Маэстра. Книга 2. Госпожа - Л. Хилтон Страница 54

Она не отвечала, поэтому я включила автодозвон и стала собирать вещи. Разобрала пистолет — выкину по частям, пока будем в дороге. Если все получится так, как я задумала, то оружие мне больше не понадобится. С третьего раза Йована наконец-то ответила. На экране появилось ее лицо, с пирсинга в брови свисал крошечный пластмассовый Майкл Джексон. Сообщив Йоване о том, что скоро буду в Белграде, я спросила, над чем сейчас работает «Ксаок».

— О-о-о, Элизабет, ты себе не представляешь! — воскликнула она, и я сразу вообразила, как она потирает руки от предвкушения. — Настоящий пир души! Подожди, сейчас скажу, как это правильно называется — абджект-арт.

— Абджект-арт?!

Рвота, дерьмо, кровь, резня, расчлененка. Эти работы должны вызывать отвращение и тем самым бросать вызов нашему отношению к красоте. Как бы то ни было, продается хорошо. Или же это может быть вульгарная погоня за сенсацией, не примечательная ровным счетом ничем, кроме своей поразительной банальности, а это уже не так хорошо продается.

— Прям на грани! У меня есть видеозапись, жуть вообще, трахеотомию сняли в живую! Замиксуем с фотографиями порноизнасилования, из темной сети, а потом это видео пустим в маленьких телескопах…

Ладно, допустим, Йована. Темная сеть, порноизнасилования, вас понял.

— Ой нет, не в телескопах! — всплеснула руками она. — Слушай, как называются эти штуки, которые поворачиваешь, смотришь, а там такие узоры из цветного песка?

— Калейдоскопы?

— Точно! А потом мы их положим в подарочные коробки и навалим туда кучу маленьких игрушек. — Она наклонилась вперед, чтобы показать, как Майкл исполняет свою знаменитую «лунную походку» прямо над ее глазом. — Ты, значит, открываешь крышку, а там рядом лежат очень-очень невинные вещи и настоящая грязь, ну за гранью вообще!

— То есть история про эксплуатацию и про пересмотр понятия греха?

— Отлично сказано! — кивнула она и глотнула диетической колы. — Может, тебе будет интересно взглянуть?

— Обязательно! И еще у меня есть пара предложений: во-первых, ремейк одной старой картины, во-вторых — видеоинсталляция. Вроде такой постановки, как пьеса, с двойниками. Немножко в стиле Синди Шерман.

— Звучит неплохо? Заказчик уже есть?

— Даже два. Ну скорее всего.

— Отлично! Супер, скоро увидимся! Хочешь остановиться у нас?

— Спасибо, может, и да. Было бы здорово своими глазами посмотреть на творческий процесс!

— Да конечно, не вопрос. Ты когда приезжаешь?

— Завтра.

Автобус уже бороздил просторы Европы, Тимоти то спал, то смотрел в окно. Я смотрела в окно. Когда мы миновали границу со Словенией, он довольно безразличным тоном спросил у меня, почему мы едем именно в Белград.

— Ну, во-первых, там нас точно не станут искать, — медленно произнесла я.

Потом объяснила, что собираюсь оставить сообщение для человека по фамилии Разнатович и что если нам удастся найти его и он согласится поучаствовать в нашем плане, то люди, убившие Гиша, убедятся в серьезности наших намерений.

— А еще мы с тобой займемся искусством! — бодро добавила я, понимая, что звучит это все как полный бред, однако после пережитого ужаса и смерти Гиша Тимоти погрузился в состояние, больше напоминавшее кому, поэтому молча соглашался со всем, что я говорила, и не задавал лишних вопросов.

Я сказала, что ничего особенного от него не потребуется, однако, когда я найду Разнатовича, тут-то на сцену и выйдет он.

— Что бы я ни говорила, просто подыгрывай мне, и все, — предупредила его я, но так и не поняла, насколько до него дошло, что я сказала.

Больше рассказать о нашем восемнадцатичасовом путешествии до Белграда, в общем-то, нечего, за исключением того, что в автобусе было тесно, неудобно, грязно, поэтому поездка ввела нас в легкий транс и крайне утомила. Когда мы добрались до Белого города, я поселила Тимоти в отель «Сквер найн» и сказала, чтобы он топал в спортзал, в надежде на то, что от естественных эндорфинов ему станет получше. Встречу с Йованой мы назначили на десять вечера, поэтому я решила пока погулять по городу и осмотреться. Тонкое пальто, которое я взяла из Венеции, не спасало от пронизывающего ветра с Дуная, но жуткую, купленную в Англии флиску я решила не надевать ни за какие коврижки. В центре Белграда женщины, похоже, предпочитали норковые шубы в пол. Я никогда не бывала в Восточной Европе и должна признать, что здесь и правда все было иначе, хотя сначала я даже не могла толком понять почему. В центре было много величественных зданий XVIII–XIX веков, а рядом многоквартирные дома 1930-х, с большими балконами. Вскоре я зашла в хипстерскую кофейню под названием «Кофеин» на обрамленной деревьями площади и за чашкой маккиато нашла адрес галереи Казбича в путеводителе. Меню было напечатано на коричневой крафтовой бумаге, гостям предлагали домашний балканский хлеб и симпатичные баночки варенья с украшенными кружевом крышками. Типичные бороды, фланелевые рубашки и Макбуки — с тем же успехом я могла бы сидеть в Шордиче. Потом я пошла к замку с видом на реку, миновав женщин со сморщенными, напоминавшими грецкий орех, лицами в дешевых имитациях балканских народных костюмов. Старушки продавали вышитые скатерти и кружевные салфетки, а невероятного роста мужчины торговали военными реликвиями. Однако для столицы в такой час на улицах было как-то зловеще тихо. Если не считать уличных продавцов, в каждом подъезде, на каждом углу толпились люди, вот только они просто… стояли со странным, почти рабским терпением, ветер развевал густые седые волосы или платки, и у меня было такое чувство, будто они чего-то ждут, но ждут уже так долго, что даже сами забыли, что именно. В здании напротив галереи Казбича размещалась модная современная галерея, в витринах были выставлены ретушированные фотографии начала XX века, изображавшие детей-карликов с алыми бантами на давно вышедших из моды черных локонах. В центре дороги красовалась огромная выбоина, кое-как прикрытая досками. Присмотревшись к скучному серому офисному зданию, я заметила на углу следы от пуль. На близлежащей остановке красовался постер последней коллекции Кардашян. Неужели эти люди и так недостаточно пострадали?!

В отличие от хозяев «Кофеина», Казбич оказался достаточно умен и понимал, что его родной город пока не может позволить себе иронию. Его галерея выглядела старомодно: повсюду плюш, большое окно в темной деревянной раме, простая черная бархатная драпировка служила фоном двум неброским иконам, византийские варианты Распятия в серебряных окладах висели с двух сторон от черно-белого полотна, изображавшего обнаженного бодибилдера, который обхватывал мраморную колонну своими массивными бедрами. Заглянув в галерею, я увидела четыре похожие картины в массивных золотых рамах, а рядом — иконы, на первый взгляд подлинные. Было уже почти восемь, галерея закрылась, но я отошла прямо на середину дороги, к жуткой яме, и сделала целую серию снимков на телефон. Йоване нужен будет источник вдохновения для того, что я собираюсь у нее заказать.