Ярмарка невест - Кэндис Герн Страница 55

Верити поворачивалась и смотрела в лицо каждой женщины, к которой обращалась, и рассекала кулаком воздух. Женщины смотрели на нее как на сумасшедшую.

– Я спрашиваю вас снова: что он сделал? Что?

После довольно долгого молчания Кейт Пескоу прочистила горло.

– Мы вам говорили, – произнесла она нерешительно. – Старый Ник Треско, он раньше был управляющим в Пендургане, он сказал нам.

– Да, я помню, что вы говорили о Нике Треско, – заявила Верити и подбоченясь посмотрела в лицо Кейт. – Но он не видел, как Джеймс поджигал сарай, не так ли? Не видел, как он бросил двоих мальчиков, а потом и свою собственную жену в огонь? Нет, он видел только, как Джеймс стоял и смотрел. Стоял там!

Обессиленная неожиданным взрывом, Верити опять опустилась на стул. Шесть женщин недоверчиво смотрели на нее. Она перевела дыхание, чтобы успокоиться и говорить тише.

– Просто стоял там, – повторила она. – Никому из вас не приходило в голову, что это странно? Даже если бы он сознательно смотрел на огонь, неужели, когда появился свидетель, он не сделал бы вид, что пытается помочь? Чтобы отвести от себя подозрение? Бабушка, вы знаете Джеймса с детства, правда?

Маленькие темные глазки бабушки прищурились.

– Да, – наконец ответила она. – Я знаю его с самого рождения. Все здесь, – она повела рукой вокруг комнаты, – знают его всю свою жизнь.

– Был ли он порочным, злым мальчиком? – спросила Верити.

Бабушка подняла подбородок:

– Нет, не был.

– Тогда каким он был?

Напряжение бабушки немного ослабло. Она сделала глоток чая, потом ответила:

– Он был нормальным мальчиком. Веселым. Они с Аланом Полдреннаном были проказниками, всегда готовыми на какую-нибудь проделку, но злыми их проделки не были. Так, добродушные выходки. Когда повзрослел, он был добрый парень. Хотя я слышала, что он часто ссорился со старым лордом Харкнессом. Говорят, потому он и ушел в армию.

– И только когда вернулся из Испании, – сказала Верити, – он превратился в... во что-то другое?

– Да, он вернулся домой больной и злой, как дьявол, – подтвердила бабушка. – Печально было видеть, что с ним стало, как он испортился.

Другие женщины закивали и пробормотали что-то в знак согласия. Верити сдержала свой гнев.

– Да не испортился он, – сказала она.

Ей ценой огромного труда удавалось говорить ровным голосом.

– Вы все забыли милого мальчика, которого когда-то знали, и сотворили из Джеймса чудовище. Кому-нибудь из вас приходило в голову, что он, возможно, сильно пострадал на войне?

Здесь Верити должна была проявить осторожность. Она хотела добиться их понимания, но не могла открыть все, что знает, не предав тем самым Джеймса, чего он ей никогда не простит.

– Кто-нибудь из вас подумал, что он мог быть ранен так, что вам этого никогда не понять? – продолжала Верити. – И не может ли оказаться, что его заставили чувствовать себя преступником, виновным в том, чего он не совершал?

И опять Кейт нарушила неловкую тишину, повисшую в комнате после того, как Верити замолчала.

– Я думаю, мисс Верити, что этот человек вас околдовал.

– Замолчи, Кейт! – От строгого голоса бабушки у Кейт запылали щеки. – Пусть Верити Озборн выскажется, – продолжала старая женщина. – Так что же ты пытаешься нам сказать?

Верити удалось слабо улыбнуться бабушке.

– Вы говорите, что он был нормальный мальчик, потом приличный молодой человек. Скажите положа руку на сердце, верите ли вы на самом деле, что мальчик, которого вы знали, мог убить любимую женщину, своего ребенка и еще сына Клегга?

Пока бабушка обдумывала ответ, Верити наблюдала за ее лицом. Рот старухи сложился в жесткую складку, узловатый палец постукивал по губам. В комнате стояла тишина. Слышалось только потрескивание дров в очаге да редкое гуканье ребенка Доркас Маддл.

Когда бабушка Пескоу была наконец готова заговорить, она наклонилась, чтобы поставить свою чашку на старый табурет. Потом выпрямилась, положила полные руки на подлокотники кресла и посмотрела на Верити прямым проницательным взглядом.

– Старый Ник Треско был единственным свидетелем пожара, – сказала она. – Он рассказал свою сплетню и ушел из Пендургана с половиной слуг. Джаго и Атвенна Ченхоллз, они и их семья ценят свое место и никогда не разносят сплетни о том, что делается в большом доме. А Мэри Трегелли, та будет верна до могилы. Значит, у нас есть только слова старого Ника о том, что там произошло.

Она немного прищурилась и, казалось, обдумывала свои мысли.

– Скажу честно, – бабушка заговорила вновь и тяжелым взглядом посмотрела на женщин, как будто ожидая, что они начнут возражать ей, – сначала я в это не поверила. Сначала. – Она остановила взгляд на Верити. – Но потом Джеймс повел себя так, как будто сделал это. Никто не видел, чтобы он сожалел. Просто он становился все мрачнее и злее. Он вел себя так, будто был убийцей, вот к нему и относятся как к убийце. Он столько лет никогда не отрицал этого.

Верити без сил откинулась на спинку стула. Ее охватило такое облегчение, что она почувствовала, как на глазах появляются слезы. Успех был у нее в руках, потому что бабушка Пескоу тоже когда-то сомневалась в вине Джеймса.

Верити несколько раз прерывисто вздохнула, стараясь не заплакать и не подтвердить тем самым подозрения Кейт о ее мотивах.

– То, что Джеймс никогда не отрицал этого, – сказала Верити, и голос ее дрожал сильнее, чем ей бы того хотелось, – еще не значит, что он это сделал. Вы говорите, что он стал злым. Вы не подумали, что, может быть, его злобный вид прикрывал боль? Я говорю вам всем, что я знаю – действительно знаю! – что произошло в тот день во время пожара. Я не могу открыть то, что мне известно. Хочу только сказать вам, что его нельзя винить. Он не мог спасти ни мальчиков, ни Ровену. Это было невозможно.

– Как это невозможно? – презрительно усмехнулась Кейт. – Он был там. Прямо там!

– Больше я ничего не могу вам сказать. Только то, что он не moг ничего сделать. Он не мог их спасти, и это мучит его уже почти семь лет.

– Но...

– Кажется, я понимаю, – заявила бабушка, подняв руку, чтобы заставить Кейт замолчать. – Я думаю, вы говорите о том, что на войне с Джеймсом что-то случилось. Что-то пострашнее пули в ноге.

Значит, о ранении в ногу им известно, но неизвестно о том, как это произошло.

– Да, кое-что случилось, но большего я сказать не могу. Просто вспомните мальчика, которого вы знали, и подумайте, возможно ли, чтобы он превратился в чудовище, которое способно было убить своего ребенка и жену.

– Он всегда был гордый, – сказала бабушка. – Не похоже, чтобы Джеймс сознался в какой-то... в какой-то слабости. Я согласна с тобой, девочка.