Меридон, или Сны о другой жизни - Филиппа Грегори Страница 55

— Слишком поздно, — сказала я обреченно.

— Что?

— Слишком поздно, — повторила я опять.

Я повернулась лицом к окружающим и увидела, что они смотрят на меня настороженно и непонимающе. Я взглянула на мистера Фортескью.

— Слишком поздно для меня, черт вас побери за вашу глупость! — взорвалась я. — Я очень хотела этого! Да, конечно, я вечно голодала, меня били, я только и делала, что работала и работала. Но я хотела этого и для Данди тоже! Но я хотела привести ее сюда и спасти!

Я слышала, как мой голос постепенно переходит на крик.

— И все это время вы сидели здесь, на моей земле, вы, толстый, глупый торговец, пока я была там, голодная и избитая, и она тоже была там, и я ничего не могла сделать для ее спасения.

— Сара… — Человек, который ненавидел силки, встал из-за стола и подошел ко мне, протягивая руки, как к испуганной лошади.

— Нет! — завизжала я и понеслась мимо него к двери. — Где вы были хотя бы три ночи назад? — закричала я оттуда мистеру Фортескью. — До меня был всего один день пути. Вы вовсе не искали меня. Вы не исполнили своего долга. Я была там одна и не знала, как мне спасти сестру! А она… она…

Я резко повернулась к двери и судорожно стала искать ручку. Наконец найдя ее, я распахнула дверь и взлетела по лестнице к себе наверх, в свою собственную комнату своего собственного дома. А она, моя сестра, лежала в это время в холодной земле, все ее вещи были сожжены, и пепел развеян.

Я упала на пол в углу комнаты и зарыдала сухими, раздирающими сердце рыданиями. Я так рыдала, что у меня даже заболело горло, но боль не утихла, мне стало даже хуже.

Послышался стук в дверь, и Джеймс Фортескью возник на пороге комнаты.

Он уселся рядом со мной на пол, ничуть не заботясь о своих чистых брюках и сюртуке, и он не стал утешать меня, он даже не произнес ни одного слова соболезнования. Он только быстро взглянул в мои красные и опухшие глаза и отвел взгляд.

— Вы правы, обвиняя меня, — тихо начал он. — Я не сумел помочь вам, так же как я не сумел помочь женщине, которую любил. Я понимаю ваше горе, поскольку я сам потерял любимое существо и…

Я затихла.

— Это была ваша мать, — продолжал он. — Ее звали Джулия Лейси, и она была самой храброй, самой веселой и самой прекрасной девушкой на свете. — Он на минуту замолчал, а потом кивнул, будто в подтверждение своих собственных слов. — Да, я очень любил ее.

Мистер Фортескью перевел дыхание.

— Вы похожи на нее, — добавил он, взглянув на меня. — Хотя волосы у нее были белокурые, но у вас такие же раскосые глаза и овал лица, напоминающий лепесток. И у нее так же вились волосы. Ее принудили выйти замуж за ее кузена, и он разрушил те планы, которые она строила относительно поместья. И она в припадке безумия, думая, что делает это ради вашей же безопасности, отослала вас отсюда. Она хотела прекратить господство сквайров, чтобы люди в деревне могли жить независимой жизнью.

— Я видела это во сне, — медленно выговорила я.

Мистер Фортескью быстро оглянулся на меня. Я думаю, что мы, сидя вдвоем на полу, представляли собой дурацкое зрелище.

— Во сне? — непонимающе переспросил он.

— Да, — попыталась объяснить я. — Мне часто снились сны о Вайдекре. Я видела женщину, бегущую куда-то под дождем с ребенком на руках. Вдруг она увидела цыганский фургон и отдала ребенка цыганке. И она еще долго кричала им вослед: «Ее зовут Сара. Слышите, Сара!»

Джеймс Фортескью прикрыл глаза ладонью, будто заслоняясь от моих слов.

— Я поместил объявления во всех местных газетах, — с болью заговорил он вновь. — Я нанял специального человека, чтобы он разыскал вас. Я никогда не забывал об этом. Каждый год я переписывал объявления, меняя ваш возраст, и просил каждого, кто знал о вас, сообщить мне. Я обещал награду за это.

— Слишком поздно, — горько сказала я, пожав плечами.

Он стал медленно подниматься на ноги.

— Нет, не слишком поздно, — заговорил он убежденно. — Вы молоды и получили в наследство прекрасное имение. У вас превосходное будущее, и я найду способ утолить боль и печаль вашей утраты. Я обещаю вам это.

Я равнодушно кивнула, обессиленная долгим разговором.

— Поймите, что теперь вы дома, — тепло продолжал мистер Фортескью. — Дома, в Вайдекре, и я стану любить вас как отец, которого у вас никогда не было, и как мать.

Я посмотрела на него тяжелым, непрощающим взглядом, которым смотрит каждая уличная побирушка на прохожего, собираясь выпросить у него пенс на еду, а потом побыстрее улизнуть.

— Вы — не мой отец, — заговорила я. — И не моя мать. У меня была женщина, которую я так звала. А сейчас вы говорите мне, что и этого не было в моей жизни. У меня была сестра… — Тут голос мой прервался, и я поспешила сглотнуть поднявшуюся горечь. — А вы говорите мне, что ее тоже не было. Вы для меня никто. И мне не нужна ваша любовь.

Мистер Фортескью подождал продолжения, но его не последовало. Тогда он, мягко коснувшись моих волос, вышел из комнаты и оставил меня одну.

Я боялась, что мне будет неловко снова встретиться с Джеймсом Фортескью, но я не знала привычек знати. Оказалось, что они могут не слышать и не видеть чужого гнева и обращенных к ним криков. Они слышали только то, что им удобно. И когда я спустилась в гостиную выпить чаю, он сидел там, будто и не было нашего такого тяжелого разговора.

Бекки налила чай нам обоим и передала мне чашку. Я глянула краем глаза на то, как управляется с ней мистер Фортескью, и обнаружила, что чашку и блюдце можно держать в двух руках, отдельно чашку и отдельно блюдце. Но я на это не осмеливалась, я боялась уронить их.

Когда мы наконец покончили с чаем, он пригласил меня в столовую, в которой на огромном столе оказалась расстелена карта.

— Но я не умею читать, — напомнила я ему.

— Я знаю это, Сара, — кивнул он. — Я все вам объясню. Это карта поместья Вайдекр.

Я подошла чуть ближе и увидела разрисованную картинку, которую, наверное, видят под собой птицы.

— Смотрите, — начал он. — Вайдекр напоминает большую чашу, зажатую с юга и запада холмами Южного Даунса, а с севера — общественной землей.

Его палец описал на карте большой овал, и я увидела ту ее часть, которая была окрашена зеленым и коричневым.

— Сейчас у нас ведется смешанное хозяйство, — продолжал свои объяснения мистер Фортескью. — Мы выращиваем намного больше фруктов и овощей, чем наши соседи, поскольку у нас есть квалифицированные рабочие. Но мы также занимаемся овцеводством, ради мяса и шерсти, и имеем молочную ферму.