Последний штрих - Диана Кизис Страница 53

• Никогда прежде я не имела опыта столь длительных отношений, поэтому теряюсь.

• Близкие отношения пугают меня.

• Чувство вины перед Сесил.

• Друзья (т.е. Брин) не одобряют нашил отношений.

• Если я сумею все это преодолеть, то буду счастлива.

«Ибо я и так счастливый человек», – подумала я. Затем свернула список и положила его в сумочку, чтобы он был под рукой, если вдруг возникнет потребность его просмотреть. Однажды мы с Заком решили из кошмара создать нечто прекрасное. Значит, нужно бороться. А вдруг?..

– Ты давно общался с Брин? – спросила я вечером Зака. Мы прогуливались по «Гроуву» – этот торговый комплекс под открытым небом мог посоперничать с самым стиляжным лас-вегасским отелем: улицы, мощенные имитацией булыжника, разукрашенные фасады и фонтан, который поет «Это любовь» и извергает гигантские водные струи в такт музыке. Комплекс уже украсили к Рождеству: с фонарей, выполненных в старинном духе, свисали пластиковые сосульки, а в центре торговых рядов возвышалась огромная ель, на редкость безвкусная. Зак ненавидел это место и недовольно ворчал, что мне, фанатке стиля модерн и калифорнийской старины, «Гроув» по душе, но из ханжества я не желаю в этом признаться. «Есть немного», – подумала я. Стайка детей любовалась на мерцающие лампочки, отражавшиеся в искусственном ручье. Мне и вправду нравились вереницы магазинов с украшенными витринами (таких праздничных витрин на свете несметное множество), и я была в диком восторге от нелепого паровозика, звонок которого звенел всякий раз, когда на рельсы вылезал какой-нибудь малыш-недотепа. «Гроув» был похож на симпатичный, но бездарный дизайнерский проект, у которого нет будущего.

Зак наморщил лоб и засунул руки поглубже в огромные карманы куртки. Припоминал, наверное, когда в последний раз разговаривал с моей так называемой лучшей подругой.

– В прошлую среду, что ли? Не помню, – наконец сказал он.

Мы поднялись на эскалаторе на второй этаж мебельного магазина «Крейт энд Бэррел» – хотели подыскать

Заку новый письменный стол. Я пыталась убедить его купить что-нибудь пооригинальнее, но он был непреклонен.

«Мне нравятся журнальные столики, которые ты выбрала для гостиной, – сказал он. – Я не возражал, когда ты притащила в мою комнату это безумное зеркало, и даже смирился с абстрактной мазней, которой ты увешала все стены. Но я наотрез отказываюсь тратить целое состояние на навороченный компьютерный стол».

Я могла бы возразить Заку. Да, мне нравилось гулять по «Гроуву». Однако мебель я там никогда не покупала. Но я решила не делать из мухи слона, хотя мне невольно вспомнились рабочий стол отца Зака и обстановка его кабинета, столь резко отличавшаяся от владений его супруги, являвших собой царство вощеного ситца.

Сразу по возвращении из Сан-Франциско я отправила Брин е-мейл, выдержанный (как мне хотелось надеяться) в дружеском тоне и без тени упрека. Я готова была забыть нашу размолвку на дне рождения Зака, даже если она устроила все это с тайным умыслом.

«Как прошел День благодарения? Мы неплохо провели время в Сан-Франциско, хотя сестренка Зака, похоже, расстроилась: напилась, ревела, а потом ее рвало (!). Знаю, что я здесь ни при чем, но все равно чувствую себя виноватой. Скучаю. Дж.».

На что Брин ответила:

«Дэвид зажарил индейку, получилось неплохо. А насчет родных Зака не переживай, они живут далеко и не будут особенно докучать. Крепко целую. Б.».

И с тех пор я никак не могла с ней связаться. Когда ни позвоню, она то на совещании, то на конференции.

А перезванивала Брин тогда, когда я или принимала душ, или уходила на обед. Словно она нарочно выбирала такое время.

– Ну и как она? – спросила я.

– Да неплохо. – Зак сошел с эскалатора и осмотрелся, решая, {суда направиться. – Работает. Все по-прежнему.

– А Дэвид?

– С первого курса ест на обед однои то же. Ничего не изменилось.

Зак остановился перед сооружением из стекла и алюминия. Выдвинул и задвинул ящик. Потом взглянул на меня – я поморщилась. Он рассмеялся.

– Я не думаю, что Брин меня избегает, но с некоторых пор она... как бы сказать... отдалилась, что ли?

– Слушай, вот только не надо опять начинать.

Я стиснула зубы и проглотила уже готовую сорваться с языка гневную реплику. В последнее время мы ладили, и я не хотела портить отношения. Зак обнял меня за талию и прижался ко мне. Моим первым побуждением было отстраниться, но я сдержалась. Почему-то с недавних пор я стала чувствовать себя рядом с ним неловко.

– А может, теперь тебе не надо говорить с Брин так часто, как раньше? – спросил он. Мы проходили мимо подстилок из водорослей и спальных диванов.

Я поинтересовалась, что он хочет этим сказать.

– У тебя есть я. – Зак обнял меня еще крепче.

Я через силу улыбнулась и остановилась перед красивым дубовым столом – такой прекрасно впишется в интерьер дома творческого человека.

– Неплохой довод. Но не стану же я рассказывать тебе о тебе самом!

Зак отпустил меня.

– Тогда почему бы не спросить у самой Брин, в чем дело?

Что ж, весьма логично. С того дня, как Брин показала нам свой новый дом, я действительно не пробовала поговорить с ней по душам. Точно: спрошу ее напрямик, что происходит, и все наконец выяснится. Мне стало чуть легче,

– Надеюсь, в воскресенье нам удастся встретиться и вместе повязать, как прежде, – сказала я. – Вот и поговорим.

– Хорошо. – Зак чмокнул меня в шею и постучал по столу костяшками пальцев. – Этот стол мне нравится. А тебе? Вы с ним уживетесь?

– Вполне, Меня он тоже устраивает. Только... обещай, что позволишь подобрать к нему подходящий стул!

На следующее утро состоялась очередная мучительная «беседа» с Тарин.

– На Новый год я уезжаю в Париж, так что вам с Мэй придется поработать ту педелю, что меня не будет, – заявила она, но, заметив, что я закусила губу, спросила: – Есть возражения?

В ее голосе прозвучали резкие нотки, напомнившие мне звук, который издают пузырьки на специальной упаковке для хрупких предметов, когда лопаются.

– Да нет, – ответила я. Пожалуй, такой расклад даже кстати. Зак поговаривал о поездке в Мексику, но у меня что-то не было настроения пить коктейль «Маргарита».

– Помнится, ты брала выходной после Дня благодарения.

«Еще бы, целый день отдыхала, с ума сойти как долго!» – подумала я. Словно прочитав мои мысли, Тарин добавила:

– Не говоря уже о том, что все прошлые рождественские дни ты не работала. – Она сделала грустное лицо. – Из-за своей бедной подруги.