за живое.

– Ханна, меня не интересует ни то ни другое. – Он взял ее руки в свои. – Ты представляешь, что я чувствовал, когда занимался с тобой любовью? Ты проложила дорогу к моему сердцу.

О Господи, надо его остановить. Не нужно, чтобы он вверял ей душу. Она исчезнет из его жизни, когда взойдет солнце, и унесет с собой воспоминания об этой волшебной ночи.

– Я хотел тебя так сильно, что это сводило меня с ума. Мне было необходимо быть с тобой, внутри тебя, быть частью тебя. Но я боролся с этим желанием, Ханна, пытаясь убедить себя, что спасаю твою честь. Но я спасал себя.

– Ах, Остен!

– Я с самого начала знал, что не смогу устоять перед тобой. Твоя смелость, твой ум, твоя доброта требовали жертв от того мужчины, который отважится тебя полюбить. Потом ты пришла ко мне в спальню, моя смелая, гордая Ханна. И отдалась мне, хотя я не достоин даже твоего мизинца. Ты ворвалась в мой дом, бросила мне вызов, возненавидела меня, а потом произошло чудо, и ты отдала мне сердце.

– Нет, это ты его взял, – призналась она. – Против моей воли.

«И оно останется у тебя навсегда».

– Я никогда не забуду того, что сегодня произошло. Не забуду запаха твоих волос, твоего восхищенного взгляда. Ты озарила светом мою жизнь, как озаряет землю луна.

У этого мужчины душа поэта. Что с ним будет, когда она исчезнет?

– Ханна, я хочу быть твоим мужем и отцом Пипу. – Он поднес ее руки к губам, поцеловал и заглянул ей в глаза. – Я жизнь за тебя отдам, – поклялся Остен.

Именно так он и поступил бы. Она видела это по его глазам и чувствовала по тому, как он к ней прикасается. Остен, который столько сделал для своих арендаторов, будет сражаться до последнего вздоха за тех, кого любит.

– Ханна, доверься мне, я вправе об этом просить.

Она не отрываясь смотрела в его глаза. Мечтала навсегда остаться в его постели. У нее будет муж, который любит ее и будет любить детей, которых она ему родит. Ханна закрыла глаза, представив себе, как дарит Остену ребенка, а Пип в это время проскальзывает в дверь и с любопытством дотрагивается до щек малыша, нежных, словно лепестки роз.

– Это невозможно.

– Но почему, Ханна?..

Они замерли от неожиданного стука в дверь. Ханну охватило чувство тревоги, она прижала покрывало к груди.

– Какого черта...

Остен выскользнул из постели и бросил ей рубашку, которую она поймала трясущимися пальцами.

Она натянула ее, Остен торопливо влез в бриджи.

– Я не хочу, чтобы меня беспокоили, – сказал он тому, кто стоял по ту сторону двери.

– Простите, сэр, – извинился Симмонз. – Я никогда не разбудил бы вас, если бы не важное дело.

Ханна продела руки в рукава. Господи, если ее здесь увидят...

– Что бы это ни было, можно подождать до утра! – прогремел Остен, хватая рубашку и натягивая ее на себя.

– Да, сэр. Но к сожалению, дело не терпит отлагательства, сэр. Мистер Аттик заверил меня, что вы строго-настрого распорядились сообщить вам, как только будет получено письмо.

– Хватит болтать, Симмонз, – раздался из коридора нетерпеливый голос. – Я сам поговорю с кузеном.

– Нет, черт побери!

Побледнев, Остен рванулся к двери, но было уже поздно.

Ханна с ужасом прижала к себе покрывало, когда Уильям Аттик широко распахнул дверь.

Данте хотел вышвырнуть слугу из комнаты, но это ему не удалось.

– Сэр, я...

Проницательный взгляд Аттика скользнул мимо него, и Ханна пришла в ужас, когда он увидел ее среди покрывал. На лице Аттика появилось негодование.

– Мисс Грейстон?!

– Выйди, Аттик, немедленно! – отрезал Остен. – Поговорим у меня в кабинете.

Губы слуги сложились в легкую улыбку, ранившую сердце Ханны.