Заморская невеста - Мэри Джо Патни Страница 52

– До свидания, папа, – прошептала она, кладя цветы на могилу. – В память о тебе я клянусь побывать в Шотландии. Как я хотела бы, чтобы мы уехали туда вдвоем!

Мать Трот считали христианкой, но она продолжала поклоняться тем богам, молиться которым ее научили в детстве. Обращаясь к ней, Трот произнесла:

– Я заказала табличку с твоим и папиным именами, я буду хранить ее всю жизнь. Твоему духу не придется голодать и страдать от жажды.

Трот зажгла курительные палочки и вставила их в трещины между камнями, рядом с принесенными на могилы спелыми апельсинами. Покидая кладбище, она знала, что больше никогда не увидит его.

И, наконец, Трот пешком дошла до того места, где полуостров Макао суживался, превращался в перешеек, прозванный «стеблем лотоса». Дальше возвышалась стена, которую возвели, чтобы нога европейца не ступала на китайскую землю. По своей воле Трот навсегда оборвала все нити, связывающие ее с местом, где она родилась. Долгое время она молча смотрела на стену, затем повернулась и ушла. Да будет так.

Фэнтан, Китай

Лето 1832 года

Сегодня Кайла должны были казнить вновь. Он молился, чтобы на этот раз казнь оказалась настоящей.

Услышав залп мушкетов, он приготовился умереть, но когда дым рассеялся, с удивлением обнаружил, что по-прежнему стоит на ногах. Даже если он и был смертельно ранен, потрясение мешало ему ощутить боль.

Затем он перевел взгляд на By Чжона и заметил на его лице злорадную ухмылку. Проклятие! В мушкеты не зарядили пули, только порох и пыжи! Эта мнимая казнь – изощренная, дьявольская пытка, изобретенная By Чжоном!

Кайл еще неподвижно стоял у стены, когда к нему подошел тучный купец Ван и виновато склонил голову.

– By Чжон посоветовался с прорицателем. Сегодня неблагоприятный день для казни фань цюя. В начале новой луны казнь будет совершена по китайскому обычаю.

– Меня обезглавят?

– Очень быстро и безболезненно, – заверил Ван. Кайл предпочел бы, чтобы его расстреляли.

Стараясь не утратить чувства собственного достоинства, он вернулся в тюрьму под конвоем стражников. Возле камеры стражники не упустили случая вновь избить его, а потом толкнули на сырую солому.

До новой луны оставалось три недели.

Чтобы не сойти с ума, Кайл разработал целую систему упражнений, укрепляющих мышцы. Чтобы занять ум, он методично перебирал все знания, полученные в Кембридже, начиная с первого семестра первого курса. Философия, математика, латынь, греческий… Удивительно, как много может вспомнить человек, когда ему больше нечем заняться.

Он избегал воспоминаний о Трот и доме: они причиняли гораздо больше мучений, чем старания вспомнить отрывки из «Одиссеи». Но управлять своими сновидениями он не мог. По ночам рядом с ним лежала нежная и любящая Констанция или милая, искренняя и страстная Трот. А бывало, что во сне он ловил рыбу с Домиником, скакал верхом по холмам Дорнли вместе с отцом и сестрой…

Просыпаясь, он вновь оказывался в аду.

Кайл не сомневался, что вторая казнь будет настоящей. В конце концов, обезглавливание – излюбленный китайский метод, говорят, палачи действуют на редкость умело.

Думать о такой казни было особенно страшно, несмотря на все заверения Вана, что он не почувствует боли. На этот раз Кайлу было трудно остаться бесстрастным, когда его вывели во двор. Но растрепанная, отросшая борода отчасти скрывала вздрагивающие губы.

Опустившись на колени перед палачом, Кайл заставил себя думать о Хошане и душевном покое. Грохот его сердца почти заглушил бой барабанов, под который палач взмахнул мечом.

Холодный воздух овеял лицо Кайла, лезвие вонзилось в землю на расстоянии дюйма от его головы. Он ждал, что второй удар обрушится на его шею, что его мучения наконец прекратятся, но By Чжон оказался хитрее.

И вновь Кайла отвели в зловонную камеру. В ней царила невыносимая духота. Начался сезон муссонов, струи воды постоянно стекали по стенам, ливни сменял удушливый влажный зной.

Каждый вечер Кайл выцарапывал на стене очередную отметину и гадал, скоро ли китайцу надоест эта игра и он решит положить ей конец.

В третий раз ему объявили, что его повесят в знак уважения By Чжона к западным обычаям. Кайлу было уже все равно: у него началась малярия. Он с самого начала догадался, что эта хворь свирепствует в грязной тюрьме, и вот он сам стал ее жертвой. Крепкое здоровье оберегало Кайла во время путешествий, но заключение подточило его силы.

Он понял, чем болен, когда его начал бить озноб. Все тело содрогалось, несмотря на тропическую жару. Кайл бесстрастно наблюдал, как белеют его пальцы, как ногти приобретают синеватый оттенок. Даже в легкой форме малярия кончается смертью, если ее не лечить.

После озноба на него накатил приступ жара. Кайл в отчаянии терся лицом о сырые стены, мечтая о прохладной воде, а судороги причиняли ему боль, проникающую даже в кости. Стражник, приносивший еду, толкал Кайла ногой, убеждался, что он еще жив, и уходил.

Через двенадцать часов после появления первых симптомов жар утих, Кайл получил краткую передышку. Зная, что вскоре начнется новый приступ, он поспешил съесть весь рис и выпить как можно больше воды. Зачастую приступы малярии повторялись как по часам, и Кайлу требовалось поддерживать силы.

Днем его опять зазнобило, и весь кошмар повторился: озноб, сухой жар, пот. Кайл потерял счет дням, он был слишком слаб, чтобы оставлять отметины на стене. Иногда, дрожа от холода, он представлял, как Трот лежит рядом, согревая его своим телом. А когда он задыхался от жара, ему казалось, что она прикладывает к его лицу холодные руки. Он радостно открывал глаза и видел, что по-прежнему сидит в тюрьме.

До грубо сколоченной виселицы его пришлось нести, но он ухитрился стоять прямо, пока ему на шею накидывали петлю. Третья казнь наверняка будет настоящей: несколько минут – и его страдания прекратятся. «Прости, Доминик, я не сдержал обещание и не смог вернуться…»

Но палач оказался дилетантом, а сама казнь – фарсом. Вместо того чтобы укоротить веревку и резко выбить опору из-под ног приговоренного – так поступил бы любой опытный палач-англичанин, – Кайлу позволили болтаться на самом краю опоры, пока он не потерял сознание. После этого веревку перерезали.

Трудно сохранять надменность, когда лежишь на земле, захлебываясь рвотой, но Кайлу это удалось. Рексхэм гордился бы им. Разочарованный тем, что дальнейших мучений его жертве не вытерпеть, By Чжон взмахом руки отправил Кайла обратно в тюрьму.

Когда начался очередной приступ лихорадки, Кайл благодарил судьбу только за то, что со слов Трот его близкие узнали, что он умер быстро и без мучений.

Ему хотелось увидеть весь мир. А теперь его миром стали каменные стены, болезнь и отчаяние.

– Пей.

Что-то горькое полилось ему в рот, и Кайл начал отбиваться, разъяренный тем, что его вырвали из сна об Англии. Если его лишат даже возможности видеть сны, он сочтет смерть единственным избавлением…