Соблазн и страсть - Джулия Энн Лонг Страница 55

Из груди Сабрины вырвался стон, и она закрыла глаза. Минуту спустя она снова взглянула на мужа:

— Продолжай, Рис. Я слушаю.

— Мне действительно заплатили, Сабрина. Кроме того, у меня появился дом в Йоркшире. К сожалению, мать и моя сестра скончались, однако вторая сестра выжила. Я тогда приобрел офицерский патент и восстановил наше семейное благосостояние, сестра удачно вышла замуж. Она и сейчас жива. И полагаю, счастлива.

В комнате надолго воцарилось молчание. Наконец Сабрина тихо проговорила — почти прошептала:

— Итак, ты принес в жертву моих родных… Принес их в жертву ради счастья своей семьи.

Рис прекрасно понимал: его поступку нет прощения. И все же он спросил:

— Сабрина, а как бы ты поступила на моем месте? — Он смотрел на жену с мольбой в глазах.

Она с вздохом пожала плечами:

— Я не знаю, что сделала бы, Рис, на твоем месте. Но знаю, что из-за тебя у меня нет теперь ни матери, ни сестер. — Немного помолчав, она добавила: — И ведь ты молчал, пока я не завела этот разговор…

— Сабрина, клянусь, я давно хотел все тебе рассказать. Поверь, я был очень рад, что Анна Холт исчезла. Я даже молился об этом, если хочешь знать. Хотя я не могу с уверенностью утверждать, что она до сих пор жива. Увы, я ничего не знаю о ее дальнейшей судьбе.

— Знаешь, Рис, я всю жизнь мечтала о том, чтобы узнать, где мои сестры и мать. Мне было так одиноко в детстве… О Боже, Рис… — Она в волнении умолкла. — Ведь в ту ночь, когда я показала тебе портрет моей матери… ты, как ни в чем не бывало, предавался со мной любви.

Рис понимал, что ему нет прощения. Снова потупившись, он пробормотал:

— Но, Сабрина, ведь ты тогда была совсем ребенком. К тому же о тебе ведь заботились. Добрейший мистер Фэрли любил тебя как родную дочь. Дорогая, представь себя на моем месте, умоляю, не суди меня поспешно.

— Не судить тебя? — переспросила она, глядя ни мужа с удивлением. Потом вдруг рассмеялась. — Рис ты погубил мою семью. И если бы я случайно не узнала об этом, то ты, по всей видимости, никогда бы мне ни чего не сказал.

Муж молчал, и она продолжала:

— Представляешь, я могла бы прожить с тобой всю жизнь — и так бы ничего не узнала. Даже не догадывалась, что ты за человек. Я ничего бы о тебе не знала…

Рис в раздражении передернул плечами.

— А теперь ты все знаешь, не так ли? И что же я за человек? Ответь, не стесняйся. Говори же, дорогая женушка. Так вот, ты прекрасно знаешь, какой я на самом деле. Вернее, догадывалась об этом с самого начала, еще, когда в первый раз целовалась со мной. Но каждый раз ты обо всем забывала в моих объятиях, хотя ты, повторяю, догадывалась, с кем имеешь дело.

Сабрина вздрогнула. Лицо ее побелело как полотно. Судорожно сглотнув, она прошептала:

— А ты когда-нибудь думал о моей матери, Рис? Ты когда-нибудь думал о трех маленьких девочках?

— Я думал обо всех вас, Сабрина. Порой я так мучился — днями не находил себе покоя, думая о судьбе трех девочек, оставшихся без матери. Но я также думал и о том, что и моя мать и моя сестра должны выжить. Признаюсь, я радовался, когда у них появился шанс…

— Но ведь они все же умерли, разве не так? Он едва заметно кивнул.

— Да, увы. Случилось то, что случилось. И возможно, их смерть стала той ценой, которую ты, Рис, заплатил за то, что принес в жертву меня и моих сестер.

Он смотрел на жену в полной растерянности.

— Сабрина, пожалуйста, выслушай меня…

— Не желаю тебя слушать! — воскликнула она, гневно сверкая глазами. — Осмотрись, Рис, осмотрись! Ты живешь в роскоши, и это добыто ценой предательства! Из-за тебя я потеряла своих близких, потеряла мать и сестер. Зато тебя теперь окружают красивые и дорогие вещи.

— Но, Сабрина…

Она вскинула руку, как бы заставляя его замолчать.

— Между нами все кончено, Рис. С этого момента у тебя остается только одно — это твое богатство.

Она повернулась к двери, намереваясь выбежать из кабинета, но он ухватил ее за руку.

— Сабрина, пожалуйста, не уходи. Только не уходи. Она пристально посмотрела на него, и он увидел в ее глазах и страсть, и гнев, и сочувствие. Но все эти чувства лишь промелькнули в ее глазах, тотчас же смешавшись с ледяным презрением; такого презрения во взгляде Рису еще никогда не доводилось видеть…

— Отпусти мою руку, — процедила она сквозь зубы. Рис медленно разжал пальцы и отступил на шаг. Он нисколько не сомневался в том, что это их последний с Сабриной разговор. Да, было совершенно очевидно, что она намерена расстаться с ним навсегда.

В следующее мгновение она резко развернулась и стремительно вышла из кабинета. Возможно, с ее стороны это был опрометчивый поступок, но в любом случае было ясно, что теперь уже не оставалось надежд на примирение.

Да, в ее уходе чувствовалась окончательная и неумолимая решимость.

Покинув кабинет Риса, Сабрина быстро прошла по коридору и спустилась вниз по мраморной лестнице. Выбежав во двор, она бросилась к конюшням. Вышедший ей навстречу грум уставился на нее в недоумении.

С трудом, переведя дух, Сабрина распорядилась:

— Оседлайте мою лошадь, мистер Крой.

Грум таращился на нее, не произнося ни слова. Стараясь успокоиться, Сабрина повторила:

— Оседлайте мою лошадь, мистер Крой. Лучше — мужское седло. И побыстрее, пожалуйста.

На сей раз, Сабрина не просила, а отдавала приказания, то есть вела себя как настоящая графиня — наконец-то она вошла в роль жены лорда Роудена. Она нисколько не сомневалась в том, что сумеет добраться до Лондона. Ни в одной из придорожных гостиниц, конечно же, не откажут в услугах графине Роуден, если таковые ей потребуются. А гостиницы непременно должны встретиться ей на дороге — словоохотливая Мэри сообщила ей об одной из них.

Когда Крой наконец-то оседлал лошадь, Сабрина, вскочив в седло, строго посмотрела на грума и проговорила:

— И не вздумайте следовать за мной.

С этими словами она пустила лошадь в галоп.

Прошел час? Или, может быть, два?

Рис по-прежнему стоял посреди кабинета, глядя на дверь, за которой исчезла Сабрина. Он не знал, что ему делать, не знал, что следует предпринимать в таких обстоятельствах. Но Рис отказывался верить в свое поражение. Он никогда не мирился с поражениями — даже когда согласился на мерзкий и роковой поступок, много лет назад. Тогда ему казалось, он каким-нибудь образом сумеет с честью из всего этого выбраться…

Внезапно дверь отворилась, и на пороге возникла миссис Бейли. Экономка склонилась в почтительном поклоне, затем медленно выпрямилась и проговорила: