Гиль-гуль - Елена Некрасова Страница 54

Как это… как это «завладев»? У него украли документы? Что-то не то… случись это где угодно… но в театре! Такое совпадение? Нет, тут что-то не то… но плащ и шляпа. У него же нет плаща и шляпы… так, так… спокойнее… Можно вопрос?

— Меня зовут Чжан Сян-цзэ, я переводчик Алексея Григорьевича… вы упоминали серый плащ и шляпу. Но у него нет такой одежды… был клетчатый зеленый плащ, который он потерял неделю назад.

— Ну вот видите, это тоже отчасти подтверждает… Скорее всего, Алексея Григорьевича обокрали, может быть, вытащили на улице… он не говорил о пропаже, никто не слышал?… Понятно… Сказать по правде, следователь пока не намерен полностью отказываться от первоначальной версии. Он считает, что фотографии могли устареть… я-то понимаю, товарищ! Вот и правильно! Соберите все, что есть из последнего… да, и отпечатайте! Ну да, и на словах… Также следствием пока не исключается версия, что Васильков знаком с убийцей и либо сам передал ему документы, либо тот целенаправленно их у него выкрал… Ну товарищи, дорогие, нельзя же так… нам-то зачем! Сейчас с вами будет общаться помощник следователя, вот ему это все… Я надеюсь, что товарищ Васильков жив и здоров и в скором времени все прояснится… все, что касается его лично…

Жив и здоров? На что он намекает… Не убили же его из-за этих паршивых документов… он на это намекает?! Господи, может быть, он и не знает, что их украли, а как же этот юбилей? Вдруг он уже там, надо же что-то делать! Он жив, конечно жив, его не могли… почему так… темно?

* * *

Лян-фу принимал роды. Он делал вид, что они не знакомы, что он не Лян-фу… а врач. Акушер. Но она понимала — как только ребенок появится на свет, он тут же схватит его и умертвит… и когда это произошло, она даже испытала облегчение… Она вынуждена была подниматься куда-то на открытом лифте очень шаткой конструкции. Кабины не было. Дощатая площадка на одного человека находилась между четырьмя тонкими колоннами цвета желтка. Вокруг темень, вроде бы улица, фонари не горят, но она знает, это — Москва, а эта штука — ее главная достопримечательность… нельзя было не подняться наверх, неудобно. А куда наверх, что там? Якобы смотровая площадка… и она все ехала, все ползла на этом сомнительном лифте… потом оборвался один трос, а она так и знала! И стала спускаться вниз по каким-то перекладинам… Потом она была в своем доме в Шанхае и стригла ногти, а ногти были отросшие, загнутые и даже какие-то трухлявые… потом еще всякая дрянь… вспомнила. Она была на собрании, потемнело в глазах… ее отнесли в комнату? Позор, у всех на глазах… и ей что-то кололи в вену, уже тут… А он?!

Сян-цзэ лежала на застеленной кровати, в костюме, но блузка расстегнута… а сверху ее прикрыли запасным пледом из шкафа. Надо узнать. Надо же, стемнело… уже около шести, и он у себя, конечно… нет. Она знала, что нет.

Сян-цзэ взяла чайник, пошла на кухню… Тихо, даже на кухне свет не горит… из-под двери Котова пробивается полоска света. Постучим… Николай, это я! Тихо… не открывает? Вы у себя? Николай Сергеевич! А, вот идет…

Котов заспан, трет глаза… спал при свете?

— Извините, я вас разбудила, просто я хотела узнать…

— Ой, слава богу, вам лучше? Мы так переволновались, думали с сердцем у вас… а врач сказала, что это на нервной почве, спазм сосудов…

— Да… я уже в порядке.

— А я тут заснул случайно… вы заходите… ужасно. Но вы только… если вы так будете… вы держитесь, я сам тут с ума схожу… все думал, думал… в общем, его пока нет.

— Понятно.

— Да ни хрена не понятно! Костя ездил в эту столовую, где они празднуют, на всякий случай… вместе с одним из этих… все больницы уже обзвонили и морги тоже… Я ума не приложу, куда он мог подеваться… вот куда?!

— Спросите что-нибудь полегче…

— Но еще есть надежда! Еще рано… он мог загулять где-нибудь один… плюнул на это мероприятие и отправился на рыбалку… он мог, вы ж его знаете, он любит природу…

— Да, наверное… Ладно, Николай, я пойду… будем ждать.

Он хочет ее ободрить, а сам не верит… А Сяо Юй знает… опять?! Ну дура она, обыкновенная курица… но пусть скажет хотя бы, жив он или нет… хм, Сяо Юй — паук. А они ползают по его паутине туда-сюда, друг за дружкой… он их поймал и теперь забавляется, вот уже и лапки начал отрывать… точно. Может быть, старик сам все и подстроил… слишком много совпадений. Вот кому понадобится с утра убивать комсомольца? Кому-то с документами Василькова в кармане, да еще в театре Сяо Юя? Если только старик сам этого не захочет! А вчерашнее предупреждение… нет! Это слишком. Половина седьмого, паром через полтора часа… она поедет и выяснит хоть что-то. Как же она ненавидит… ненавидит. Не причинять людям вреда, иметь прозрачное сердце, изгонять желания, усмирять надежды… а сам?! Нашел развлечение. Дерг-дерг… с людьми-то интересней, чем с куколками. И он всегда был таким… так что сама виновата. Нечего было так часто захаживать… тем более с ним. Она пока не готова постигнуть совершенную мудрость, а раз так, то и нечего…

Она замерзла… надо будет надеть пальто. А чайник? Остался у Котова, но есть кипятильник… а вода по-прежнему ржавая. Надо пойти на кухню, набрать в баке… ладно. Не снимая костюма, она забралась под одеяло, и плед пусть тоже сверху будет… нет смысла выходить раньше времени, надо решить, как вести себя со стариком, что бы ему такое…

_____

Никогда не снилось ей столько кошмарных снов, как за эти последние сутки… Сян-цзэ не может вспомнить, что ей привиделось на этот раз, да и не хочет… память уже отказывается вспоминать. Просто гадкое месиво… и театр тоже был… Под одеялом, под пледом, ее сморило… и все ее планы тоже… Рассвело… Да нет, уже позднее утро, половина девятого… и никто ее не разбудил, значит, он не пришел… а вдруг что-нибудь выяснилось? Если только плохое… Ноют кости, и грудь… и в боку колет. Сяо Юй говорил, что взволнованная душа во время сна беззащитна, может попасть в переделку… например, быть избита злыми сущностями… от этого можно и умереть. Похоже, ее душу поймала компания злых духов и долго пинала ногами… Ой-е-ей… как рука затекла, как ломит поясницу… она сползает с постели, прямо как старушка, потихоньку… какое страшное отупение и апатия… хоть снова ложись. Сегодня понедельник, все уже на работе, естественно… а ей теперь не надо. Вода… желтоватая… зато холодная… а то глаза совсем не открываются… как опухло лицо. Ну надо же… висит совершенно седая прядь. Вчера на собрании она чувствовала, как наливался кровью шрам на виске, как он пульсировал… а теперь шрам стал белым и дряблым, и от него расползлись во все стороны морщины, которых не было… неприятная картина. Это даже не назовешь усталостью. Постарела за одну ночь… так бывает? Кожа над веками потеряла тонус… сползла на глаза вместе с бровями… правая сторона особенно, ну да… асимметрия — признак старости… а под глазами синюшные мешочки… хоть не выходи. Цю-жун, осеннее лицо… налицо. Вот старик обрадуется… Скажет, что наконец-то я стала похожа на человека, а не на цзи из чайного домика… Ненавижу. Но все-таки надо это сделать, как ни противно… зайти к кому-то, узнать… к жене Шувалова? Переводчики уже ушли, да и кто им будет докладывать…