Интимная жизнь моей тетушки - Мейвис Чик Страница 52

Она согласилась. И родители ее в этом только поддержали. Элайза понимала, что они видят в ней обузу и хотят побыстрее выпихнуть замуж.

Вечером он приехал в аккуратном костюме, чистой рубашке, при галстуке и шляпе, с букетами лилий для Элайзы и ее матери. Последняя поблагодарила Артура за цветы и подумала: «Такой нам и нужен». В тот вечер брат Артура, Дикки, превзошел себя, так обрадовался, увидев младшего брата с достойной девушкой, и Элайза весь вечер улыбалась, хлопала в ладоши и танцевала. Такая розовенькая, такая хорошенькая. Артур привез Элайзу домой и оставил у двери, лишь быстро чмокнув в щечку. Она так обрадовалась, что он этим ограничился, что решила записать его в возможные кандидаты в мужья. Сказала матери, что он – первый мужчина, компания которого ей приятна. Миссис Беттл повторила уже вслух:

– Нам такой подойдет.

И Артур обрадовался тому, что она не ожидала и не требовала от него ничего больше. Прикосновение к теплой мягкой щечке доставило ему удовольствие, и в отличие от Моди пахла Элайза лимоном, свежестью и чистотой. При поддержке Нелл он попытался настоять на своем. Миссис Смарт заявила, что мнение Нелл, когда речь идет о людях, не стоит и пенни, после чего Нелл расплакалась, а Артур уперся еще сильнее.

Они поженились. Элайза расстроила Смартов, настояв, чтобы платье ей сшила портниха из Вест-Энда, а не сестра Артура. И она пригласила Молли в свидетельницы. А Нелл – в подружки невесты. По этому поводу тоже возник спор, поскольку ко дню свадьбы Молли была на шестом месяце и Смарты находили это вульгарным. Но Элайза прочитала в одном из журналов для молодоженов, что это очень даже хорошо, если свидетельница – замужняя беременная женщина. Сие являлось залогом того, что и молодожены быстренько последуют ее примеру. А Элайзе очень хотелось иметь детей.

– Ничего хорошего из этого не выйдет, – заявила миссис Смарт. Но все как раз прошло на удивление хорошо. Свадебный завтрак стал моментом славы для миссис Беттл. Она ощипала достаточно кур и уток, чтобы накормить целую армию. Миссис Смарт фыркнула. «Яблоко от яблони недалеко падает», – подумала она.

Нелл и Дикки взяли на себя заботу о магазине, а новоиспеченные миссис и мистер Смарт уехали вечерним поездом с Ливерпуль-стрит на длинный уик-энд в Лоустофт. Артур и Элайза сидели рядышком, снимали конфетти с одежды друг друга под пристальными взглядами других пассажиров. И в этот самый момент, когда они сидели, будто проглотили аршин, прямо-таки примерные ученики, Элайза вдруг осознала, что Артур ни разу, если не считать поцелуя у алтаря, ее не поцеловал. В губы – уж точно. И начала с нетерпением ожидать близящейся ночи. Тогда все и откроется, говорила она себе. Перед свадьбой, когда она спросила мать о том, что это такое, та поджала губы и ответила, что Артур – джентльмен, мужчина мягкий и все знает. После чего замолчала.

– А откуда берутся дети? – с надеждой спросила Элайза.

– Они появятся, когда захотят, – ответила мать и пошла на кухню.

Они сняли номер в приличном отеле, и, увидев само здание – светло-желтая штукатурка, миленькие кованые решетки балконов, – миссис Артур Смарт пришла в восторг. В нем чувствовался класс. Над головой кричали чайки, воздух пах морской солью, и она стала замужней женщиной. Элайза высвободила руку, Артур держал ее под локоток, поправила дорогую новенькую шляпку, и они вошли в распахнутую швейцаром дверь. Улыбающиеся хозяева встретили их стаканом портвейна, часы показывали половину восьмого, и они чуть опоздали к ужину: так уж приходил поезд. На ужин им подали местную рыбу и жареный картофель. С аппетитом у обоих было не очень, и большую часть ужина они избегали встречаться взглядом. Наконец тарелки убрали и нервничающим молодоженам показали их номер. Окна выходили на море, и у них был отдельный туалет и раковина для умывания. Вот в этом самом туалете, сидя на унитазе, Элиза Смарт, в девичестве Беттл, и провела большую часть ночи.

Она не знала, чего ожидать, когда, умывшись, вернулась в комнату в атласной, персикового цвета ночной рубашке и скользнула под одеяло, под которым уже лежал Артур. В полосатой пижаме из хлопчатобумажной ткани, так что у нее создалось впечатление, будто она ложится в кровать к отцу. Тут все и началось. Какое-то время они лежали неподвижно, как мумии. Потом повернулись друг к другу и столкнулись носами в попытке поцеловаться. Нервно засмеялись и немного расслабились. Артур так долго прижимался к ее рту сжатыми губами, что она, чтобы не задохнуться, раскрыла рот и инстинктивно начала тыкаться языком в губы мужа. Он их раздвинул, и они соприкоснулись языками, начали играть ими, совсем как дети. Ей понравилось.

Элайза подкатилась поближе к мужу, ощущая приятный жар в груди и нижней части живота. Артур протянул руку и обнял ее, прижимая к себе. Она же называла его ласковыми именами и гладила по щеке, потом почувствовала, как что-то твердое, она решила, что это узел на завязках пижамных штанов, уперлось ей в живот. Опустила руку, чтобы убрать его, и обнаружила, что это определенно не узел на завязках. В этот самый момент она увидела, что в глазах мужа появилось то самое выражение, которое она однажды видела в глазах Гарольда Биннса, а в следующее мгновение Артур уложил ее на живот и перекатился на нее. На секунду, придавленная телом мужа, она подумала, что это и есть главный атрибут брачной ночи: из тебя выжимают весь воздух. А потом почувствовала режущую боль в заднем проходе и закричала: «Прекрати, прекрати…» – но он не остановился. Похоже, не знал как. Изогнув шею, она увидела, как его закрытые глаза отдаляются и приближаются, отдаляются и приближаются, а потом не могла этого больше выносить и лишилась чувств.

Пришла в себя, по-прежнему лежа лицом вниз, чувствуя влагу между ног. Артур лежал на спине, в свете уличных фонарей она видела, что глаза у него открыты, а на щеках блестят слезы. Элайза потянулась к его руке, но Артур отдернул руку и даже не повернулся к ней. Она медленно поднялась с кровати, чувствуя страшную слабость, поплелась в маленькую ванную. Когда протерла полотенцем между ног, обнаружила, что оно в крови. Она где-то слышала, что у новобрачных идет кровь, поэтому не удивилась. Но как же это было ужасно. Она задалась вопросом, не забеременела ли.

Они больше никогда не говорили о той ночи. Ни о слезах, ни о боли, ни о том, как Элайза долго сидела на унитазе, пока на заре не вернулась в постель, где крепко спал Артур. Больше в свой медовый месяц они этим не занимались и говорили в основном о красотах Лоустофта и высоком уровне обслуживания в отеле. А когда сели в поезд, уходящий в Лондон, она посмотрела на залитые солнцем здания и почувствовала невыразимую грусть. Ей уже казалось, что в этом мире на ее долю будет выпадать только плохое. Дикки и Нелл радостно встретили их, как и положено встречать счастливых новобрачных, а они старались им подыграть. Артур даже обнял Элайзу за плечо, как бы говоря: «Видите, какая отличная мы пара». Нелл слишком суетилась, готовя чай и рассказывая о делах, чтобы заметить тени под глазами Элайзы.

В постели они больше не целовались, лишь иногда, перед тем как встать, «клевали» друг друга в щечку, но даже тогда Артур вроде бы дергался от отвращения. Она понимала, что так быть не должно, и во всем винила себя. Элайзе в одиночку приходилось выслушивать постоянные жалобы свекрови на отсутствие у них детей и ее выводы, что виной тому – высокомерие Элайзы. Ее единственная союзница, сестра мужа, Нелл, сама строила свадебные планы с Фредом, и Элайза знала лишь одно: ничего такого они не пробовали. Фред и слышать об этом не хотел, а Нелл возмутилась, когда Элайза попыталась задавать наводящие вопросы. Примерно через год, когда она обратилась к Молли, та уже собиралась родить второго ребенка, подруга ответила, что ей, возможно, надо сказать Артуру спасибо за то, что он оставил ее в покое. Насколько ей известно, добавила она, если была кровь, даже в случае одноразовой близости, значит, он лишил ее девственности.