Рискованный выбор - Мэри Спенсер Страница 55

– Мой муж по-прежнему был бы здесь, если б ты не обманул его так жестоко, – напомнила Диана, задержав взгляд на лейтенанте Мултоне, работавшем во дворе. Замечательный оказался человек, столько успел сделать за эти два года!

Она почувствовала, как к ней подошел Иган.

– Ты винишь меня в том, что я удалил его от тебя, – мягко сказал он, – но, глядя на его нынешнее поведение, ты должна быть мне благодарна. Ты же продолжаешь платить мне ненавистью.

– Ненавистью? – тупо повторила Диана. – Бывают дни, когда я чувствую к тебе и того меньше. Часто я вообще ничего не ощущаю. – Когда он дотронулся до нее, она содрогнулась. – До завтрашнего дня ты не имеешь права прикасаться ко мне.

Воцарилась тишина. Диана физически ощущала ярость виконта.

– Когда я доставлю тебя в Лайзинг-Парк, – с расстановкой произнес он, – дело не ограничится моим прикосновением. Я ждал три года.

Диана почувствовала, как неприятно засосало под ложечкой. Будучи порядочной, от природы, она собиралась сдержать данное ему обещание. Она придет в его объятия по доброй воле. Но как она может приказать телу? Как заставит себя преодолеть отвращение?

– Ты сделал все, как хотел, – заметила Диана. – Так почему бы сейчас не оставить меня в покое? Отправляйся домой и злорадствуй там.

Но она сама была виновата в том, что Иган находился здесь. Она должна была проявить достаточную твердость и не иметь с ним никаких дел. Ее решимости хватило на год. Но время и настойчивость виконта, а также собственное одиночество, в конце концов, истощили ее силы. Он приезжал под любым предлогом и всячески поддерживался людьми Керлейна. Он всегда мог предоставить им то, в чем они нуждались, и чего не могла позволить Диана. Например, когда Моди простудилась и заболела воспалением легких, Иган привез ей мазь для растирания. В другой раз он подарил Суитину взамен старого добротный шерстяной сюртук. Чувство собственного достоинства подсказывало Диане, что нельзя брать подарки, но нищета заставляла их принимать. Постепенно полезные вещи уступали место роскошным. Иган стал присылать торты, душистое мыло, тонкие вина, сахар и дорогие специи. От него приходили ярды шикарных тканей и модная одежда. Одежду Диана отсылала назад. Если бы Лэд написал хоть одно письмо, а не только передавал деловые записки, может быть, она поступала бы так и дальше. Однако со временем она стала спрашивать себя, какой смысл в подобной праведности? Ее муж живет в роскоши, ни в чем себе не отказывает и не скрывает этого. Так почему она должна во всем ограничивать себя?

Но, принимая подарки от Игана, она должна была терпеть его общество. Диану он раздражал, но, по крайней мере, с ним можно было поговорить. И она не чувствовала себя такой одинокой, когда он находился рядом. Она никогда не предполагала, что начнет искать утешение в компании человека, повинного во всех ее бедах. Увы, одиночество оказалось худшей из всех невзгод. Изо дня в день, из года в год. Против этого у нее не было защиты.

– Как тебе будет угодно. – В голосе Игана слышалась обида. Он посмотрел в окно, на Дэвида и работавших с ним мужчин. – Первое, что я сделаю, когда увезу тебя в Лай-зинг-Парк, это избавлюсь от Мултона. И найму хорошего архитектора для завершения реконструкции Керлейна.

– Дэвид как раз хороший архитектор, – возразила Диана. – Просто изумительный.

– Я найду лучше, – упорствовал Карден.

Диана знала, что ему с первого дня не нравился Дэвид, хотя не могла понять, почему. Они редко встречались друг с другом и еще реже разговаривали. Правда, Дэвид, помня добро, всегда вставал на сторону графа Керлейна, но Иган мог этого и не знать.

Всего несколько дней назад Мултон вдруг заметил, что ничуть не удивится, увидев лорда Керлейна, скачущего к замку. Дэвид произнес это так уверенно, что Диана попыталась выяснить, откуда у него такие мысли. Но Дэвид только улыбнулся в ответ.

– Я предпочла бы, чтобы Мултон остался, – проговорила она. – Зачем нанимать другого архитектора, когда этот так хорошо знает замок? Да и остальные вряд ли будут слушаться кого-то, кроме него. Или ты собираешься вышвырнуть их тоже?

Иган усмехнулся:

– Ну что ты, моя дорогая! Я с радостью их оставлю, если ты сумеешь уговорить меня. Думаю, если ты очень постараешься…

Когда Диана поняла смысл его слов, она почувствовала, как кровь приливает к щекам. Она представила себе омерзительную картину своего будущего. Вот такой станет ее жизнь при Игане – сплошная игра и унижение. И во всем этом виновата она сама. Она продала свою душу и свободу ради обещания, данного своему приемному отцу. Ради людей Керлейна. Лэд предал ее, и она остро чувствует его предательство. Но в тех страданиях, которые ожидают ее послезавтра, винить некого, кроме себя самой.

– Завтра утром я пришлю лакеев, – сказал Иган. – Они помогут тебе собрать необходимое. А я приеду немного позже, чтобы лично тебя забрать и сопроводить в Лайзинг-Парк. Насколько я помню, три года назад лорд Керлейн уехал довольно рано. Тогда, может, порешим на том, что срок договора истекает в десять часов?

Это более чем справедливо, подумала она. Лэд в действительности уехал гораздо раньше, Ну что ж, по крайней мере, будет время все уладить.

– Мне не нужно помощи твоих слуг. У меня и своих предостаточно.

– И то верно, – весело заметил виконт. – Но тебе потребуется несколько экипажей, и я предпочел бы, чтоб их сопровождали мои люди. Тот сброд, что твой муженек понагнал в Керлейн, едва ли достоин доверия. Я избавлюсь от них в два счета. Через сутки в Керлейне не останется никаких отбросов.

Диана сделала глубокий медленный вдох, пытаясь сдержать гневные слова, готовые сорваться. Она постаралась сосредоточиться и обдумать то, что хотела сказать. Наконец нужные слова пришли. Когда она заговорила, голос ее звучал ровно:

– Иган, я считаю себя порядочным человеком. Я собиралась держать свое слово, потому мне дорога моя честь. Но я останусь, верна нашему договору только до той поры, пока и ты будешь соблюдать его. В противном случае я снимаю с себя все обязательства. И не буду чувствовать себя виноватой, если ты поступишь дурно в отношении людей Керлейна – или даже самого Керлейна. – Диана посмотрела Игану прямо в глаза. – Ты получишь в моем лице хорошую жену и мать твоих детей, но только при одном условии. Ты не должен попирать мое достоинство. По-видимому, это свойственно твоей натуре – быть жестоким, но я не стану это терпеть. Я не хочу видеть, как страдают другие из-за ошибки, которая всецело на моей совести.

– Диана…

– Если ты выгонишь кого-нибудь из Керлейна – любого, Иган, – или кто-то останется без работы, я разорву наш договор.

– Ты дала мне слово! – запротестовал он.

Диана молча прошла в глубь комнаты, прочь от него. Лицо Игана налилось кровью, руки сжались в кулаки. Но когда он заговорил, голос его был спокоен:

– Будь по-твоему, Диана. У меня нет никакого желания затевать с тобой еще одну войну. Пусть Керлейн живет, как заведено: полно слуг, да некому служить. Только будь готова завтра утром, когда я заеду. Десять часов, не позже. Будь готова, – повторил он. – После этого часа ты будешь моя.