Презент от Железной леди - Анна Шевченко Страница 53

— Издержки профессии, — глубокомысленно вздохнула я.

— Да ничего подобного. Это тоже было одним из вариантов коварного плана твоей патронессы. Это было сюрпризом только для Косого с Мироном. Для Светланы Иосифовны неожиданностей не было. Зная тебя, она предвидела, что ты поступишь именно так. То есть эти челюсти должны были благополучно лежать у Сизова, потом она забрала бы их обратно! В этом случае она убила бы сразу двух зайцев — избавилась от брата и вернула бы серьги.

— Но ведь бандиты ей этого не простили бы!

— Именно! Тут-то и была придумана да так мастерски исполнена собственная гибель в автокатастрофе! Вскоре после сговора с Корсаковым госпожа Маргиева по сходной цене покупает документы на имя Марты Лундгрен и, заручившись поддержкой знакомого нотариуса, переоформляет на нее контрольный пакет акций. Затем она пишет завещание, в котором оставляет американской гражданке все свое имущество.

— Подожди-ка, — задумалась я. — Интересно получается! Ведь Слава погибает первым, родители у них умерли, других родственников нет, и Светлана — единственная наследница брата. То есть в лице Марты Лундгрен она становится единоличной владелицей всего!

— Соображаешь! — похвалил Игорь. — Слушай дальше. Получив из милиции известие о смерти брата, Светлана мчится в аэропорт, прихватив с собой труп женщины с похожим телосложением, заранее позаимствованный в институтском морге, и, кроме того, — несколько канистр с бензином. Вблизи аэропорта она водружает труп, на водительское место и обливает его бензином. Кстати, пробка в этом районе — дело небывалое. Обычно в эти часы шоссе у аэропорта пустует. То есть машин на дороге не было. Светлана Иосифовна заводит двигатель и на небольшой скорости выпрыгивает из машины. Неуправляемый автомобиль врезается в придорожный столб и, естественно, загорается. При такой основательной подготовке машина превратилась в факел в считанные минуты. Милиция получает обгорелый до неузнаваемости труп профессора Маргиевой, а наша героиня тем временем садится на поезд и едет в Сочи, чтобы контролировать события на месте.

— Да уж, — удивилась я. — Ну и завертела! Кстати, а как она узнала, что мы поедем к Чертовым воротам?

— Полковника Чхеидзе помнишь?

Я кивнула.

— То-то. Он, паскуда, со всех сторон продажный оказался. Решил и от Маршевой пользу поиметь. И от нас избавиться, если получится…

— А я-то не могла понять, почему он не вмешался, когда вы сцепились с Железной леди! Ведь он же все видел! И, наверное, он рассказал ей, что я разбила гипсовые челюсти и нашла серьги.

— Представь, как удобно: ты, к примеру, разбиваешься о камни, а я убиваю себя… Вложили бы мне в руку пистолет. И с Танькой бы разобрались… Итого: три трупа у Горной речки, и никаких проблем.

— Но ведь Грета с Улофом могли сказать, что все было не так!

— А шведов никто особо и слушать не стал бы. Дело закрыто, и о компромате можно забыть… — весело, словно рассказывая сказку, сообщил Игорь. — Ну, все хорошо, что хорошо кончается. Маргиева и против Чхеидзе дала показания. Решила, что больше скажешь — раньше выйдешь! А друзья Олега еще одну копию с кассеты подбросили… Такой конфуз получился!

Сказать было нечего. Я молчала и машинально водила пальцем по его горячей ладони. Он попытался меня поцеловать.

Я решила изменить ход его мыслей и, беззлобно отбиваясь, постаралась уронить с тумбочки книгу.

— Ну-ка, покажи, что ты читаешь! — Я подняла толстенный том и неподдельно удивилась: — Воспоминания о Пушкине? Опять?

— Да, — кивнул Игорь. — А еще мне прислали копии документов из московских архивов.

— Ты что, решил опять сменить специальность? Твоя работа больше тебя не устраивает?

— Вовсе нет, просто еще раз проверял нашу гипотезу… Серьги-то и вправду были не Гончаровой. Вот ведь какая штука.

— Все это, конечно, интересно, но спорить-то не о чем! Гончаровские или нет, бриллианты сейчас лежат на дне горной речки у Чертовых ворот.

— Наталья, — укоризненно сказал Тарховский. — Ты меня недооцениваешь. А жаль! Ты видела, как мы с Железной леди упали в водопад? Неужели ты думала, что я, коренной волжанин, утону! Правда, с простреленной грудью и переломанными ногами много не проплывешь, да и крови я потерял достаточно, но, как видишь, выплыл. А бриллианты… Чудом, наверное, достал. Когда мы летели вниз, я сумел-таки вырвать у твоей профессорши пакетик и вцепился в него из последних сил. Улика ведь! Плыл по течению, как полено. Ребята меня выловили, и я сразу отрубился, но пакетик в руке держал крепко. Еле отобрали. А я четверо суток пролежал без сознания и, когда очнулся, попросил отнести серьги на экспертизу. Ювелир полностью подтвердил мою гипотезу. Серьги представляют собой искусственно состаренное ювелирное украшение и исторической ценности не имеют никакой. Но раз уж их назвали бриллиантами Гончаровой, думаю, у тебя им будет самое место. — Игорь полез в тумбочку и вынул из нее бархатную коробочку. — Носи, Наташка, они твои!

— Я не могу принять их. Это очень дорогой подарок!

— Так ведь это — копия с горным хрусталем! Считай, что ты их честно заработала…

— А где настоящие?

— Конфискованы, ясен пень! Так что, владей. — Он вручил мне футляр. — Но с одним условием.

— Это с каким же? — насторожилась я. — Работу я не брошу и от мужа не уйду.

— И не надо! После того как меня выловили из горной речки, смерть прошептала мне на ушко, что надо быть благодарным судьбе за возможность жить. Мне достаточно знать, что ты есть. Пусть пока будет так. Но, когда я выйду из больницы, ты наденешь эти серьги, и я поведу тебя к художнику. Равного Брюллову мы с тобой вряд ли отыщем, но портрет Натальи Гончаровой я все же закажу! Не возражаешь?

Я сидела на краешке больничной койки и задумчиво глядела в окно. На улице неудержимо распускалась майская молодая зелень, кружил голову сладкий аромат черемухи, а чуть ли не на подоконник легла пышная ветка белой сирени.

— Подожди-ка, подожди-ка! — спохватилась я. — Если серьги не Гончаровой, с какой радости Мачульскому являлся дух Пушкина?

— Фиг его знает, — задумался Игорь. — Да мало ли что могло примерещиться старому шарлатану!