Мой лучший любовник - Джил Мансел Страница 54

— Вроде Шер, — крикнул его приятель. — Или Мадонны, вот!

— И покажи сиськи, раз уж ты там. — Для выразительности татуированный стал громыхать огромным кулаком по стойке. — Да, давай! Сиськи! Сиськи! Сиськи!

Джез улыбнулся своим мыслям, сразу переносясь в старые времена, когда они играли в грязных пабах. Он скучал по тем временам больше, чем по поклонению и известности. Ему было любопытно, как Люсиль справится с этой ситуацией.

В следующий момент он инстинктивно пригнулся, потому что появилась Люсиль, но прятаться не было необходимости — ее внимание было полностью сосредоточено на Колючей Проволоке.

Она выхватила пустую кружку из его рук, вытащила его из-за барной стойки на сцену.

— Знаешь что, — сказала Люсиль в микрофон, — почему бы тебе самому не показать сиськи?

И без колебаний она начала исполнять «Ты самый сексуальный», известный номер, запомнившийся по «Толстому Монти».

Все в баре издали мощный рев одобрения. Колючая Проволока, в восторге от общего внимания, улыбался как идиот, тряс толстым животом и неуклюже отплясывал под музыку. Потом он расстегнул свою залитую пивом рубашку и бросил ее в собравшуюся вокруг сцены публику, что было встречено смехом и свистом, а Люсиль проговорила в микрофон:

— Черт, они больше, чем мои.

Когда Люсиль уже заканчивала выступление, кто-то пустил по кругу шляпу. Джез бросил в нее купюру в десять фунтов. Он видел, как несколько минут назад Колючая Проволока бросил в шляпу пару фунтов, а теперь затянул песню, явно стремясь обратно на сцену. Час назад он был как заноза в заднице. Теперь стал самым ярым поклонником Люсиль.

Джез покачал головой, молча восхищаясь ею. Это был правильный подход к буйной публике. Люсиль действовала безошибочно.

Она заметила его, когда подошла к барной стойке, чтобы выпить.

— Как давно ты здесь?

— Две минуты. — Джез пожал плечами, доставая мелочь из кармана джинсов. — Я только что пришел. Я закажу тебе что-нибудь.

— Лгун. — Люсиль неожиданно улыбнулась. — Я видела тебя в баре час назад.

— Боже, — вздохнул Джез, — из меня получился никудышный шпион.

— Верно. Но все равно можешь заплатить за меня. Мне «Гиннесс», пожалуйста.

Джез заказал «Гиннесс», а себе еще одну пинту кока-колы.

Наблюдая за ним, Люсиль спросила:

— Трудно приходить в бар и не пить спиртного?

— Нетрудно. Скучно. Живая музыка немного развлекает. — Он улыбнулся. — Ты хорошо справилась с ситуацией. И заполучила еще одного обожателя.

Люсиль приняла комплимент, печально покачав головой.

— Я справилась, но они победили. Мне пришлось играть музыку, которую им хотелось слушать.

— В таком месте у тебя нет другого выхода, — возразил Джез. — Поверь мне.

— Я знаю, ты прав. — Люсиль глотнула «Гиннесса». — Просто… если петь чужие песни, ничего хорошего не получится. Но никто не хочет слушать то, что пишу я. Я чувствую себя одной из тех, кто стоит в центре Броудмида и кричит о Иисусе и любви, которую он принес в нашу жизнь… А все бегут от них прочь, быстрее, чем произнесешь слово «псих».

— Песня, которую ты играла, когда я пришел, была одна из твоих? — спросил Джез.

— Да. Никто ее не слушал.

— Я ее слушал.

— И она была не слишком хороша. — Люсиль взглянула на него. — Верно?

— У тебя фантастический голос. Серьезно. Отличный диапазон, идеальная высота, настоящая глубина.

— Но сама песня все же барахло, — подсказала Люсиль. — Ничего, ты можешь говорить прямо. Обещаю, что не брошусь с Висячего моста.

— Ладно, — согласился Джез. — Она не была фантастически хороша.

— Правду. — У Люсиль было серьезное выражение лица. — Она была барахло.

Джез с неохотой признал:

— В общем, да.

Боже, правдивость не всегда приятна. Впрочем, что может быть хуже, чем лицемер и лжец?

— Спасибо большое.

Джез с ужасом понял, что в сияющих карих тазах Люсиль блестят слезы.

Он сразу почувствовал себя ужасно.

— Боже, теперь ты расстроилась…

— Я правда тебе благодарна, я не иронизирую. — Люсиль улыбнулась сквозь слезы. — Это как будто ты пришла в модельное агентство, а тебе сказали, что ты никогда не станешь моделью, потому что твой рост только четыре фута десять дюймов. Разве не понимаешь? — Она дотронулась до запястья Джеза, желая его утешить. — Значит, мне пора успокоиться. И прекратить попытки.

Это заставило Джеза почувствовать себя в миллион раз хуже. Определенно, честность не всегда была на пользу. Он растоптал мечты Люсиль, и это было непростительно. Он уже собирался объяснить ей, что, когда начинал, ему практически ежедневно говорили, что его музыка барахло, но его опередил Колючая Проволока.

— Классная музыка, детка, все было супер! Она у тебя соображает. — Обдав их обоих пивными парами, он одобрительно хлопнул Джеза по плечу. — И вообще хороша. Тебе повезло, парень.

— Вообще-то… — начала Люсиль.

— Дайте я вас угощу! Пинту, приятель?

— Спасибо, но я уже пью. — Джез кивнул на свой стакан, все еще полный на две трети.

Колючая Проволока взирал на него с ужасом:

— Что это? Кока-кола? Черт возьми, приятель, брось это пойло. Эй, Донк, принеси нам пару пинт «Стеллы»!

— Правда не надо, — сказал Джез. — Я не пью.

Окончательно озадаченный. Колючая Проволока произнес:

— Э? Ты кто, педик?

— Я алкоголик.

Это было выше понимания Колючей Проволоки. Он затряс своей бритой головой.

— Да, но ты же можешь выпить по одной, верно?

Конечно, это было именно то, что Джез не мог сделать. Раньше чем ты произнесешь слово «рецидив», только-одна превратится в уже-пятьдесят.

— Слушай, — весело предложил Джез, — можно я тебя угощу? Нам все равно надо уходить через пять минут. — Он быстро заказал и заплатил за пинту «Стеллы».

— Твое здоровье, парень. — Колючая Проволока был рад, что они разобрались в ситуации; он заявил: — Чертовски хорошо поет эта девочка, верно? — Сильно пихнув Люсиль, он продолжил: — Мы думали, ты будешь петь всякое барахло, но ты оказалась в полном порядке. Эй, дай-ка нам автограф, детка, вдруг станешь знаменитой.

В какой-то момент в глазах Люсиль мелькнула такая боль, что Джез не смог это перенести. Он отвернулся, ненавидя себя, а Люсиль покачала головой, глядя на Колючую Проволоку, и беспечно произнесла:

— Не беспокойся, мне не грозит стать знаменитой.

Сидя в машине рядом с Джезом, Люсиль открыла конверт, который вручил ей хозяин бара перед их отъездом.