Московский беSтиарий. Болтовня брюнетки - Маша Царева Страница 53

– И о чем ты думаешь? – удивилась я. Глаза Марины сияли неприкрытым восхищением этим брюнетистым Игорем Вячеславовичем. – Ты же влюблена в него по уши!

– Да, – после паузы призналась она, – значит, ты считаешь, что я должна сейчас поехать к нему?

– Конечно! О чем тут можно думать? Такой счастливый билет только раз в жизни выпадает, – вздохнула я.

– Но я еще ни разу не была у него в гостях…

– А где же вы… – наткнувшись на ее невинно распахнутые глаза, я осеклась, – постой, ты хочешь сказать… что у вас еще не было секса?!

– Нет, конечно, – улыбнулась Марина, – я же не какая-то…

Я разлила остатки вина по бокалам. Мысли путались – не то от количества выпитого, не то от абсурдности ситуации.

– Значит, ты собираешься замуж за мужчину, с которым у тебя еще не было физической близости? – не знаю зачем, еще раз уточнила я.

Марина кивнула, беспомощно улыбнулась и жалобно на меня посмотрела.

– Ты думаешь, это ненормально? Саша, что же мне делать… Если я дам свое согласие, то он, наверное, захочет… Ну ты понимаешь… – Она нервно сглотнула.

– Проблема в том, что этого не хочешь ты? Маринка, ты фригидна, да? – наконец дошло до меня. – Тебе отвратительна сама мысль о сексе?

– Нет, ну что ты… – смутилась она.

Румяная полупьяная Маринка была очень даже хороша собой. Вот бы, набравшись наглости, распустить ее идиотскую косу!

– Саша, просто… Я боюсь, что он во мне разочаруется. Понимаешь, у меня почти совсем нет опыта. Был когда-то у меня жених, и вот только с ним… Но я особенно ничего не чувствовала, все было быстро и… в темноте. Я боюсь опозориться! А он – такой… – она мечтательно вздохнула, – Сашка, пожалуйста, помоги!

Я встряхнула головой, но ее умоляющий взгляд прилип к моему лицу, словно кусочек пластыря. Ситуация явно вышла из-под моего контроля.

– Ты хочешь, чтобы я рассказала тебе о сексе? – выпучила глаза я.

– Да, – с достоинством кивнула Марина, – у тебя же всегда была бурная личная жизнь, уж ты-то в этом понимаешь.

Она вдруг извлекла откуда-то блокнот и остро заточенный карандаш и с серьезным видом приготовилась записывать.

– Расскажи мне все. Как я должна выглядеть. Что мне говорить. Как на него смотреть. Куда его поцеловать.

Нервозный смешок вырвался из моих губ. Если бы нас не сблизили винные откровения, я бы давно выставила ее вон – с такими дурацкими просьбами. Но внезапно во мне проснулось нечто, напоминающее азарт. А что, если правда помочь дурочке? Не жалко же мне поделиться годами наработанной информацией, в самом деле! От меня не убудет, а Маринка будет счастлива. Жирный крестик в списке моих положительных деяний.

– Ну ладно, – выдохнула я, – слушай меня внимательно. Если вздумаешь спорить, я не буду продолжать. Итак, начнем мы с того, что прямо сейчас вызовем мою парикмахершу и сделаем тебе модную стрижку. Кстати, можно еще и косметолога, мужчины любят интимную эпиляцию. А уж такой, как твой Гарик, явно этот жест оценит. Дальше, подбираем сексуальное белье… Маринка, ты записывай, не смотри на меня так жалобно.

Если уж я взялась за дело, то это серьезно. Вот увидишь, этот Игорь Вячеславович будет нашим. То есть твоим, я имею в виду.

Я хотела как лучше, честное слово. Я вовсе не из тех стервозных девиц, которые раздают направо и налево дурацкие советы, в надежде на то, что кто-нибудь к ним прислушается и сядет в лужу.

Если бы я знала, к каким ужасающим последствиям приведет мое посильное вмешательство в Маринкин отработанный годами имидж… Не знаю, что бы я сделала. Но, скорее всего, и вовсе не открыла бы ей дверь.

Гарик волновался. Нет, правда волновался.

Он сменил простыни – брутальный черный шелк, пропахший духами дорогих и не очень девушек, на изящную льняную простоту. Задвинул начатую бутылку виски подальше в бар. В сотый раз провел ладонью по щеке, будто бы щетина могла отрасти с космической скоростью. Сменил строгий темный костюм на неформальный светлый. Проверил в холодильнике шампанское. Позвонил в службу доставки цветов – еще раз уточнить, чтобы пышный букет тропических орхидей был доставлен ровно в двенадцать, и ни минутой позже.

Он чувствовал себя смельчаком-дилетантом, стоящим на краю десятиметровой вышки. В горле пересохло, пальцы казались влажными и предательски дрожали.

Впервые его холостяцкое гнездо посетит ангел. Мариночка…

Легкий ужин с шампанским – креветочный коктейль и ледяная черная икра на тарталетках. Еще одно кольцо с крупным брильянтом, отливающим роскошной голубизной. «Одно кольцо я подарил тебе в честь предложения, другое – в честь твоего согласия, – мысленно повторил он заготовленную фразу, – у моей невесты будет много колец». Ванильные свечи в спальне – ангелу понравится. Невинной принцессой взойдет она на его ложе, и на подушке ее будет ждать букет свежайших орхидей.

Половина десятого – еще тридцать минут. Долгих, тянущихся вечно минут до прихода той, которая изменила его жизнь.

Подумав, Гарик подошел к телефону. Если уж рвать с прошлым, то по полной программе. Отныне в его жизни нет места дешевой имитации отношений. Нет места шлюховатым красавицам, воспринимающим его как одушевленный кошелек. Нет места похотливым алкоголичкам, с которыми так весело ночью и так пусто по утрам.

Он позвонил Лоре.

– Милый, как я рада, – она схватила трубку после первого гудка, будто бы специально ждала, когда он объявится.

Стараясь казаться независимой, она почти никогда не звонила сама. В то же время нутряным чутьем Гарик давно распознал в ней собачью преданность, готовность прибежать по первому свисту.

– Лора, мне надо с тобой поговорить.

– Гаричек, а я как раз о тебе думала. Моя подруга устраивает закрытую вечеринку. Дресс-код: все топлес! Представляешь, как весело будет, пойдем!

Он хмыкнул – Лора с ее шестым размером уж точно будет королевой на этой вечеринке гордо выпяченных естественных прелестей и предсказуемой безупречности силикона. Жаль, что он этого не увидит.

– Лора, я больше не смогу с тобой встречаться.

– Что? – растерялась она.

Они были вместе больше трех лет, Лора привыкла ставить напротив его имени формальную галочку «частная собственность». Она, конечно, догадывалась о других женщинах, но никогда не относилась к ним всерьез, втайне лелея несбыточную фантазию о возможной свадьбе.

– Я женюсь. – Ну вот, впервые он сказал это третьему лицу.

– Это что, шутка?

– Нет. Я понимаю, что ты чувствуешь. Но я решил, что будет честным тебе сказать.

– Что ж… – в ее голосе уже слышался сдавленный отголосок надвигающейся истерики, – и кто она? Та плоскогрудая актриска?

– Нет. Хотя это не имеет значения.