Сердце негодяя - Патриция Гэфни Страница 54

— С кем ты говорил?

— Ни с кем.

Она заглянула ему в лицо. Только один человек мог бы заронить сомнение насчет нее и мистера Шлегеля.

— Это Уайли тебе сказал.

— Черт с ним, мне плевать на его слова. Кэйди…

— Что он тебе сказал?

— Ничего. Ну ладно, он сказал, что вы были вместе. Ты и Шлегель. Вот и все.

— И ты ему поверил?

— Я решил, что меня это не касается.

— Большое тебе спасибо.

Джесс положил руку ей на плечо, когда она начала подниматься с земли.

—Нет-нет, погоди. Я хотел сказать, что для меня это не имеет значения.

— Что не имеет значения?

— Ну… было у тебя с ним что-нибудь или нет.

— Это не имеет значения?

— О, черт!

Теперь ему понадобились обе руки, чтобы удержать ее от бегства.

— Я никак не могу найти правильные слова, чтобы ты поняла. Кэйди, не злись.

— Я не злюсь.

— Нет, злишься. Да погоди ты, не дергайся! Перестань подскакивать, как кузнечик, черт бы его побрал. Сядь смирно и дай мне объяснить.

Она перестала вырываться.

— Нет уж, дай мне объяснить! Густав Шлегель был самым добрым, самым великодушным и порядочным человеком из всех, кого я знала. После его смерти в Парадизе не осталось никого, кто мог бы с ним сравниться: он был настоящим джентльменом.

— Ладно.

— Хотела бы я «быть с ним вместе»! Очень жаль, что это не так.

— Ладно.

— Хотела бы я, чтобы он на мне женился!

— Ну хорошо, хорошо.

Ну почему она никак не могла успокоиться? Сидела и дулась еще целую минуту, потом сделала над собой усилие и проворчала:

— Извини.

Только после этого ей удалось поднять глаза на Джесса. Он улыбнулся ей с надеждой, но Кэйди прочла что-то еще в его глазах. Обиду? Боль?

— Джесс…

Он положил руку ладонью на землю рядом с ее рукой. Их пальцы соприкоснулись.

— Что ты обо мне думаешь? Должно быть, ты сделал какие-то предположения на мой счет. О моем прошлом. Я имею в виду мужчин…

Джесс посмотрел на нее. Небось уже думает, что от таких, как она, надо держаться подальше. Кэйди почему-то не сомневалась, что в голове у него в эту минуту мелькают такие выражения, как «на пушечный выстрел» или «обходить за милю».

— Я управляю салуном, играю с клиентами в «блэк джек», продаю пьяницам выпивку. Иногда девушки, которых я нанимаю, приглашают мужчин к себе домой. Я им запрещаю, но они не слушают. С учетом всех этих фактов у большинства людей сложилось определенное мнение на мой счет. А какое мнение сложилось у тебя?

— Кэйди… — Он начал смеяться, качая головой.

— Нет, не могу.

— Да что уж там, выкладывай. Что ты думаешь обо мне? Сколько, по-твоёму, мужчин у меня было?

— Мне все равно.

— Нет, тебе не все равно.

— Ладно, мне не все равно, но я не хочу спрашивать.

— Ну сколько? Десять? Пятьдесят?

— Перестань.

— Ну давай, попробуй угадать.

— Почему ты не можешь прекратить этот дурацкий разговор?

Кэйди тяжко перевела дух.

— Ладно, раз ты не хочешь даже попробовать угадать, я тебе сама скажу.

— Ты не обязана мне ничего говорить. Я даже не хочу, чтобы ты…

— Двое. Я имею в виду до тебя. Первым был Джейми, а вторым…

— Я ничего не хочу об этом знать.

Но она уже не могла остановиться.

— А второй был школьным учителем. Он жил в Монтерее. Вот туда-то я и попала, когда уехала из Портленда. Я с ним познакомилась, когда мне было двадцать. Он тоже хотел, чтобы мы поженились — в точности как Джейми. Только забыл предупредить, — тут Кэйди разразилась дребезжащим смешком, — что у него уже есть жена в Окленде.

Джесс вытянулся на траве во весь рост, увлекая ее за собой. Он больше не смотрел на нее, но прижал ее руку к губам, покрывая бессчетными поцелуями и бессмысленно повторяя:

— Ну ладно, детка, успокойся. Все уже прошло.

Кэйди прижалась к нему; вся ее колючесть, резкость, необъяснимая враждебность растворились без следа. Слезы щипали ей глаза, но она подавила их усилием воли.

— Был еще один священник. Пастор, — добавила она устало, — но с ним мы не зашли так далеко. Я, наверное, согласилась бы за него выйти, но допустила ошибку: рассказала ему о Джейми и о школьном учителе. Тут и сказке конец.

— Ну и черт с ним. Скатертью дорога.

— Точно. Представляешь: я — жена священника!

Он поцеловал ее запястье.

— Джесс…— прошептала она. Джесс повернул голову, и Кэйди поцеловала его в губы.

— Позволь мне дорассказать. Я уже почти закончила.

— Ладно, давай.

— Сама не знаю, почему мне хочется тебе сказать.

— Не важно. Продолжай.

Она посмотрела на легкие белые облачка, плывущие по синему небу.

— После этого… я хочу сказать, после этого викария, я решила вернуться домой. Назад, в Портленд. Добралась до Парадиза, и тут мистер Шлегель предложил мне работу в своем салуне. Я согласилась: выбирать было не из чего. Мне казалось, я знаю… чего он на самом деле добивается, и я решила, что с этим справлюсь. Выяснилось, что я дважды ошиблась. Он оказался настоящим джентльменом, а я… в конце концов, я чуть было не влюбилась в него по-настоящему. Но он кое-что знал: у него было больное сердце и жить ему оставалось только год.

— О, Кэйди!

— Он был великаном, Джесс. Навид — настоящий медведь. Немец. У него был сильный акцент: поначалу я с трудом разбирала, что он говорит. И огромная борода — он был похож на Санта-Клауса. Когда ему сделалось совсем плохо, я его выхаживала, стала чем-то вроде сиделки. А когда он умер…

Она судорожно сглотнула.

— Я очень тяжело переживала. Думаю, после того, как он не позволил мне стать его любовницей, я стала смотреть на него как на отца.

— Он тебе не позволил?

Недоверие Джесса вызвало у нее улыбку.

— Именно так.

Кэйди могла бы сказать ему правду: болезнь мистера Шлегеля лишила его возможности быть чьим бы то ни было любовником, но Джессу вовсе не обязательно было об этом знать. Мистер Шлегель признался ей в своем бессилии по секрету, с печалью, стыдом и горечью. Никто об этом не знал, кроме нее, и никто никогда не узнает.

— Но все, разумеется, решили, что мы с ним — любовники. Во всем этом проклятом городишке не осталось никого, кто бы в этом сомневался. За исключением Леви.