Непристойная страсть - Колин Маккалоу Страница 51

– Господи боже мой! Что за мерзкие звуки! – встрепенулся Нейл.

Он затолкнул Бенедикта и Майкла в свою комнату, прошел вслед за ними и закрыл за собой дверь.

Льюс прошел к своей кровати, даже не взглянув в сторону комнаты Нейла. Он был один в мягком полумраке палаты, и только неприятные рыгающие звуки, исходившие от койки Наггета, нарушали полную тишину.

Он сел на край кровати, не имея сил даже для того, чтобы раздеться, – несколько часов он бродил, не останавливаясь, по дорожкам Базы номер пятнадцать, вдоль пляжа, взад и вперед, сквозь негустые рощи кокосовых пальм и думал, думал… Ослепленный дикой яростью, он сгорал от желания исхлестать ее до тех пор, пока голова ее не станет болтаться, как футбольный мяч. Сука, самодовольная, заносчивая сука! Льюс Даггетт, видите ли, недостаточно хорош, и, мало того, у нее хватило наглости, можно сказать у него на глазах, броситься на шею этому паршивому педерастишке. Да она просто сумасшедшая. Как она не может понять, что с ним ее ждала бы жизнь королевы, потому что он будет богат и знаменит, похлеще Кларка Гейбла и Гари Купера, вместе взятых? Он знает это совершенно точно. Потому что, если хочешь чего-то так, как хочет он, не добиться этого просто невозможно. И она сама это признала. Каждую минуту, каждый час и каждый день, с тех пор как он уехал из Вуп-Вупа, все его усилия были направлены только к одной цели: стать знаменитым актером.

С того первого дня, когда Льюс, пятнадцатилетний подросток, приехал в Сидней, он уже тогда знал, что сцена – это его счастливый билет в ту жизнь, к которой он стремился с самого начала. А он жаждал этой жизни. Там, в Вуп-Вупе, он не видел ни одного спектакля, ни разу не был в кино, но вокруг него, в школе, девчонки без конца трепались, закатив глаза от счастья, то об одном актере, то о другом, а потом начинали приставать к нему с советами, чтобы он, мол, попробовал сниматься, когда вырастет. Только Льюс всегда посылал их подальше заниматься своими делами. Он сам разберется, что ему делать, а позволить какой-нибудь идиотке хвастаться потом, что, мол, она подтолкнула его да без ее гениальных мыслей он никогда бы сам не додумался, нет, этот номер не пройдет.

Он устроился кладовщиком на склад текстильных товаров на Дей-стрит, причем буквально выхватил работу из-под носа у нескольких сот человек, которые тоже претендовали на нее. Но управляющему не хватило духа отказать невероятно красивому юноше с роскошными волосами и ясным лицом, да еще такому смышленому. К тому же оказалось, что юноша – отличный работник.

Сориентироваться, как ему быть дальше, чтобы проникнуть в актерскую среду, не составило труда. Прежде всего он работал, а стало быть, хорошо питался и поэтому очень быстро вырос, раздался в плечах и выглядел старше своих лет. Много времени он проводил в «Репинс» за бесчисленными чашками кофе, болтался поблизости от Дорис Фиттон в «Индепендент театр» и других влиятельных лиц в театральном мире и в конце концов добился, чтобы ему стали поручать мелкие роли в радиопостановках или даже по несколько реплик в передачах. У него был идеальный голос для радио, без каких-либо дефектов речи, красивого тембра, кроме того, он прекрасно улавливал различные акценты, так что уже через полгода, постоянно вращаясь в соответствующих кругах, он полностью избавился от своего австралийского произношения, используя его только в тех случаях, когда это было необходимо.

Но чувство собственной неполноценности продолжало мучить его, потому что он не имел возможности закончить школу и поступить в университет, поэтому Льюс занялся самообразованием, читая все, что читали другие, более образованные люди, хотя гордость не позволяла ему спрашивать прямо, что ему следует прочитать. Он осторожно выуживал необходимые сведения из своих друзей и знакомых, а потом отправлялся в библиотеку.

Уже к восемнадцати годам он начал зарабатывать на радио достаточно, чтобы бросить работу на складе и снять маленькую квартирку на Хантер-стрит, которую очень продуманно обставил: все стены ее были увешаны полками с серьезными классическими книгами, только он, естественно, никому не сказал, что все они были приобретены среди залежалых товаров на Пэдди-Маркетс по большей части за три пенса десяток, а самое дорогое собрание сочинений Диккенса в кожаном переплете – за целых два фунта восемь пенсов.

Среди девушек он очень скоро прослыл как невероятный жмот – куда бы он их ни сопровождал, платить всегда приходилось им. И однако ни одна из них не отказывалась, предпочитая выкладывать деньги за удовольствие показаться в обществе с человеком, против которого не могла устоять ни одна женщина. Но очень скоро он оставил все эти развлечения, потому что открыл для себя совершенно другой мир – немолодых женщин, женщин, которые были рады оплачивать все его счета в обмен на удовольствие появляться на людях в его обществе и беспрепятственно пользоваться его половым членом в интимной обстановке.

К этому времени Льюс разработал для себя своего рода сексуальный тренинг, позволяющий ему всегда быть в состоянии готовности, какой бы неинтересной, неприятной или даже откровенно отталкивающей ни была дама, с которой он ложился в постель. Помимо этого, он составил для тех же целей набор фраз, необходимых для любовного воркования, и с их помощью очень успешно убеждал увядших красоток в их неотразимости для него, а значит, подарки текли рекой, начиная от костюмов, ботинок, шляп, пальто, различных брелоков, часов, галстуков, рубашек и кончая нижним бельем ручной работы. И его совершенно не смущала такая щедрость по отношению к себе, поскольку он знал, что за все это он заплатил сполна.

Точно так же его не смущало, что существует немало пожилых мужчин, готовых материально поддержать его в обмен на сексуальные услуги с его стороны. Более того, со временем он стал предпочитать общество таких мужчин пожилым женщинам. Они были честнее в своих потребностях и денежных обязательствах, а кроме того, ему не нужно было доводить себя до умопомрачения, без конца повторяя, как они красивы и сексуально привлекательны. К тому же их вкусы оказались более высокого уровня: именно от них он узнал, что такое безупречно одеваться, как вести себя, чтобы выглядеть аристократически, начиная от мелкой вечеринки и кончая банкетом у министра, а также искусству выискивать нужных людей.

Сначала было несколько незначительных ролей в незначительных пьесах на сценах незначительных театров, после чего последовало прослушивание в Королевском театре, и он почти получил роль. После второго прослушивания его взяли, и он должен был сыграть значительную роль в известной общепризнанной драме. Критики очень тепло встретили его, и когда Льюс прочитал все отзывы о себе, то понял, что теперь наконец он вышел на прямую дорогу к успеху.

Но наступил сорок второй год, ему исполнилось двадцать один, и его забрали в армию. С этого момента жизнь стала для него бесполезной, бессмысленной тратой времени. Конечно, от крайностей он себя быстро избавил – ему ничего не стоило найти подходящего дурака, которого он мог беспрепятственно использовать в своих целях. Им оказался пожилой кадровый офицер скорее с душевной, чем с практической склонностью к гомосексуализму до тех пор, пока он не встретил Льюса, своего нового заместителя. Он влюбился в Льюса по-настоящему, очень сильно и трогательно, а Льюс этим расчетливо пользовался. Их связь продолжалась до середины сорок пятого года, когда было уже ясно, что война заканчивается, и Льюс, которому все смертельно надоело, порвал со своим начальником, произнеся напоследок обвинительную речь. В нее он не пожалел вложить столько ядовитых презрительных замечаний, сколько мог придумать. Последовала попытка самоубийства, скандал, которому сопутствовали некоторые открытия в финансовой сфере, в частности значительные расхождения между денежными суммами, проходившими через их руки, и количеством военного снаряжения, полученного за эти деньги. Комиссия по расследованию этого дела очень скоро определила меру участия Льюса, а также его способность сеять хаос и разрушения там, где ступала его нога. Поэтому они обошлись с ним очень просто – отправили его в отделение «Икс», где он по сей день и оставался.