Рождество наступает все раньше - Валери Блок Страница 54

Пиппа разливала суп по тарелкам.

– Я смотрю «Си-Спэн», – доложила она Айре.

– Звонишь когда-нибудь? – Она покачала головой. – Позвони обязательно. Это наша станция. Я звонил, – сообщил Айра с нервным удовлетворением.

Барри усадил всех за стол. Айра продолжал:

– Я сказал этому парню: меня тошнит от того, что наша армия вычищает ПОМОИ из каждой ВЫГРЕБНОЙ ЯМЫ в странах третьего мира. Пусть они все поперережут друг друга – пусть! Кто победит, тот и победитель. – Он налил себе пива. – Пусть разберутся, как прокормить своих дикарей. Почему мы должны это делать?

– Я полностью с вами согласна, – поддакнула Джастин, хитро улыбаясь.

Барри принялся за суп.

– Погоди, он только начал.

– А в этой стране? Когда люди запираются в доме и заявляют, что подорвут себя? Я говорю: ДАВАЙ, ЗАЖИГАЙ – почему мы должны тебя останавливать.

Джастин рассмеялась. Она, скорее всего, не будет держать на Барри зла из-за Айры в целом, она прибережет его для серьезного спора.

– Пусть УБИВАЮТ СЕБЯ! – крикнул Айра, сжимая ложку в кулаке. – Пусть поубивают своих ДЕТЕЙ. Пусть! Дети – та же ЗАРАЗА! Лучше перебить их прямо сейчас. – Он кивнул. – Это сбережет государству в будущем кучу денег.

– Погоди, он еще дойдет до федеральных субсидий для владельцев водного транспорта, – заметил Барри, потягивая пиво. Пиво оказалось горьким.

Айра снова включил телевизор. Прогремели выстрелы.

– Я просто должен это увидеть, – настойчиво сказал он и сел за стол, обгладывая кость. Голос с британским акцентом читал новости из Сараево.

– С исторической точки зрения, в будущем изнасилования в Боснии будут рассматриваться как положительный фактор, – заявил Айра.

У Пиппы был такой вид, будто она чуть не подавилась.

– Нужно их скрестить, – продолжал он, – тогда этнические различия сгладятся. Понимаешь, если они все будут родственниками, то не захотят убивать друг друга. Кто захочет убить родственника?

– Вот именно, кто? – сказал Барри.

– Знаешь, – сказала Джастин, когда они вечером чистили зубы, – почти у каждого припрятан где-нибудь вот такой сумасшедший дядюшка. Сумасшедший дядюшка Айра. Только у тебя это отец.

Барри лег в постель. Как ему это воспринимать? Он не гордился Айрой, но он же придержал язык по поводу Кэрол.

Она намазала веки кремом.

– Когда он разорился?

– Послушай, это мой отец. Это не самая моя любимая тема для беседы.

– Нет, нет, нет, – быстро сказала она. – Просто интересно.

Она запрыгнула в кровать.

– Я никогда не рассказывала тебе историю с прятками? – Она засунула ледяные ступни между его ступнями, чтобы согреться. – Мне было восемь. Отец спрятался, и мы искали. Мы с мамой. Мы искали и искали. Все искали и искали. Прошло три часа, а мы все искали. Через пять часов он позвонил. Из Филадельфии. Сейчас это смешно, но тогда…

Они лежали рядом и смотрели в потолок.

– Однажды отец не узнал меня на улице, прошел мимо, чуть не задев плечом.

– Это еще что, – хихикнула Джастин. – Мама сосет палец.

– С ума сойти! Хотя вполне вписывается в общую картину.

– Погоди, ты еще не видел моего отца, – пригрозила она.

– Ну, так устрой! – Он уютно прижался к ней, и они болтали обо всякой чепухе. Впервые в жизни он был с женщиной и у него не было заготовлено плана побега. Он совершенно искренне не представлял, что это может кончиться.

Новое жилище Винса размещалось в шикарном угольно-черном небоскребе, вестибюль был так огромен и аскетически суров, что каждый раз, входя сюда, Пиппа чувствовала себя неряхой. Она накрасила губы, глядя в зеркало в кабине лифта, и подтянула колготки. Консьерж, конечно, наблюдает за ней. Она царственно кивнула камере, как Гленда Джексон Стивену Сигалу с верхушки красного лондонского автобуса в фильме «С шиком».

Винс был по-прежнему слишком красив. Его квартира походила на зал ожидания в аэропорту. Она здесь уже в четвертый раз, а он все еще ей не заплатил, сегодня ей придется об этом упомянуть.

– Я думала подать документы на эту летнюю архитектурную программу, – сказала Пиппа ему через окошко в перегородке, споласкивая овощи. – Она будет проходить в Риме.

– М-м, – отозвался он с другой планеты. – Сигареты есть?

– Конечно – в сумке.

– Принеси мне, а? Я с ног валюсь. Ленивый паршивец. Она вытерла руки, достала пачку и бросила ему.

– Ментол! – сказал он с отвращением. Пиппа резала фенхель.

– Слушай – не нравится, не ешь – я такие курю.

– Ладно. – Он закурил. Она стряхнула фенхель в сковороду с оливковым маслом и засунула в печь. – Это все равно что, – он задержал дыхание и выдохнул, – вдыхать озеро.

Она принялась читать про менгиры. [9]Есть что-то устрашающее и величественное в одиноком камне посреди поля. Такое облегчение снова учиться, и ничего смешного.

– Все до единого в моей группе с сотворения мира знали, что хотят быть архитекторами, – призналась она Винсу, когда они сели за стол.

Он сидел, закинув голову, будто загорал, и ничего не ел.

– Так ты думаешь, что уже слишком старая?

– Нет, но мне многое придется нагонять.

– Ничего. Ты доучишься, выпустишься – и все равно никакой работы не будет. У тебя будет много времени для саморазвития.

– Спасибо. Очень обнадеживает.

– Я сам скоро останусь без работы. – Он поднял стакан шотландского виски, будто салютуя ей, проглотил половину и скривился.

– Ой, мне очень жаль, – сказала Пиппа. Он не платит ей, потому что у него нет денег. Он из богатой семьи, но у него, наверное, не хватает, чтобы за все это платить. – Что ты будешь делать? Или мне не спрашивать?

– Можешь спрашивать. Я не знаю.

Ему больше не нужно будет, чтобы она ему готовила. Они доели молча.

Пока кофеварка готовила кофе, Пиппа вымыла кастрюли, отметив себе прихватить жидкость для мытья посуды на следующий раз. Но она ведь больше не будет сюда приходить.

Он вдруг оживился, взял в руки колоду карт и стал тасовать.

– Джин?

– Конечно, – сказала она, споласкивая кастрюлю, у нее появилось ощущение, что приговор отсрочен. Они сели за стол, он раздал карты.

– Я снова курю, – сообщил Винс, вдруг преисполнившись энтузиазма. – Как здорово. Надо держаться вместе, – сказал он, держа ее за локоть, и она не поняла, почему он вдруг решил быть с нею очаровательным. – Они принимают законы против нас.