Любовник тетушки Маргарет - Мейвис Чик Страница 54

Но когда мы поравнялись со зловеще шелестящими фигурными кустами, отбрасывавшими на лужайку длинные тени, Саймон толкнул меня в темноту. Там, затаив дыхание и тесно прижавшись друг к другу, как беглецы, спасающиеся от погони, мы переждали, пока все пройдут мимо. И этого оказалось достаточно. Даже воображаемая опасность сближает. Мы пулей промчались сквозь благородно колыхающиеся кремовые шторы и вознеслись по резной лестнице в непроницаемую тишину своей гобеленовой комнаты. Она едва ли напоминала романтическое убежище, рекомендуемое Овидием, но нужно же хоть в чем-то считаться с современностью.

Большую часть лета мы собираемся провести в Манитобе, в хижине на берегу озера, так что нам с тобой будет сложно связаться. Впрочем, судя по всему, невелика разница. Мы и так маловато с тобой общаемся, тебе не кажется? Ты хотя бы пиши!

Сто лет от тебя ни слуху ни духу.

* * *

Верити смотрела на часы. Она чувствовала себя как мать в первую брачную ночь дочери-девственницы и с пяти часов то и дело поглядывала на стрелки. Если Маргарет не охотница до фантазий, то о ней самой этого никак нельзя было сказать. Она представляла себе роскошный отель, сплошь устланный звукопоглощающими коврами, с невозмутимыми служащими в униформах, бесшумно снующими взад-вперед: такие все видят, но молчат как рыбы. Она воображала: пять часов пополудни, пара прибывает в отель, заказывает чай в номер, но у них не хватает терпения ждать, пока чай остынет. Они обмениваются взглядами, говорящими: «Хочу тебя прямо сейчас». Верити увидела уютную спальню, запертую дверь, шампанское в ведерке со льдом, задернутые шторы, зажженные свечи… Нарисовала себе картину залитой солнцем лужайки под их окном, услышала отдаленные крики павлинов. Вот любовник тетушки Маргарет осторожно положил ее на спину поперек кровати и начал раздевать. Медленно, очень медленно… Его глаза сверкают как угли, ее руки простерты над головой. Пальцы в экстазе скользят по блестящей плоти, и мягкие бледные соски постепенно твердеют под его льнущими губами. В этом месте Верити вскочила и некоторое время металась по кухне. Десять минут двенадцатого. Они наверняка отужинали и готовятся — а может, уже и приступили — ко второму туру.

Верити решила, что ей необходимо выпить. Всего один стаканчик перед сном, подумала она, и внезапно разразилась слезами. В своих фантазиях она представляла себе любовника тетушки Маргарет весьма похожим на Марка, а соски Маргарет — на свои собственные. Нет, она не станет ему звонить, ни за что. Он бесхарактерное ничтожество! Все снова окончится для нее плачевно.

Она в который уж раз посмотрела на часы. Свинтила крышку с бутылки и смешала себе скромный стаканчик на ночь.

— Даже друзьям нельзя доверять. Рано или поздно тебя предадут.

Стена, похоже, была с ней согласна.

— Она еще, чего доброго, выйдет замуж за этого мерзавца. — Слезы градом покатились из глаз Верити. — А я всегда буду одна. Никогда больше не нырнуть мне в темноте под одеяло в объятия крепких рук, не почувствовать дыхания ткнувшегося мне в ухо носа, никогда. Ты понимаешь?

Стена явно ничего не понимала, поскольку стены не считают объятия жизненно необходимым ритуалом.

— Нет, ты понимаешь? — настаивала Верити.

Стена, может, конечно, и предпринимала героическое усилие понять хозяйку, но результат нулевой.

— Ну, тогда радуйся, что ты стена, — обиделась Верити. — Хотела бы и я быть стеной…

Писатель должен черпать материал для творчества из собственных страданий, напомнила она себе, глядя на восхитительно итальянизированную, чистую, пустую, блестящую стену, свою кухонную наперсницу. Место женщины — на кухне, здесь она чувствовала себя в безопасности, здесь ей ничто не угрожало. Да что там, даже посудомоечная машина стала ей подругой. Весы, холодильник — вот ее друзья и хранители сокровенных признаний. Как хорошо, что Марка здесь больше нет. Если бы, открыв холодильник, чтобы достать из него банку пива, он узнал, что говорила о нем этому самому холодильнику Верити, то, наверное, умер бы от злости.

Она побрела наверх, в свой кабинет. Кухня — это доброта. Ведь пища — сродни любви. Верити включила компьютер и начала писать.

Это наше блюдо выглядит великолепно, пользуется особой популярностью, и его приготовление требует незаурядного мастерства. Советуем не приступать к его приготовлению до тех пор, пока вы не будете абсолютно уверены в успехе. Но когда вы овладеете этим мастерством, то увидите: блюдо будут заказывать снова и снова.

Рецепт прилагается.

ВНИМАНИЕ: это может существенно ограничить ваше законное право на свободное время.

ОСНОВНЫЕ ИНГРЕДИЕНТЫ:

1 зрелый мужчина

1 зрелая женщина

Стакан или два хорошего вина

Немного растительного масла

Полная пригоршня свободного времени

Гладкая поверхность для раскатывания

Несколько ласковых слов для оформления

СПОСОБ ПРИГОТОВЛЕНИЯ:

Влейте вино в два стакана. Время от времени выпивайте по глотку. Осторожно снимите друг с друга верхнюю одежду. Сядьте рядом. Проверьте кожу на наличие остатков нижнего белья, медленно удалите их, ощупывая все обнажившиеся места на предмет наличия повреждений.

На этом этапе любое повреждение может быть устранено осторожным прикосновением губ к поврежденному месту.

Ощупайте остальные участки плоти на предмет обнаружения менее очевидных признаков повреждения.

Если все цело и невредимо, щедро натрите кожу растительным маслом, после чего лягте навзничь.

Подождите, пока мужчина хорошо возбудится.

Теперь мужчина и женщина готовы.

Дайте им доспеть, время от времени переворачивая.

О степени готовности можно судить по их состоянию. Они должны быть очень горячими и очень влажными.

Вспрысните ласковыми словами.

Оставьте отдохнуть, прежде чем снова облачать в нижнее белье и верхнюю одежду.

Верити понравилось собственное сочинение. Смешно. И остроумно. Оно доказывало, что она все еще в форме, невзирая на горькую, горькую муку. Это именно то, что Марк был бы рад получить.

Она выключила компьютер и вышла из кабинета, громко хлопнув дверью. Черта с два он это получит!

* * *

Джилл наблюдала за Дэвидом. Тот раскатывал на любимой газонокосилке и старался сосредоточиться на своих мускулистых предплечьях, а не на весьма пухлом животе. Он стриг траву в ожидании Маргарет и ее нового любовника. Джилл уже приготовила им постель, поставила в их комнате вазу со свежими розами. Густой аромат свежих роз не забивал, однако, аромата сухих лепестков, по-прежнему покоящихся в глубоком блюде рядом с кроватью. Запах любви, печально подумала Джилл, плотно закрывая дверь, чтобы не выпустить его наружу.