Как подскажет сердце - Джоанна Линдсей Страница 52

Брижит мельком взглянула на него и сразу же отвернулась.

— Разумеется. Роджер уехал, так что нет больше необходимости опасаться его. Ты ведь хотел, чтобы я жила у тебя только по этой причине, помнишь?

— А если я попрошу тебя не уходить? Я знаю, что именно из-за Роджера ты впервые осталась здесь, однако…

— Ты можешь потребовать, чтобы я жила у тебя, но я этого не хочу, тем более после того, что случилось. Ее холодный голос задел Роланда еще больнее, чем смысл слов.

— Брижит, я знаю, ты сердишься…

— Сержусь — это мягко сказано, — отрезала она.

— Тогда прокляни меня. Но прошу тебя, давай на этом покончим. Если бы только я мог как-нибудь искупить ту ложь, я бы сделал это немедленно.

— Ложь? — переспросила сбитая с толку девушка. Роланд заметил ее удивление и готов был откусить собственный язык. Но если причина не в этом, тогда…

— Отчего ты сердишься? — осторожно спросил он. Но Брижит не заметила вопроса.

— О какой лжи ты говорил, Роланд?

Он изобразил полнейшую невинность:

— О чем ты?

— Ты только что… О! — воскликнула Брижит. — Я просто отказываюсь разговаривать с тобой, когда ты пьян!

Позабыв свой узелок, девушка направилась к двери, но Роланд быстро преградил дорогу.

— Отчего ты сердишься? — он говорил так, как говорят пьяные, когда просят прощения, то есть голосом скорее униженным, чем искренне допускающим сомнения в собственной невиновности. — Потому что я слишком много выпил?

— Да утони ты в своем пиве! — ее голубые глаза засверкали. — Твоя зверская жестокость — вот что меня пугает. Сегодня в своей жажде крови ты был просто дьявол. Ты же почти убил Роджера!

— Но я не убил его, Брижит, — мягко ответил Роланд. Он искренне пытался понять причину ее гнева, но не мог. Ему-то казалось, что раз страшная тайна не раскрыта, то такой пустяк, как жизнь Роджера, не может и не должен встать между ним и возлюбленной. Скорее он бы поверил в то, что виновато пьянство…

Роланд собирался было дотронуться до ее щеки, но Брижит съежилась.

— Я не хочу, чтобы ты касался меня руками, способными задушить живого человека.

Злость Роланда наконец вырвалась наружу:

— Так ты осмеливаешься заступаться за этого подонка?! Мои прикосновения тебе противны, так? Черт возьми, девчонка, тебе приятно лишь пользоваться моей защитой. Ты служанка, а я обращаюсь с тобой, как с королевой. Я твой господин, а ты еще смеешь осуждать меня!

— Я не просила тебя о защите, — запальчиво возразила Брижит.

— Ах так? Тогда я лишу тебя моего покровительства и посмотрю, как ты обойдешься!

— Роланд!

— От твоего вероломства меня тошнит. Черт! — бушевал он. — В детстве я еще не так страдал от побоев Роджера. А теперь, когда я возвращаю ему лишь малую часть того, что он на самом деле заслужил, ты меня осуждаешь и не можешь вынести даже моих прикосновений!

— Роланд, пожалуйста! — закричала Брижит. — Я не хотела показаться предательницей.

— Теперь от страха ты меняешь свой тон, но мне известны твои истинные чувства! — ярость Роланда не знала границ. — Уходи отсюда, Брижит. Я дам тебе то, чего ты хочешь. Теперь ты свободна, совсем свободна от меня!

Девушка не смогла выдавить из себя ни слова, в горле у нее стоял комок. Она схватила узел с вещами и выбежала из комнаты, не оглядываясь и не закрыв за собой дверь. Вырвавшись наружу, она разрыдалась. Что же она наделала? Господи, что она наделала?

— Значит, Роланд тебя освободил?

Не отвечая, Брижит задумчиво перемешивала еду в своей тарелке. Под испытующим взглядом Лютора она чувствовала себя неуютно и потому не поднимала глаз.

Увидев вчерашнюю фаворитку хозяйского сына на скамье для слуг, все сразу поняли, что между нею и Роландом пробежала черная кошка. Своим подчеркнутым невниманием он лишь подтверждал эти мысли. Лютору не пришлось теряться в догадках вместе с остальными, потому что Роланд все ему рассказал.

— Не была ли ты слишком сурова к нему? — продолжал хозяин замка, стоя возле скамейки и глядя на девушку сверху вниз.

Брижит не могла посмотреть ему в лицо и, не поднимая головы, ответила:

— Должно быть, так.

— Почему, мамзель? — мягко спросил Лютор, — Он же не сделал ничего постыдного.

— Теперь я понимаю это, — призналась она. — Просто вчера произошло слишком много тревожных событий, все случилось так быстро, и я была очень расстроена и сердита.

— Но теперь он в прекрасном настроении. Может быть, если ты повторишь ему то, что сейчас сказала мне, он поймет.

Наконец Брижит посмотрела на Лютора:

— Вы верите в это не больше, чем я сама. Я оскорбила его, и теперь он хочет, чтобы за это я помучилась.

— Роланд смягчится, — грубовато сказал Лютор.

— Возможно, — тоскливо ответила девушка, и ее голубые глаза затуманились, — но к тому времени меня уже здесь не будет.

Лютор сурово посмотрел на нее:

— А где же ты будешь, мамзель?

— Я не могу больше оставаться. Сегодня же уйду отсюда.

— Пешком?

— Милорд, у меня же нет лошади. Лютор упрямо покачал головой:

— Я не допущу этого.

— Здесь все признавали власть Роланда надо мной, и нынче вам придется согласиться, что у меня нет хозяина, поскольку ваш сын сам даровал мне свободу. Теперь никто не посмеет удерживать меня.

— Я посмею. — Лютор заметно раздражался. — Как хозяин этого дома я не могу отпустить тебя пешую. Это не просто глупо, но и опасно — одной, без лошади идти по дорогам от замка к замку.

— Однажды я просила вас о помощи, милорд, и вы мне отказали. Теперь вы предлагаете ее, несмотря на то, что я этого не хочу?

— Такая помощь не заставляет меня идти против своего сына, как тогда. Наоборот, думаю, сменив гнев на милость, Роланд будет благодарен мне за, то, что я не выпустил тебя одну на все четыре стороны, — сказал Лютор.

— О! Так вы вовсе не обеспокоены моей безопасностью. Вы волнуетесь о. своем сыне и хотите удержать меня, предполагая, что он изменит свое решение.

— Я не просто предполагаю, я знаю это.

— Тогда могу ли я надеяться на ваше покровительство, пока вынуждена буду оставаться в Монтвилле?

— Да.

— Но вы же понимаете, что Роланд не скажет вам спасибо за вмешательство в его дела. Ваш сын хочет, чтобы я ушла.

— Ерунда, — осклабился Лютор. — Он скоро придет в себя.

Брижит пожала плечами:

— Прекрасно. Я останусь здесь еще ненадолго. Даст Бог, вскоре граф Арнульф пришлет за мной, и тогда вам все равно придется выпустить меня или сражаться с ним.