Откровенные признания - Лиза Клейпас Страница 54

Тем временем Саманта и Арабелла с треском раскрыли веера и принялись усердно обмахиваться им.

— Боже милостивый! — приглушенно ахнула Саманта. — Лотти, он смотрит на тебя совершенно неприлично!

— Не понимаю, о чем ты, — пожала плечами Лотти, но ее щеки уже пылали.

Арабелла захихикала, прикрывая рот расписным шелковым веером.

— Такое выражение на лице моего Гарри я видела лишь однажды: когда перед ним поставили тарелку с йоркширским пудингом.

В темных глазах Саманты отразилось острое любопытство.

— А мне казалось, ты душой и телом принадлежишь лорду Раднору, Лотти. Как же ты сумела улизнуть от него? Где провела целых два года? И как, скажи на милость, сумела подцепить Ника Джентри? И кстати, эта история с титулом — правда или выдумка?

— Правда, — ответила на последний вопрос Лотти. — Мой муж действительно лорд Сидней.

— А когда ты выходила за него, ты знала, что он виконт?

— Конечно, нет. — Лотти попыталась в двух словах объяснить, что произошло:

— Как вам известно, я сбежала из пансиона, чтобы меня не выдали за лорда Раднора…

— Видела бы ты, какой скандал разразился в Мейдстоуне! — перебила Арабелла. — Я слышала, о нем судачат до сих пор. Никто из наставниц не мог понять, как тихая, послушная Шарлотта Ховард просто взяла и исчезла, словно сквозь землю провалилась!

Лотти переждала минутное смущение. Своим побегом 1 она отнюдь не гордилась — у нее просто не было выбора.

— Я назвалась чужим именем и поступила в компаньонки к леди Уэстклифф в Гэмпшире…

— Ты работала? — потрясенно перебила Арабелла. — Господи, как ты, должно быть, намучилась!

— Да нет, не слишком. — Лотти криво усмехнулась. — Уэстклиффы были добры ко мне, я успела полюбить вдовую графиню. Кстати, там я и познакомилась с мистером Джентри… то есть с лордом Сиднеем. Вскоре он сделал мне предложение, и… — Ей вдруг отчетливо вспомнился вечер в библиотеке лорда Уэстклиффа отблеск огня на лице Ника, склонившегося к ее груди. — и я согласилась, — поспешно закончила она, чувствуя, что ее лицо полыхает густым румянцем.

Саманта улыбнулась — кажется, она разгадала причину смущения подруги.

— Видимо, предложение было запоминающимся.

— А твои родители очень рассердились? — спросила Арабелла.

Лотти кивнула, с грустной усмешкой подумав, что реакцию ее родителей вряд ли Можно описать словом «рассердились».

Саманта понимающе закивала и посерьезнела.

— Они не смогут сердиться до конца своих дней, дорогая, — мудро заметила она, сумев утешить подругу. — Даже если слухи о богатстве твоего Мужа сильно преувеличены, Ховарды должны обезуметь от радости — от того, что им повезло заполучить такого зятя.

Они поболтали еще немного, радуясь встрече и договариваясь о визитах в самом ближайшем времени. Время пролетело незаметно, и Лотти спохватилась, только когда оркестр заиграл модный вальс «Весенние цветы», под который несколько пар сразу закружились в середине зала. Гадая, помнит ли Ник про обещанный первый вальс, Лотти решила поискать его. Извинившись перед подругами, она обошла галерею первого этажа, Отделенную от бального зала резными перилами и вазонами с зеленью и розовыми розами. Несколько пар увлеченно беседовали в уютных нишах, полускрытые пышными букетами. Проходя мимо, Лотти из деликатности отворачивалась и украдкой улыбалась.

Кто-то взял ее за локоть, и она просияла, уверенная, что ее нашел Ник. Но, повернув голову, она увидела на своей затянутой в перчатку руке совсем не крепкую широкую кисть Ника. Длинные крючковатые пальцы обхватили ее запястье, и Лотти в ужасе услышала голос, который много лет подряд мучил ее в кошмарных снах:

— Неужели ты надеялась улизнуть от меня, Шарлотта?

Собравшись с духом, Лотти посмотрела в лицо Артуру, лорду Раднору. Время сыграло с ним злую шутку: казалось, с тех пор, как они виделись в последний раз, прошло не два года, а все десять. Лорд Раднор был неестественно бледен, кожа приобрела оттенок выбеленной солнцем кости, на ней резко выделялись темные брови и глаза. Глубокие унылые морщины прорезали угловатое лицо.

Лотти знала, что встреча с лордом Раднором неизбежна. Ей представлялось, что он воспылает ненавистью, но сейчас она увидела в его глазах другое, более пугающее, чувство. Алчность. Жадность, не имеющую ничего общего с плотским вожделением, но гораздо более острую. Инстинктивно она понимала, что влечение Раднора к ней за время ее отсутствия только усилилось, а ее предательство пробудило в нем непреклонную решимость палача.

— Милорд, — заговорила она ровным голосом, хотя губы ее дрожали, — вы слишком настойчивы. Отпустите мою руку.

Пропустив требование мимо ушей, Раднор сжал руку Лотти, словно стальными тисками, и повел ее за колонну, увитую зеленью. Лотти пришлось следовать за ним: она не желала, чтобы ее уродливое прошлое испортило важный вечер в жизни ее мужа. Чего ей бояться в доме, полном людей? Раднор не посмеет оскорбить ее. Но будь они наедине, он наверняка схватил бы ее за горло и задушил голыми руками.

Раднор вперил в нее ледяной взгляд:

— Господи, что он с тобой сделал? От тебя пахнет похотью. От твоих родителей, недалеких провинциалов, тебя отделял всего один шаг, и вот теперь ты неотличима от них.

— В таком случае, — парировала Лотти, сжимая немеющие пальцы в кулак, — будьте любезны оставить меня в покое, дабы не запятнать репутацию.

— Безмозглая девчонка, — прошипел Раднор, и его глаза вспыхнули холодным огнем, — ты понятия не имеешь о том, чего лишилась. Знаешь, кем бы ты была, если бы не я? Ничем. Ничтожеством. Я создал тебя. Вытащил с самого дна. И намеревался превратить в олицетворение грации и совершенства. А ты предала меня и втоптала в грязь своих родных.

— Я не просила у вас покровительства.

— Тем более тебе следовало кланяться мне в ноги! Ты обязана мне всем, Шарлотта. Даже собственной жизнью.

Лотти поняла, что спорить с этим безумцем бесполезно.

— Пусть так, — тихо согласилась она, — но теперь я принадлежу лорду Сиднею. Вы не имеете на меня никаких прав.

Раднор рассыпался дребезжащим смехом, скривив тонкие губы в ехидной усмешке.

— Имею! И мне нет дела до дурацких клятв верности.

— С чего вы взяли, что можете купить меня, как товар с витрины лавки? — презрительно осведомилась она.

— Твоя душа принадлежит мне, — прошипел Раднор, сжимая ее запястье так, что хрупкие косточки чуть не хрустнули, а на глаза Лотти навернулись слезы. — За нее я заплатил собственной душой. Я вложил в тебя десять лет своей жизни и теперь требую расплаты.

— Каким образом? Я жена другого человека. К вам я не испытываю никаких чувств — ни страха, ни ненависти, только полное безразличие. Что вы можете у меня отнять?